Страница 68 из 88
— Но среди тел на поле брани его не было, не так ли? Строго говоря, большинство ваших погибших пополнило ряды моей армии, кроме тех, кого я счёл непригодным. И, разумеется, я не мог пройти мимо столь отважного воина. Было бы преступлением оставить его на корм воронам. Поэтому у меня есть предложение для вас, лорд Мейтон.
С сухих дрожащих губ Орена Мейтона сорвалось единственное глухое слово.
— Говори.
— Если я покину этот шатёр живым, то выдам тело вашего сына. Вы сможете предать его земле со всеми почестями, которые полагаются благородному воину.
— Он блефует, милорд! — прорычал Улен. — Одно ваше слово…
— Блеф? Помилуйте! Я не сторонник столь дешёвых приёмов. Знаете ли вы, что оживлённый мертвец сохраняет отпечаток мыслей и эмоций, которые владели им в момент смерти или незадолго от него? Великий Моршад называл это явление «памятью смерти» и особенно сильна эта память у воинов, погибших в бою. Обычно незадолго до гибели их преобладающими эмоциями бывают ярость, злость или страх, но ваш сын был не таким.
— Лорд Мейтон, прикажите…
— К чести Орстена Мейтона, в момент смерти он не молил о пощаде, нет! — Вингевельд не обращал внимания на слова священника. — Ваш сын и вправду был необыкновенным человеком. Когда я вернул его к жизни, то не поверил своим ушам…
Лорд Мейтон приоткрыл рот, и Вингевельд замолчал. Повисла мёртвая тишина. Архимаг, понимал, что стоит лорду отдать команду, как всё закончится, но вдруг в этой напряжённой, словно сжатая пружина, тишине, раздался глухой хриплый голос:
— Прости…
Лорд Мейтон вздрогнул. По его рукам пробежала мелкая дрожь.
— Прости… Отец… — повторил голос, и никто не понимал, откуда он мог доноситься.
Из глаз лорда Мейтона тонкими струйками потекли слёзы. Он судорожно задышал.
— Прости… Отец…
Лорд зашёлся в рыданиях, пряча лицо в трясущиеся руки. Архимаг же невозмутимо повернулся к мертвецу в измятом нагруднике, и мёртвый воин снял шлем, открыв присутствующим бледное, без единой кровинки лицо. Остекленевшие глаза не выражали ни единой эмоции, а слипшиеся от крови волосы спадали на лоб. Из приоткрытого рта вновь вырвались слова.
— Прости… Отец…
— Вряд ли сын пожелал бы увидеть вас в таком виде, лорд Мейтон, — мягко проговорил архимаг. — Не теряйте лицо, прошу вас. Примите верное решение и покончим с этим.
— Ты чудовище, Вингевельд, — произнёс священник Улен осипшим от изумления голосом.
— Не больше, чем требуется, — бросил в ответ архимаг. — Так каково же ваше решение, милорд?
Орен Мейтон прекратил рыдать, с трудом поднялся со своего места и медленно зашагал к мёртвому сыну. Когда он подошёл совсем близко, мертвец повернул к нему голову и повторил те же два слова.
— Прости… Отец…
— Ты ни в чём не виноват, сынок, — лорд обнял бездыханное тело, и его снова сотрясли рыдания. — Ни в чём… Не виноват…
— Милорд? — послышался голос священника.
— Отбой… — донёсся голос Мейтона. — Стрелкам отбой… Я хочу… Лишь даровать… Покой… Он заслужил…
— Будь ты проклят, — коротко проговорил лорд Глайд. — Я хотел выдать за него свою дочь. Мало было убить парня, так ты ещё и превратил его в умертвие.
— Думаю, лорду Мейтону будет неудобно хоронить сына в таком виде, так что я приведу его в состояние, более подходящее для мертвеца. Но не раньше, чем покину это место. Думаю, мы договорились, лорд Мейтон?
— Да… Всё, что угодно… — приглушённый голос лорда доносился из объятий. — Только дайте даровать ему… Покой…
Этой же ночью архимаг Вингевельд велел воинам вновь собрать портал. Вскоре он уже стоял перед каменной аркой. По гладкой, словно озеро расплавленного серебра, поверхности пробежала рябь. Кристаллы загорелись потусторонним светом, и взору архимага, наконец, предстало знакомое лицо.
— Рада видеть вас вновь, господин Вингевельд. — улыбнулась девушка. — Вижу, переговоры прошли успешно.
— Вы как всегда проницательны, Беата. Всё прошло именно так, как я и предполагал. Эльфы отступают, а лорд Мейтон полностью оправдал мои ожидания.
Девушка засмущалась, но тут же обеспокоенно спросила:
— А если лорд Мейтон захочет отомстить?
— Очень сомневаюсь. У Орена Мейтона остались двое младших сыновей. И если он хочет, чтобы кто-то в этой жизни снова называл его папой, то не станет мне мешать.
— Восхищаюсь вашей дальновидностью!
— Я всего лишь человек, — усмехнулся архимаг. — Что происходит в Академии?
— Всё, как вы и велели, господин Вингевельд. Преподаватели огня разосланы по делам на материк. Многие студенты-огнемаги также отправлены домой под разными предлогами, чему, к слову, были несказанно рады.
— Всегда приятно сделать людей счастливыми, — улыбнулся архимаг. — Пусть проведут последние дни с семьями. Если они у них есть. Я доволен тобой, Беата. Не будем тратить портал понапрасну. Мне понадобится кое-что из моего кабинета… Я, пожалуй, ещё немного задержусь на юге.
Глядя на луну, столь же холодную и безразличную, каким Вингевельд иногда казался сам себе, архимаг сидел в шатре, окружённом живыми мертвецами, еле слышно хрипящими и мычащими. «Главное, в погоне за счастьем для людей не растерять остатки собственной человечности», думалось ему. Он был одарен огромным могуществом. Знал, что во всём мире сейчас нет мага сильнее, чем он. И всё же тень сомнения, грозившая перерасти в страх, жила в самом потаённом уголке его разума. Хватит ли ему стойкости довести план до конца? Успеет ли он? И что будет, когда то, что одарило его столь невероятной силой, решит потребовать своё?