В объятиях Элиты

Ощущение соприкосновения наших губ острое, почти болезненное, как будто он режет меня ножом и заставляет истекать кровью, но сразу после этого исцеляет. Боль, удовольствие. Резкость, успокоение. Дихотомия. Рот Тристана Вандербильта, как и татуировки Зейда Кайзера, является предупреждением.

Я горяч и не обуздан, и отчаянно нуждаюсь в твоих прикосновениях… но держись от меня подальше, или ты попробуешь мой яд.

Со стоном я отстраняюсь от него, и Тристан смотрит на меня так, словно я, возможно, самое непонятное существо, с которым он когда-либо сталкивался за всю свою жизнь.

— Я ненавижу футбольные матчи, — говорит он мне, но всё равно позволяет мне вытащить его из машины, оставляя меня только тогда, когда я благополучно оказываюсь рядом с тренером Ханной.

Глава 11

В столовой довольно тихо, и у нас нет никаких разборок за высоким столом, как в прошлом году. Оказывается, Харпер обрела для себя новую нишу на заднем дворе. Меня это устраивает. Я бы предпочла не спорить из-за курицы кордон блю с чесночным пюре и запечёнными цуккини, большое вам спасибо.

Я ковыряюсь в своей тарелке и думаю об Изабелле, действительно ли она моя родная сестра, как утверждает Харпер, и не замешана ли она уже в этом дерьме Клуба Бесконечности. Я спрашивала парней, но все они клянутся, что понятия не имеют, что если её спонсирует одна из Гарпий, то они об этом не знают.

— Я ничего не слышала, — говорит Лиззи, передавая свою тарелку официанту, когда он подходит. Я отправляю его и со своей тоже, хотя съела совсем немного. Я слишком рассеянна, а все мальчики (плюс Миранда) сейчас заняты, так что… здесь только я и она.

Сказать, что это чертовски неловко, было бы преуменьшением. Мы вернулись в академию уже несколько недель назад, и на самом деле мы с Лиззи общаемся только в группе.

Я думаю, трудно быть друзьями, когда вы оба охотитесь за одним и тем же парнем. Это почему-то печалит меня, как будто сила девушки должна простираться дальше этого. Девичий кодекс предписывал бы Лиззи вообще не приставать к Тристану, верно? Не после того, как вы с ним начали встречаться. Но я не могу сердиться на неё за её чувства, поэтому поднимаю глаза и пытаюсь заставить себя улыбнуться.

— Если бы я только могла как-нибудь застать Изабеллу наедине… — я замолкаю и прикусываю нижнюю губу. — Дело в том, что она всегда окружена Гарпиями или другими придурками из Компании. — Скрытый во мне ген старшей сестры пробуждается к жизни, и я так отчаянно хочу предостеречь Изабеллу от этих парней. Ни один из них ей не подходит. С другой стороны, ты встречаешься с пятью самыми большими засранцами в академии, так как же ты можешь по-настоящему об этом говорить?

Встречаюсь с пятью парнями.

Я… интересный образец для подражания, конечно.

Я имею в виду, не то чтобы в этом было что-то плохое, мы все уже рассматриваемая как взрослые люди, но я не могу отделаться от мысли, что парни тоже встречаются с несколькими девушками. Я бы возненавидела это. Меня бы это не устроило. Я… я большая, ужасная лицемерка.

Закрыв лицо руками, я опираюсь локтями на стол и вздыхаю.

— Ты сердишься на меня? — спрашивает Лиззи через несколько мгновений, и я поднимаю взгляд, встречаясь с её янтарными глазами. Она была рядом со мной в лодже, когда я нуждалась в ней; всё это время она помогала мне защищаться от Клуба. Как я могу на самом деле злиться? — Я имею в виду, Тристан и всё остальное.

Конечно, она должна была бы добавить это. Когда она произносит его имя, я…

— Ты не можешь выбирать, кого полюбить, — отвечаю я, складывая руки на коленях. Лиззи кивает, но не выглядит убеждённой.

— Нет, не можешь, правда ведь? — её голос становится мягким, и она закрывает глаза, как будто борется с какой-то внутренней болью. Я наблюдаю за ней мгновение, пока она снова не открывает глаза и не смотрит на меня. — Ты знаешь, почему отец Тристана так сильно ненавидит меня?

При этих словах я немного приободряюсь.

