Пламя возрождения

Заканчивая разграбление трофеев, У Син снял с убитого талисман секты Тёмной Воды. Он перевернул его, рассматривая камень с обратной стороны. Чуть крупнее четверти мизинца, небольшой огранённый синий сапфир мерцал в глубине. Обычно в драгоценных камнях присутствовали естественные вкрапления, которые лишь добавляли ему стоимости. В этом хранилась часть силы владельца.

Сразу видно — главный ученик, достигший значительных успехов в магических практиках, или даже личный ученик одного из Старейшин секты!

За камень можно будет неплохо выручить в родной секте. Интересно, сколько очков за заслуги сейчас дают? У Син несколько отстал от жизни.

И, наконец, самая большая удача.

— Ого! — благоговейно сказал монах.

— Мур-р? — заинтересованно сказал возникший из ниоткуда кот, сунув нос в гору трофеев.

— Кыш! — прогнал его хозяин. — Где ты был раньше?

Разочарованный кот-призрак растворился в воздухе, а У Син продолжил изучать добычу. На пальце покойника поблескивало духовное кольцо. Его прежний владелец был уже мёртв и, потратив немного времени на восстановления, монах начал привязку артефакта к себе.

Сняв кольцо с охладевшей руки покойника, монах сжал его в руках. Направив энергию своей души внутрь кольца, У Син наблюдал, как она сплетается с вещью. Вскоре кольцо потеплело и, слегка изменив размер, заняло место на правой руке нового владельца.

Перед его взором тут же предстали два стеллажа и стойка с оружием и шлемом, скалящимся маской то ли зверя, то ли демона. Свитки, минералы и травы были аккуратно разложены на одной из полок. Одежда на все случаи жизни, кожаная броня, повседневное платье, дорожная пища, несколько кувшинов вина… Сколько всего!

Дальше рассматривать У Син не стал, время дорого

Похоже, это был личный ученик или очень удачливый, успевший разбогатеть адепт. Поместив собранные вещи в кольцо, У Син оставил себе лишь стилет и обнаруженный кинжал, который считал утерянным во время боя. Оставлять его не хотелось.

Тяжело вздохнув, монах прочитал короткую молитву об упокоении души. Он опустил начертанный на бумаге талисман на лоб покойника, закрыл его остекленевшие глаза и положил на веки две монетки.

Пора было двигаться в город, пока не закончилось действие стимулирующего зелья.

***

Тракт встретил его знакомой суетой.

Одиночные повозки мелких торговцев, груженые самым разнообразным товаром, неторопливо ехали по своим делам. Пару раз проезжали стражники, задержав взгляд на потрёпанном монахе, но, к счастью, не стали задавать неудобных вопросов, стоило продемонстрировать знак ордена Защищающих.

Чаще всего встречались пешие крестьяне, жмущиеся к обочине и пропускающие спешивших по своим делам благородных господ верхом на конях.

— Помогите, благородный господин помогите! — вдруг окликнули У Сина. — Само Небо послало нам вас!

Бухнувшись передним ним на колени, пожилой крестьянин ухватился за полы одежды монаха и начал бить земные поклоны, не поднимал глаз от его грязных сапог.

— Что случилось? — устало спросил У Син.

До города оставалось всего две рощи, где змеилась дорога, и один крутой спуск с холма.

— Моя внучка! Она вчера вечером играла за оградой деревни, и её укусила могильная змея. Её нога посинела и опухла. Наша травница сказала срочно везти её в город к заклинателям. Травы не смогли помочь, и внучка совсем плоха. Судороги уже были.

Слезы закапали в придорожную пыль.

— Показывай, — сказал монах.

Могильные змеи были слабой нежитью, чаще всего заводившейся на старых заброшенных кладбищах. Для большинства практиков, достигших Бронзового ранга, они были не смертельны, а вот простые люди от них, бывало, страдали. Если вовремя не оказать помощь, девочка умрет.

— Вот здесь. Она у меня здесь, — засуетился крестьянин, направляясь к запряжённой осликом повозке. — Я её шкурой укрыл от солнца, больно ей на свет смотреть.

Плохо дело. Яд нежити вызывал светобоязнь.

— Так когда ее укусили, говоришь…

Отбросив шкуру, У Син увидел лежащее к нему спиной маленькое детское. Девочке было на вид не больше шести-семи лет. Рядом на рогоже были заметны следы рвоты.

