Страница 46 из 75
Чёрная печать. Знакомые уродливые знаки, два круга, в центре большой знак, остальная рунная вереница скользит по периметру. Все элементы выжжены (или вырезаны?) на коже. Смахивает на клеймо, кожа вздутая, местами покрасневшая, а местами в чёрных разводах. Вены вокруг выступили и почернели. Щупальцами спрута изгибаются под кожей и тянутся в стороны.
Чем же ты, сука, меня наградил?
Попробовал пошевелиться и так и эдак. Болело адски, но только в том случае, если скручивать, сгибать корпус. Прояснив некоторые моменты, сел, помогая себе руками. Косяк ещё в том, что под одеялом я был гол как сокол, и никакой умный человек не положил рядом с кроватью штанов или иной тряпицы — прикрыться. Хорошо хоть простынь в наличии, ей и обмотался.
Вот только выйти из комнаты мне не дали.
Потянув за металлическую скобу, я открыл дверь. За ней оказались два молодчика, оба в рясах, телосложения богатырского, морда одного в шрамах. Руки сложены на корпусе рукав в рукав, и не поймешь, есть у них там оружие в этих широких рукавах или нет. По внешнему виду я бы сказал, что эти парни больше железо тягают, чем стоят на коленях, нашёптывая молитвы.
Стоило двери открыться, оба сделали шаг вперёд. Левый взял слово.
— Скоро вас посетят. Мы доложим, что вы очнулись.
Второй подхватил.
— Я бы просил вас вернуться в комнату.
Хмыкнув, я позволил себе кривую улыбку и, кивнув, вернулся в помещение.
—
Первым делом ИИ вывел в интерфейс сводку повреждений. Если не считать этой чёрной метки на боку, в принципе, моё состояние было нормальным. Синяки да шишки в основном. Больше всего пострадала рука из-за психической энергии, прошедшей сквозь неё дважды. Ну и сломанный, уже кем-то подправленный нос расплывался синяками на оба глаза. Неделя-другая, и буду как новенький. Хотя было слегка непонятно, зачем меня заперли здесь, мазали мазью и бинтовали, если могли просто исцелить, с помощью… Как они там это называют?.. Чудес?
А вот отметина, которой наградил меня демон, вызывала нешуточную тревогу. Клетки кожи в этом месте постоянно делились, появлялись новообразования, заменяющие мои родные, настоящие клетки. Всё это напоминало рак, магический рак, который рогатый мудак пришлёпнул к моему телу.
В дверь стукнули, и почти сразу она отворилась. На пороге появилась Соня. Просторное платье, расшитое серебряными нитями, ленты с письменами свисают с плеч… Глянула на меня так настороженно и сказала:
— Привет.
— Привет, — я кивнул и неловко улыбнулся. — Видок у меня не очень, с этим я согласен.
— Меня беспокоят не синяки на твоём лице, Грач. Как ты себя чувствуешь? Есть что-то такое, что ты хотел бы рассказать?
— Рассказать?
Я не совсем понимал, о чём она. А Соня, видя, что я не очень-то понимаю, куда катится наш разговор, сменила тему.
— Есть хочешь?
— Да, и сушняк дикий.
— Жажда?
— Да, — я снова улыбнулся. — Сушняк — это жажда.
Соня что-то тихонько сказала одному из монахов, и, подойдя к кровати, присела на её край. Взгляд остановился на чёрной метке, запятнавшей мой бок.
— Расскажешь мне, что это? — я прикоснулся пальцами к черноте.
Но жрица мой вопрос проигнорировала, задав свой.
— Ты помнишь, что произошло в башне Бабочки?
Я кивнул.
— Желтоглазые твари, чёрный демон, запертый в клетке парень.
Жрица выглядела заинтересованной.
— А наверху? Что случилось, когда ты остался один?
Дёрнув плечами, словно от сквозняка, я ответил:
— Я проиграл. Он ударил меня вот сюда, — указал взглядом на чёрную печать, — прямо сквозь доспех. Угрожал и упрашивал меня поговорить с ним. Но я не стал. А дальше не помню…
— Просил поговорить с ним, но ты не стал? Возможно, это объясняет, почему ты всё ещё жив.
В комнату вошли монахи, принесли маленький стол и поднос с едой. Суп, кусок сыра, разрезанная напополам луковица и солоноватый пепел с травами в маленьком напёрстке, этой приправой тут замещали соль.
— Может, объяснишь?
Соня явно понимала, что происходит, а вот я — нет.
— Духи и демоны бывают самыми разными. Но злыми существами обычно движет несколько желаний. Прорваться в материальный план и найти себе сосуд, чтобы сеять страдания и подчинять своей воле живых. Мне кажется, демон выбрал тебя в качестве своего сосуда. Но так как ты не стал с ним говорить, он не смог тебя подчинить и за это проклял. На твоёй коже, — Соня кивнула на чёрную метку, — печать проклятья. С каждым днём она будет увеличиваться и вместе с тем набирать силу. Я не знаю, чем тебе грозит вот эта конкретная печать, они бывают разными.
Я поперхнулся супом и закашлялся. Выбрал меня своим сосудом? Рогатый извращенец! Но вслух произносить не стал, Соня не поймёт. Если судить по выражению её лица — дело более чем серьёзное.
— Разве ты не можешь меня вылечить чудом исцеления?
Соня выглядела грустной. Покачала головой в отрицательном жесте.
— Нет, Грач, я не могу. Природа этой печати такова, что любое чудо оборачивается против тебя, подпитывая проклятье.
— Как же мне быть? — вдруг вспомнился их спор с незнакомцем, от которого я проснулся. — С кем ты спорила обо мне? Это я должен уйти? Мы ведь в подгорном городе, да?
Соня прервала меня жестом.
— Люди боятся проклятых, и, нужно признать, не без основания. Носитель печати может стать безумцем. Были случаи, когда такой оборачивался по ночам зверем и охотился на людей. В одной из храмовых книг есть упоминание о проклятье неудачи. Носитель такой печати был невероятно удачлив, но люди вокруг него гибли десятками от самых разных причин, потому что их удача буквально высасывалась проклятым. Причём сам проклятый до поры даже не подозревал об этом.
Откусив кусочек сыра и посолив луковицу, я спросил:
— Каким образом мы оказались здесь? Мастер ключей жив?
Соня кивнула.
— Да, Мар жив. На рассвете нас спас отряд Гиллерта. Запомни это имя. Гиллерт сын Хорка — умелый воин, и мы с тобой обязаны жизнью его отряду. Это они вызволили вас из башни и вызвали горцев из подгорного города нам на помощь.
— Я запомню. Но ты не ответила на вопрос. Я должен буду уйти?
Соня опустила взгляд.
— Да, Грач. Если люди узнают, что в городе укрывается проклятый, быть беде. Даже эти стены и моя защита не уберегут тебя от людского страха и гнева.
Покончив с едой, я отложил миску и спросил: