Страница 41 из 75
Глава 12 Противостояние
Мой меч не тупился даже от ударов по металлу. Понятия не имею, как его сломали в том храме и чем, но сейчас у меня складывалось ощущение, что он неуязвим. Всего четыре удара потребовалось, чтобы разрубить цепь, пристёгнутую к кандалам на ноге Сони.
Разрубив цепь, я узнал от жрицы всё, что она знала о разыгравшейся здесь трагедии. Она нашла способ исцелить свои раны и подлечить Мара, не исцелить полностью, а именно — подлечить. А уже после потащила его в башню Бабочки.
Она думала, что башня станет убежищем, которое даст ей перевести дух и отдохнуть, но вместо этого они наткнулись на банду отбросов. Как я и догадывался, каждый из них ещё перед закатом был человеком. Но людьми они, нужно признать, были — дрянными.
Так как Одинокий клык в своё время наводнили беженцы и разномастные выжившие, с криминалом тут всё было плохо. Если в самом городе, контролируемом горцами, было ещё терпимо, то за его стенами могло произойти всё что угодно. И это «всё что угодно» произошло.
Целая группа людей остановилась в башне Бабочки. Они были охотниками и собирателями. Травы, мясо, шкуры животных, руда и прочие ресурсы, стоившие в подгорном городе звонких монет, были их целью. Порядки в этой группе мужиков царили едва ли не звериные, тяжёлая работа, потеря близких во время катастрофы и не самая сладкая жизнь после — ожесточили их.
Оглушённые алкоголем, они быстро нашли повод напасть на жрицу и мастера ключей. «Ушастый ублюдок!», «Племя воров!», «Зверолюдова шлюха!». Дело осложнилось тем, что в этот момент следопыт пришёл в себя и заткнул рот одному из крикунов крепким ударом когтистой лапы. Убить не убил, но проучил как надо, оставив памятные шрамы на всю жизнь. Дальше была короткая драка, зверолюда избили и куда-то утащили. Жрицу едва не изнасиловали, но местный вожак, сам в усмерть пьяный, всё же тормознул беспредел и приковал её внизу, в подземном этаже башни. Ну а потом зашло солнце и началось…
Тот отчаянный трус в клетке был неправ. Никакого проклятья из-за жрицы на их головы не свалилось. Соня вообще не знала, что произошло, лишь чувствовала, как смерть забирает людей одного за другим. Поработившее тела охотников зло было иного, демонического плана.
— Мастер ключей жив?
Соня шла босиком, и в этом нет ничего удивительного, ведь я видел её башмак во дворе.
— Я не знаю, Грач. Но теперь ты здесь, и мы это выясним.
Злой блеск в глазах жрицы говорил о затаённой ярости. Стоило нам выйти из её комнаты, как она тут же подошла к трупу.
— Сейчас у него обычные глаза, — присев над останками, девушка кивнула на изрубленный труп и обтёрла о подол заляпанный в крови нож, поднятый с пола. — Ты уверен, что они были жёлтыми?
— Не просто жёлтыми. Звериными, без белка, — я поднял факел выше, прогоняя со стены тень. — И вот эти странные закорючки тоже его рук дело.
Соня провела рукой по стене, испачкав пальцы в чужой крови. Она уже стащила с мертвеца сапоги и обулась в них, чем вызвала моё удивление. Пришлось напомнить себе, что девушка всю жизнь живёт в средневековье и занимается тем же, чем в мире-первоисточнике занимаются врачи-хирурги. То есть на раны и кишки она насмотрелась вдоволь, как и на трупы.
— Это не закорючки, Грач, это язык проклятых: насмешки, угрозы, руны осквернения и порчи.
Я стоял повернувшись к выходу из подземелья, стремясь не допустить неожиданного нападения со стороны первого этажа. Сверху не раздавалось и звука.
— Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь этот язык.
Соня встала рядом со мной и, бросив мрачный взгляд на лестницу, сказала:
— Я его не знаю, но один из моих учителей знал. Показывал, как выглядят знаки, расшифровал те из них, что могут указывать на ловушку или явную магическую угрозу. А вот общий смысл послания от меня ускользает. Да и ни к чему мне такие знания.
Она шагнула к лестнице, но я её придержал.
— Ты не можешь драться — ты жрица, тебе не обязательно искать Мара. Я могу проводить тебя за пределы башни, и ты подождёшь нас там, если пожелаешь.
Она на такую мою заботу ответила вымученной улыбкой.
— Не пожелаю. К тому же наши враги — не люди и не живые существа. Сражаться с ними, не значит причинять боль или смерть. Мы будем искать мастера ключей вместе.
Разве мог я возразить? К тому же вряд ли на улице, во тьме можно найти безопасное место в такую ночь.
Я вышел вперёд и теперь поднимался первым, поскрипывая доспехами на каждом шаге. Рыцарский меч покоился на плече, готовясь при малейшей опасности слететь с наплечника косым, рубящим ударом. Факел во второй руке тоже выступал в роли оружия, им я не только освещал себе путь, но и готовился ткнуть в первую попавшуюся желтоглазую рожу.
Встретив Соню, я растерял своё хладнокровие. Страх и посторонние мысли начали просачиваться в сознание. Все встреченные существа смеялись мне в лицо, значит ли это, что мы полностью в их власти? Они могли действовать хитрей, могли навалиться толпой и давно меня убить, но не сделали этого. Череда последних событий вызывала у меня пакостное ощущение, будто всё уже предопределено, а мы возимся в паутине чужого хитроумного плана.
Неужели мы живы лишь потому, что кому-то так надо?
Миновав первый этаж, мы беспрепятственно поднялись на второй. Запах бойни здесь был гуще, а весь этаж представлял собой одно большое помещение с узкими бойницами по периметру.
Здесь нас поджидала пустота и вязкая, глубокая тьма, которую с трудом разгоняли наши факелы.
— Не торопись, Грач, здесь что-то не так.
Я охотно поверил жрице. Лужа запёкшейся крови под подошвами сапог не располагает к поспешности.
— Идущий будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден и окружён клетью своего разума.
Девушка услышала мою молитву и хотела что-то сказать, но не успела. Из тьмы вылетел тёмный, мохнатый сгусток. Соня вскрикнула и едва не загремела спиной по лестнице, но сумела удержать равновесие и сбросить с себя чёрного колобка, на что тот ответил противным писком, развернул кучу паучьих ног и попятился, прикрывая блестящие бусинки глаз передними лапами. Свет ему явно не нравился.
Прыжок второго мохнатого террориста был пресечен ударом моего факела. Паук зашипел под огнём и превратился в чёрный дым, который буквально впитался в навершие факела и моментально его потушил.
— Колдовство!