— На самом деле, нет. — Я делаю паузу, беру свой чай со льдом и держу его между ладонями, ожидая, пока она уточнит.

— Один из крупнейших заёмщиков Вандербильтов… это моя семья. Они должны нам почти миллиард долларов. — У меня отвисает челюсть, а Лиззи пожимает плечами. — Мои родители не хотят, чтобы я была с ним, потому что они не хотят, чтобы его семья получала выгоду от наших денег. Ну и я думаю, они чувствовали бы себя странно, преследуя члена семьи из-за непогашенного долга. В этом-то всё и дело; всё сводится к деньгам. Но в конце концов, в конце концов, я уговорила их сделать ставку, которую могла бы выиграть. — Она улыбается, но я предполагаю, что она не собирается рассказывать мне, что это было за пари. Дело в том, что, судя по тому, что я узнала о Клубе Бесконечности, всё дело в создании макро- и микроуровня, в сжатии большого, необъятного мира денег и политики, религии и экономики и в том, чтобы заставить его работать в меньших масштабах.

В Клубе выигрываются и проигрываются состояния.

Жизни разрушаются.

Союзники выковываются.

Это палка о двух концах.

И, честно говоря, это пугает меня до чёртиков.

Я пешка в гораздо более крупной игре. Гораздо, гораздо более масштабной игре.

— Мои родители проиграли, поэтому им пришлось выслушать, как я защищаю Тристана. Они должны были принять его во внимание. У него хорошая родословная, так что… — она пожимает плечами, но я уже догадалась обо всём этом, основываясь на том, что рассказала мне Харпер. Мне больше не нужно знать. — В принципе, у нас были бы хорошенькие малыши. — Она краснеет и заправляет прядь волос за ухо, прежде чем посмотреть на меня из-под длинных ресниц. — Я ненавижу совать нос не в своё дело, но у вас с Тристаном…?

Мои щёки вспыхивают, и мой рот открывается, но не выходит ни звука. Я поджимаю губы и качаю головой.

— Пока нет. — Почему-то это звучит так, будто я сделала ударение на слове «пока», даже если я этого не хотела.

— Понятно, — говорит Лиззи, а затем встаёт, подтягивая свою плиссированную чёрную юбку к бёдрам. — Тогда, может, нам пойти поискать Тристана? Я почти уверена, что он в физической лаборатории, работает над каким-то проектом. — Я киваю и выхожу вслед за ней, хотя это звучит не лучшим образом для проведения дня.

Тристан действительно находится в лаборатории физики, когда мы приходим туда, но он почти не разговаривает ни с кем из нас. На самом деле, он выглядит немного разозлённым, когда мы входим вместе.

— Вам двоим не надоело держаться за руки, прыгать вприпрыжку и плести гирлянды из маргариток? — саркастически спрашивает он, и я замечаю, что он допускает критическую ошибку в формуле на бумаге рядом с ним. Я прикусываю губу и приподнимаюсь на носочки, отрывая каблуки своих блестящих чёрных туфель от пола.

— Вот тут в скобках, на самом деле это один плюс два, умноженные на h, умноженное на v в третьей степени. — Тристан замолкает и смотрит на меня снизу-вверх, его глаза практически светятся серебром.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной? — рычит он, когда я стискиваю зубы.

— Эм, ну, как бы нет… — я наугад показываю на его лист, пока Лиззи переводит взгляд с меня на него, заправляя тёмные волосы за ухо и заставляя себя рассмеяться. — Ты написал в четвертой степени, и…

— Убирайся нахуй из моего класса, — рычит он на меня, но мне жаль. Я не собираюсь уходить и просто позволять ему вот так испортить уравнение.

— Видишь ли, v — это наблюдаемая частота и…

— Я знаю, что v — это частота, — бросает мне Тристан в ответ, его пальцы так крепко сжимают карандаш, что они дрожат. — И я знаю, что это в третьей степени. Это опечатка.

— Как это может быть опечаткой, когда ты пишешь карандашом? — спрашиваю я, и он серьёзно смотрит на меня так, словно хочет убить.

— Я буквально понятия не имею, о чём вы, ребята, говорите, — добавляет Лиззи с очередным смешком, протягивая руку, чтобы провести пальцами по голому предплечью Тристана. Он снял пиджак и непривычно расстегнул рубашку примерно до половины. Он даже немного закатал рукава.