Пламя возрождения

Тупая, постоянная, пульсирующая где-то в глубине глазниц, боль разъедала глаза.

Кроме повреждений, ощутимо давила печать «контракта душ». Она как будто поторапливала У Сина, наказывая за промедление.

— Лежи, лежи, — раздался знакомый старческий голос Вэнь Женя, брата Защищающего, который проводил большую часть времени в своей лаборатории, располагающейся в подземелье резиденции ордена.

— Брат… — просипел больной.

— Молчи. Тебе сейчас нельзя говорить, — мягко оборвал его лекарь. — Ты наконец очнулся. Радость-то какая! Правду говорят, на тебе всё заживает как на собаке. Значит, теперь пойдешь на поправку.

Обрадованный голос Вэнь Женя говорил о том, что он сомневался в таком исходе. Наверное, У Син был совсем плох, когда его доставили в город.

Невысокий худощавый старик, похожий на высушенную всеми ветрами, поседевшую корягу, найденную на морском берегу, всегда говорил в своей неторопливой манере, тихим и спокойным голосом. В его присутствии больные сразу успокаивались. Вот и У Син вдруг ощутил абсолютно ничем не подкрепленную уверенность, что все будет хорошо. Он потянулся к Вэнь Женю, чтобы без слов поблагодарить его, и его руку в ответ сжала сухая, горячая ладонь лекаря.

У Син нечасто спускался в его лабораторию, но всегда с почтением относился к его сединам и целительскому искусству. Хотя Вэнь Жень в свои годы достиг всего лишь седьмой звезды Бронзового ранга, он был непревзойденным в своем мастерстве. Причем оно заключалось не только в исцелении, но и в причинении нестерпимых страданий.

Монаху приходилось спускаться на четвёртый этаж подземелий резиденции, где в казематах содержались пленные из враждебных кланов. Там врачеватель таким же спокойным, тихим голосом задавал вопросы сектантам, погружая иглы в нужные точки и развязывая чужие языки. Умение причинять боль, не калеча и не убивая — целое искусство!

— Тебе стоит пока отдохнуть.

Рука подняла голову У Сина, и его губ коснулась чашка с травяным отваром. Тёплая жидкость, которую он пил мелкими глотками, смочила пересохшее горло, и У Син, откашлявшись, спросил:

— Сколько я уже здесь? Что с моими глазами?

— Тебя привезли три дня назад, — ответил целитель. — Арбалетный болт не задел лёгкое, но повредил кость, войдя под ключицу. Заговорённый наконечник, хорошая работа. Не много мастеров умеют их делать, так что мы скоро узнаем, кто его сделал и кому продал.

У Син облегченно выдохнул. Значит, братья из ордена уже идут по следу.

— К счастью, позвоночник не задет, — продолжил Вэнь Жень. — Яд, которым был покрыт наконечник, именуется «Шелест Смерти». Не самый сильный, но требует особого противоядия. Обычные на него плохо действуют, позволяя лишь немного отсрочить смерть. А вот то, что попало тебе в глаза, значительно хуже. Полную формулу я так и не смог восстановить. Но точно могу сказать, часть компонентов яда из Внутренних Земель. Мне удалось сдержать его распространение. Время покажет, как он будет действовать дальше… К сожалению, я не могу предсказать, когда восстановится зрение, и что ещё для этого надо сделать.

У Син на миг замер. Слепота? Что он будет делать, если зрение не вернётся? Кому он такой нужен? Ущербному монаху в ордене не место.

— Дальше, — взял он себя в руки.

— Меридианы правой руки разорваны, также как и часть мышц и сухожилий, — помолчав, продолжил лекарь. — Пока они не восстановятся, придется на несколько недель воздержаться от применения заклятий и ежедневных тренировок. Разрешается только медитация и восстанавливающие зелья. Как ты знаешь, имеются многочисленные повреждения энергетических каналов обоих ног и пара сломанных рёбер. Но меня больше волнует отравление. Печень со временем очистит кровь от ядов и слишком частого применения стимуляторов. Брату нужно восстановиться.

— Понимаю.

— Так ли? — скептически хмыкнул лекарь и наставительно добавил: — Если юному заклинателю требуется так часто прибегать к заёмной силе, он должен задуматься, его ли это путь.

