Мракобой

— Ложись! — закричал Бекк страшным голосом, выворачивая руль и нажимая то ли на газ, то ли на тормоз.

Вершинин и не среагировал бы так быстро, но она из первых же пуль угодила в спинку его кресла и разнесла его вдребезги. Так что он просто откинулся на спину. Уже сверху на него ссыпался водопад стекол и почему что свалилось оторванное зеркало. По идее оно должно было улететь вперед.

С громким бумканьем лопались баллоны, машину крутило во все стороны разом, несмотря на титанические усилия Бекка повернуть хотя бы в одну из сторон.

Они не перевернулись по единственной причине, потому что уже переворачивающаяся «гемма» ткнулась бортом в стену и вернулась обратно на четыре колеса. Точнее на четыре диска, потому что покрышки к этому времени отстрелили.

— Колеса! Минус 4! — доложил Бекк и приказал. — Вылезай из машины, бензин кончился!

Они выбрались, загораживаясь от стрелков корпусом машины, который сильно напоминал дуршлаг. Одному Великому Луке известно, как их не ухайдакали.

Бойцы продолжали беспорядочную стрельбу, отсекая от них свободное пространство и не давая ни единого шанса на побег.

— Что будем делать? — крикнул Вершинин.

— ! — матерно ответил Бекк.

Он выглядел злым, в такие моменты Вершинин сам его боялся.

Несколько лет назад на базе модельной линейки «Аурус» выпустили полностью бронированный автомобиль класса защиты ВиЭр-10 под гордым названием «Аврора». Экземпляр получился чересчур дорогостоящим и был произведен чуть ли не в единственном экземпляре. Пока Вечный выходил в народ, он ездил на нем. Потом и Вечный и «аврора» затерялись в одном из засекреченных бункеров.

Именно такое чудо выехало из-за поворота на место перестрелки. На пути «Авроры» оказался джип «Москвич» тоже не маленький и тоже бронированный. В этот момент Вершинин в первый и последний раз в жизни узрел, как одна машина своим ходом переехала другую.

«Москвич» распался на две половины, будто был сварен из разных частей, а не имел единый кристаллический каркас. Бойцы кинулись врассыпную и открыли стрельбу на этот раз по «Авроре». Корпус автомобиля покрылся красивыми лиловыми вспышками. На этом эффект от попадания пуль калибра 7, 62 закончился.

«Аврора» подскочила к залегшим друзьям и встала, прикрыв горой брони от нападавших. Задняя дверца с автоматическим приводом открылась.

— Это может быть ловушка! — сказал Вершинин.

— Какая на хер разница! — отмахнулся Бекк.

Рывком поднял с земли друга и почти вбросил в проем двери. Прыгнул сам, и дверца сама плотно припечаталась за ними.

Внутри с легким шумом работала сплит-система и было полутемно. Заунывно зудели многочисленные датчики.

Поначалу низкие барабанные удары они приняли за начало музыки, но это было все, что долетало до них от попаданий снаружи.

Водитель не оборачиваясь рванул с места. Друзей вдавило в спинку шикарного кожаного кресла.

— Спасибо, добрый человек! — хотел сказать Вершинин, но от перегрузок нижняя челюсть его отвисла и не захотела вернуться в исходное.

Это сколько ж он выдает, невольно подумал он.

От погони, если она и была, они оторвались мгновенно.

«Аврора» въехала в панорамное окно, в котором не было не только стекла, но и самой рамы, и оказалась в веселеньком просторном атриуме. Подобные выбитые окна украшали всю стену, так что внутри света хватало. Водитель заехал поглубже и свернул за угол, чтобы машину не было видно с улицы. Заглушил мотор. С комариным пением автоматически приоткрылась дверь. Открыть вручную было бы напряжно, только стекла были толщиной в руку, а еще бронесталь самой дверцы с активной и пассивной защитой. И бог весть что еще напихали туда русские левши.

Бекк решительно направился к водительской дверце.

— Желаю познакомиться с нашим спасителем!

Дверца открылась с тем же писком, и на пол, усыпанный осколками стекла и прочим мусором, спрыгнул водила.

— О-па!

А знакомиться и не пришлось.

Перед ними стоял Илья Стадник, старый знакомый.

Перед мысленным взором обоих друзей промелькнули мрачные катакомбы Парижа и взгляд Ильи Стадника, полный отчаяния.

