Страница 39 из 75
— Враньё! — Кардинал перебил меня не став даже слушать. — Пока ты находился под воздействием, ты не мог лгать. И в своём рассказе ты считал себя человеком. Так и будь им! Я повторю ещё раз свой вопрос. Что ты собираешься делать? Кем видишь себя?
— Я… Чёрт! — и уже следом я уверенно выпалил: — Я — старатель!
— Вот и будь им. Шило тебя больше не потревожит, хотя наблюдать всё же будет. Он за всеми наблюдает — это его работа. Сегодня отдыхай, завтра начнёшь собирать группу. С этого момента ты — офицер подразделения внешней разведки, подконтрольный лично мне и никому другому. Название и состав группы на тебе, на мне обеспечение всем необходимым. Срок на создание — неделя. По поводу материала ZT и носителей информации, оставишь метку на карте и опишешь, где спрятал, мои люди всё доставят в общину.
— Кто сказал, что я согласен?
— Ты сам. Ты рассказал мне об этом таинственном «Центре» и о Храме культа взбунтовавшихся против своих создателей синтетиков. Ты будешь их искать, будешь искать ответы на вопросы. Верно?
— Верно…
— Вот и ищи, только делай это не один, рискуя загнуться из-за какой-нибудь мелкой ошибки. Я не собираюсь ограничивать твои желания, потому что они совпадают с моими. Я предлагаю тебе обмен: найди этот «Центр», найди Храм, выйди за пределы города и найди других выживших, а я обеспечу тебя всем, что только душа пожелает. И всё что я прошу взамен, так это не молчать. Информация для общины не менее ценна, чем ресурсы, добываемые сейчас в соседнем районе города. Мы вымираем, Найд! Вымираем! Нам нужно оборудование, которое мы сами не в состоянии создать. Нужны лаборатории. Нужна земля, не отравленная тысячами гниющих движков аэромобилей! Нужны люди, в конце концов! Мы вынуждены выйти из города и найти место, не отравленное последствиями боев и техногенной катастрофы. И прежде чем мы это сделаем, кто-то должен найти его.
— Мне нужно подумать, — моя упёртость дала трещину. Кардинал приводил весомые аргументы, и было бы глупо отрицать, что я заинтересован в выживании общины.
— Думай, но зима пришла не навечно. Пока в наших краях лежит снег, у нас развязаны руки. В другие сезоны любые передвижения станут гораздо опасней.
— Я могу идти?
Кардинал поморщился.
— Я не держу тебя здесь насильно. Иди и помни, что от наших решений зависит множество людских жизней.
Я вышел от Кардинала и не стал ждать Сойку. На душе было тяжко. Карты вскрылись, он всё знает. Такого развития событий я не ожидал.
Спустя какое-то время я добрался до дома. Он встретил меня тишиной и пылью. Мне нужно было подумать, а нет ничего лучше, чем думать, отвлекаясь каким-нибудь простым делом. Я вылизал свою квартиру снизу доверху, перестирал вещи, соскрёб грязь в душе со своего тела, вывалившись оттуда красным как рак.
Я размышлял, искал аргументы против предложения Кардинала, и не находил ни одного. Разве что, как барану, упереться рогом и просто отказать. Я уже так однажды сделал, когда старатели переходили под крыло общины основным составом, и повторять свою ошибку не намеревался.
Уже ближе к ночи в дверь постучали. Подхватив лежащий на подлокотнике нож, я отправился открывать, понятия не имея, кто решил меня навестить в столь поздний час. Но никаких злодеев у моего порога не оказалось. Зато там была растрёпанная и заплаканная Сойка, от которой пахло каким-то сладким алкоголем.
Я знал, почему она такая, вернее, догадывался, что всему виной моё сообщение о заражении Черепанова и последующая ликвидация. Шанс на благополучный исход был, но мне не верилось, что Череп доехал до общины. И я оказался прав.
Плача и заикаясь, девушка рассказала мне, что Череп умер. Якобы по дороге в общину из него полезла тьма, и его сожгли в зелёной зоне, буквально расплавив и его самого, и его экзоскелет в яме, полной плазмы. О моём сообщении она не сказала ни слова, и это означало, что меня не выдали, не стали рассказывать, кто сообщил в общину о Черепе.
Когда я обнимал её у себя в коридоре, слушал её полный внутренней боли голос и чувствовал слезы, пропитывающие мою майку… Даже не знаю. Хотелось взять что-то потяжелее и пару раз себе вмазать. На душе скребли кошки, и я чувствовал за собой вину, несмотря на то, что поступил правильно. Хотя это самое «правильно» не всегда несёт одно лишь благо. И порой жизнь ставит перед такими вопросами, что какой бы ответ ты не выбрал, он всё равно для кого-то обернётся горем.
В эту ночь она осталась у меня. Ей хотелось тепла, сочувствия, и я ей его дал. Сойка была не против большего, но я мягко придержал её, когда горе бросило девушку в мои объятья. Она уснула у меня под рукой, зарывшись носом в мокрое от слёз одеяло. Но хотя бы в этом я с ней остался честен. Не дал совершить ошибку в пылу эмоций и алкоголя. Сам её не тронул и ей не дал совершить глупость.