— Да кто так накладывает повязку?! И что это за вонючая мазь? — отчитывал У Син крестьянина, нащупывая нужное целебное зелье на поясе.

Он нагнулся к ребенку, мысленно взмолившись, чтобы ее не вырвало лекарством, которого было всего на один раз.

— Сейчас выпьешь, и тебе сразу полегчает, — ласково сказал он. — Вот, пей.

Держа в одной руке флакон, У Син другой разворачивая к себе ребёнка. Чувство опасности взвыло, когда с чумазого детского личика на него не мигая уставились совсем не детские глаза. Кулачок, поднесённый к лицу, разжался, и в глаза не успевшего отпрянуть монаха устремилось тёмно-красное облачко.

Сбоку раздался истошный вой кота.

Ребёнок извернулся и, разрывая поношенную одежду, прыгнул на монаха, целясь ему в горло. Кинжал встретил маленькое жилистое тело в прыжке. И тут монаха отбросило назад, пробивая его защиту. Еще не ощущая боли, У Син уставился на плечо, из которого торчало оперение арбалетного болта. Все еще в шоке, он тронул древко и чуть не взвыл от боли.

Крестьянин с тремя кровавыми полосами на щеке швырнул в монаха уже бесполезный однозарядный арбалет и шагнул вперёд. У Син увернулся от оружия. Огненное лезвие разрубило врага от ключицы до бедра.

— Что за…

Глаза жгло. В голове помутилось. Красноватый туман застил глаза, но пока ещё что-то было видно.

«Надо промыть», — пришла мысль, но ни бурдюка с водой, ни водоема поблизости не было.

Девочка бессильно скребла ногтями и сучила ногами. Не обращая внимания на боль, она пыталась вытащить застрявший в груди кинжал. Но это был не ребенок. Ни один ребенок не может быть такой неестественно сильной, живучей тварью.

Нашарив откатившееся противоядие, У Син зубами вытащил пробку и проглотил зелье со вкусом железа. Сразу стало легче.

— Кто тебя послал? Говори! — потребовал ответа У Син, схватив девочку за волосы.

Она оскалилась, как дикий звереныш, и попыталась его укусить.

«Твой выбор», — подумал монах и, как цыплёнку, свернул ей шею. Тварь затихла.

Глаза разъедало, но У Син боялся отключиться от боли рядом с чудовищем. Ослик с повозкой в панике убежал далеко вперёд, и было хорошо, что двигался он в сторону города. Подобрав брошенный посох, У Син поднялся и уставился на пару крестьян, застывших от страха у обочины.

— В город. Бегом! — рявкнул он. — Защищающий ранен. Бегите к воротам и кричите во всё горло. Защищающий ранен! Ты! Чего застыл?! Бегом! — ткнул он рукой в самого молодого.

Тот поклонился и сорвался на бег, исчезая вдали.

Силы оставляли заклинателя

— Повозку! Поймай осла… Потом…

И, не договорив, У Син упал на дорогу.

Глава 10. Помощь целителя

Пробуждение было тяжёлым. Тяжким, муторным. Мучительным.

Трясина беспамятства снова затягивала и тянула вглубь, не давая наполнить воздухом горящие огнем лёгкие. У Син боролся, пытаясь всплыть на поверхность и сделать хоть один вдох.

А потом плёнку, не пускающую наверх, удалось прорвать, и легкие с шумом наполнились живительным воздухом. И сразу начался не менее мучительный, надрывный кашель.

— Кх… К-х-х… Х-р…

Все тело болело, словно монаха били батогами. Правая рука горела там, где были повреждены энергетические меридианы. Внутри полная разбалансировка ци. Истощение.

У Сина повело от слабости, когда он попытался приподняться. Он не чувствовал плечо, в которое попал арбалетный болт, и не в состоянии был опереться на руку. Ее просто не было.

Может, просто пропала чувствительность? А рука на месте? Похолодев от ужаса, заклинатель попытался шевельнуть пальцами. Без толку. Посмотреть, он, к сожалению, не мог.

Хуже всего обстояло дело с глазами. Он что, ослеп? Что-то мокрое лежало на веках. Когда монах прикоснулся к лицу здоровой рукой, то нащупал влажную от лекарства ткань повязки. Он понюхал пальцы и узнал знакомый запах целебного средства.