Его слова «Я не могу идти! Меня что-то не пускает!» набатом прозвучали в ушах.

После Парижа прошло 5 лет. Они встречались еще через год, но запомнился почему-то Париж и тот год, когда они потеряли Илью Стадника навсегда.

Если Париж можно назвать отчаянием, то следующую встречу оптимизмом. Захваченный Пантаналом в вечный плен, он каждый раз представал в новом обличье. Сейчас это был деловой стиль и никаких эмоций. Откровенно говоря, это было немного жутковато. Жутковато лицезреть, как простой парень Илья Стадник, мелкий мошенник и свой в доску парень, с которым ты рисковал не раз и который не раздумывая рисковал собой, чтобы вытащить тебя из опасной передряги и спасал от смертельной опасности, вдруг другой. Даже не другой. Иной. Что-то неуловимо менялось в нем, уводя от человеческой сущности. Гладкое, без морщин лицо, лишенное любых эмоций. Угловатые рациональные движения, ничего лишнего. Отшагнул в сторону и замер как в стоп-кадре. Узнал он их, не узнал, пойди пойми. Скорее, выполнил некий приказ Проекта. Вполне возможно, что в данный момент он и есть Проект.

Пантанал-страшная штука, подумал Вершинин впервые в таком ракурсе.

Илья одет в фиолетовые брюки и безрукавку с пуговицами на боку. На голове круглая шапочка. Что-то это напомнило и Бекку.

— Что за костюм? — спросил он.

Илья понял по-своему.

— Эластан!

А Бекк уже вспомнил. Это был хирургический костюм, такие носили врачи в военном госпитале в Лефортове, после того, как его подстрелили в «празднике, который всегда с тобой», тудыть его в качель.

— Где мы? — спросил майор.

— Судя по гигантской железной какашке, которую мы проехали снаружи, это музей современного искусства! — предположил Вершинин.

— Рисунки плохо рисующих художников! — кивнул головой Бекк.

— И этот человек вершит судьбы человечества! — притворно вздохнул Вершинин.

— Судьба человечества зависит от Платформы!

Они не сразу поняли, что говорит Илья Стадник. Разговаривал он невнятно, как человек пораженный инсультом. Или тот, кто молчал несколько лет с момента их последней встречи.

Вершинин признался Бекку:

— Знаешь, когда нас сегодня прижали там, у башни, на меня нашло такое отчаяние, что если б я верил в бога, то взмолился бы, дал обет. Я понял, что только чудо может нас спасти. И это не был религиозный экстаз. Нет. Все реально и даже реалистично. У меня даже появилась уверенность, что чудо вот-вот произойдет. А потом появился Илья Стадник.

— Вот только не надо мистики! — оборвал Бекк. — Во-первых, не появился, а приехал на машине. Во-вторых, его появление конечно нас спасло, это никто не отрицает, но он приехал, потому что мы были ему нужны для дела. И что остаётся в сухом остатке? Нет никакого чуда, а есть осознанная необходимость Пантанала в исполнителях, сиречь, в нас.

— Ты не исправим! — покачал головой Вершинин.

Они помолчали, глядя на фигуру Стадника, застывшего напротив окна. Илья наблюдал. Или давал им время переварить информацию.

— Пантанал формирует историю человечества! — прервал молчание Стадник. — К сожалению создатели Проекта не учли, что ему придется функционировать так долго. Пантанал создан пятьдесят тысяч лет назад. Его создатели давно превратились в прах, но инфраструктура Проекта продолжает частично сохраняться и выполнять свои функции. В том числе и главную, сохранение человечества как вида. Наглядно это было видно на примере последней войны. Как гласит поговорка, двум медведям в одной берлоге не ужиться. Так что Проект определил наиболее нежизнеспособного.

— И Америке капец! — подытожил Бекк.

— Это была удачная операция! — согласился Стадник. — Но выявилась отрицательная тенденция, выразившаяся в общей разбалансированности системы. Проект слишком стар, программное обеспечение не было рассчитано на столь долгую перспективу. Одно из узких мест, это узел управления, который вы называете Платформой. Мощь Платформы не ограничена. До последнего момента Платформа функционировала без замечаний. Однако ряд странных сбоев последовательно выводит Платформу из общей системы Пантанала. Мы подозреваем вмешательство извне. Если Платформа окончательно выйдет из-под контроля, высвободится такое количество энергии, что Земля сожмется в размер горошины.