«Юный» сорокалетний заклинатель закашлялся.

— И последнее. Этому старику не раз доводилось видеть, как перспективные молодые люди разрушали свою культивацию, создавая плетения на ранг выше своих возможностей. Между пиком Бронзового Ранга и начальной ступенью Серебряного лежит целая пропасть. Ты пока не преодолели её и надорвался. Зелья не могут заменить собственную силу. В следующий раз ты опять уничтожишь культивацию, если создашь такое же заклинание, и я уже ничем не смогу помочь.

«А ведь старик прав! Прав во всём», — мысленно согласился У Син с опытным целителем.

У Син изнурял себя сильными заклятьями, используя стимуляторы, хотя надо было делать упор на культивацию собственной силы, чтобы ни от чего не зависеть. Именно страсть к зельям и эликсирам, как костыль, мешала ему пойти самостоятельно по пути обретения силы. Не потому ли монах всё никак не мог перешагнуть Серебряный ранг, провалив очередной экзамен?

— Бывает, что в бою нет другого выхода, — попытался оправдаться он.

— Не вали свою вину на других. Этот практик совершил ошибку раньше, до того, как вступил в бой, — не попался на уловку старик. — И не обижайся на старика за правду. Кто еще, кроме этого недостойного, скажет тебе об этом в лицо? А теперь пей. Две недели восстановления и приёма лекарств, не меньше! Кроме того, тебе понадобится мастер, разбирающийся в ядах Внутренних земель лучше меня, чтобы изготовить эффективное противоядие.

Чаша с настоем снова оказалось у губ больного. У Син попытался отстранится, но порция зелья попала в горло и легко подействовала на ослабевшего монаха, отправляя его в объятия сна.

***

Следующее пробуждение потребовало гораздо меньше сил.

У Син поправлялся. Однако тело еще с трудом его слушалось. На закрытых повязкой глазах появились новые примочки. Ну и ну! Он даже не проснулся, когда целитель менял их и делал перевязки.

К ощущениям примешивалось неудобство из-за печати «контракта души», которая причиняла уже чуть более сильную боль. Плохо дело. С каждым днем промедления боль будет только усиливаться, напоминая о данной клятве.

Воздух в помещении был напоён ароматом благовоний, льющихся из курильницы. Кроме горящего сандала и миртовой смолы, в воздухе витал запах пряной, отнюдь не больничной еды. У Син слышал дыхание двух человек и шелест одежды.

С груди монаха, когда он резко сел, соскользнуло что-то бестелесное. У Син привычно попытался посмотреть духовным зрением. Сквозь красноватые разводы и повязку он увидел силуэт дикого кота, который уселся рядом. Уф… Ложная тревога. Монах со стоном опять откинулся на ложе.

— Твоего питомца я прогонять не стал, — услышал У Син голос целителя. — Его присутствие оказывает на тебя благотворное влияние, увеличивая скорость восстановления. Он воздействует на яд, поразивший твои духовные силы.

Значит, вот что была за тяжесть на груди! Кот-призрак пытался лечить хозяина, как делают обычные домашние кошки. Ну, спасибо… Не зря У Син его пощадил и взял с собой.

— Не советую продолжать, — разочаровал его Вэнь Жень. — Кот-призрак слаб и не сможет нейтрализовать яд. Запрети ему.

— Если бы я ещё… представлял… как это можно сделать… — прошептал раненный практик в перерывах между тяжелыми вдохами.

Он не мог вдохнуть полной грудью. Оказывается, ему затянули грудную клетку тугой повязкой, чтобы зафиксировать сломанные рёбра. Да и пробитое плечо болело при каждом движении.

— Ну, раз уж брат У Син решил остаться на «берегу живых» Великой Реки жизни, нам с ним есть о чём поговорить, — раздался в келье голос начальника Су Ляна.

Присутствие второго человека У Син уловил ещё раньше. Тот пыхтел как медведь. А ещё запах кожи, пота, мяса со специями, подогретого в чайнике вина… Всё это вместе составляло знакомую и легко различимую смесь.

— Мне жаль, что этот никчемный подчинённый доставил вам столько беспокойства, — снова приподнялся У Син.

Правая рука плохо слушалась, и сложить перед собой ладони не получалось.