Страница 11 из 79
После того как я вывалил тушу крысоволка прямо в дорожную грязь стражник перестал скалить зубы в щербатой улыбке. Остальные, сидящие на деревянных колодах и играющие в кости, тоже заинтересовавшись и повернув к нам свои пропитые рожи. Подойдя ко мне, но при этом, не делая никаких угрожающих движений, страж уставился на тушу у моих ног, брезгливо перевернул ее ногой и, наконец, поднял взгляд на меня.
— Эй, парни, похоже, этот оборванец нашёл где-то издохшего от болезни и голода крысиного волка. Где ты взял это?
Я пожал плечами:
— В канализации, довольно неприятная тварь и очень быстрая. Что-то мне подсказывает, что доблестная стража крайне заинтересована, чтобы такие существа не бродили по городу, а ведь по ходам канализации такая зверюга может попасть куда угодно.
Постовой поскрёб щетину:
— Больно ты гладко стелешь, оборванец. Чё надо?
Улыбнувшись я отвесил ему небольшой поклон:
— Я думаю, что кое-кто может дать награду за этот кусок испорченного мяса, а один благодарный темный эльф вполне может отблагодарить того, кто предоставит ему информацию о заказчике на крысоволка.
Страж несколько секунд сверлил меня взглядом, а затем, ни слова не говоря, развернулся и потопал к остальным, где они пару минут тихонько переговаривались и бросали на меня быстрые взгляды. Затем один из них окрикнул меня, рукой подзывая ближе. Засунув свою добычу обратно в сумку и допив на ходу последнюю воду из бурдюка, я подошёл к стражникам.
— Мы посоветовались с товарищами и решили, что если ты оставишь нам тушку этого зверя, то к вечеру можешь зайти и забрать награду с удержанием некоторой ее доли, естественно, в нашу пользу, а мы пока отправим нашего посыльного разыскать того, кто эту самую награду даст.
Страж указал рукой на непонятно откуда взявшегося босоногого мальчишку человеческой расы.
— Нет, оставлять вам свою добычу я не буду, она дорога моему сердцу, после того как чуть не оттяпала мне пол ноги.
Постовой навис надо мной дыша перегаром и зубной гнилью. Я знал что если крысятина окажется ценной её у меня попытаются отнять:
— А не боишься длинноухий, что твоего согласия никто спрашивать не будет?
Я улыбнулся не показывая и капли страха:
— Боюсь конечно, но вы не выглядите глупцами, гораздо выгоднее, если при каждой непонятке я буду приходить к вам и делиться частью награды. Чем если вы сейчас поимеете чуть больше и лишитесь дальнейшей прибыли в долгосрочной перспективе.
Сказать, что напряжение спало, — ничего не сказать. Окружающие стражники заржали в голос, а тот, с кем я разговаривал все это время, отсмеявшись и утерев слезы, вновь заговорил, снова скаля свою гнилозубую пасть в подобие улыбки.
— Я же говорил вам, парни, что он разговаривает почти как благородный, и как только такие умники попадают в трущобы? Ладно, считай, что сегодня тебе повезло и у тебя второй день рождения. Ты наглый, а мне это нравится, поэтому жди здесь. Мальчуган сейчас сбегает за одним типом, а ты пока подумай о том, что может случиться с жадным темным эльфом, если он вздумает надуть добрых стражников.
Ждать не пришлось долго, вскоре убежавший мальчишка вернулся с зеленокожим орком довольно колоритной внешности. На орка была надета засаленная рубаха, поверх нее — безрукавка, черным мехом вовнутрь. Внешняя сторона этого странного одеяния была сплошь покрыта различными кусочками металла: как круглыми, так и прямоугольными, нашитыми хаотично. Ноги были одеты в свободные шаровары серого цвета, которые, в свою очередь, заправлялись в высокие сапоги. Довершал эту картину широкий бордовый кушак, служивший орку поясом, сабля и широкополая, с торчащим из неё пером, шляпа.
— Я Харг Тагул, провожу тебя к капитану. Его желать слушать твой рассказ, и видеть твой глаз.
С учётом того что мне зверски хотелось есть, я не собирался артачиться. Любой намёк на возможную прибыль и как следствие скорый приём пищи заставлял меня пошевеливаться и мотивировал лучше чем пинок под зад.
— Следуй за орком, бродяга, мы будем на посту до вечера и лучше тебе не забывать о нашем уговоре.
Любит же этот гнилозубый стражник жути нагнать, лучше бы столько усилий тратил по утрам на то, чтобы привести себя в опрятный вид. Одно радовало — судя по всему, я все-таки попал в малый порт, и нетрудно догадаться, что если я не принесу долю стражникам, то мне придется обломиться со свободным ходом из локации порта в трущобы и обратно.
На удивление шли мы совсем недолго, сразу за воротами повернули направо и продвигались вдоль стены десяток минут, уходя все дальше и дальше вглубь порта, пока не вышли к довольно аккуратному и зажиточному строению. Постройки в этом районе значительно отличались от всего виденного мной раньше, ни одной пристройки, как в трущобах, я больше не увидел. Да и ноги не утопали по щиколотку в грязи; судя по всему, тут работала канализация, а стража поддерживала жалкое подобие порядка. Почему жалкое? Да потому что за то время, пока мы шли по порту, увиденные мной трезвые лица можно было по пальцам пересчитать, да и целых две драки, очевидцем которых я стал, за десять минут — это явный перебор.
Когда мы добрались до высокого по местным меркам трехэтажного здания, из которого доносилась размеренная и спокойная музыка, мой проводник попросил меня подождать минуту и исчез за массивной дверью. Пока я ждал, от нечего делать рассматривал все вокруг совершенно случайно заглянул за угол и понял, что, по всей видимости, мы пришли к местному аналогу таверны для разумных побогаче. За углом располагался внутренний двор гостевого дома и сидели там личности, по внешнему виду и по манере себя вести крайне отличные от тех, кого я встречал в трущобах.
Больше ничего рассмотреть я не успел, так как снова появился мой проводник и поманил меня за собой. Вход в здание с чёрного входа поселил в моей душе сомнения и здоровый мандраж: а стоило ли мне вообще сюда приходить? К чему такая скрытность? Или всё дело в том, что местным богатеям не пристало видеть под носом чернь?
Поднявшись на третий этаж и пройдя по скрипучим половицам ко второй комнате по правую руку, мой провожатый раскрыл дверь, а сам отступил в сторону, пропуская меня вперёд. Чувство тревоги больно кольнуло в область сердца. Сейчас вот пропустят меня и окажутся у меня за спиной, и, если в комнате кто-то есть, упакуют меня на раз-два.
Усилием воли прогнав дурные мысли и уговаривая себя, что нафиг никому не нужен, я шагнул в комнату.