Страница 72 из 77
— Другие видели! — пожал плечами Илья.
— Откуда ты знаешь?
— Не знаю, — снова растерялся Илья.
— Из Упанишад! — глубокомысленно заявил Вальжан, и мы расхохотались.
Напряжение последних часов отпустило, так что я мог спокойно рассказать про свои приключения. Я лишь утаил про помпу.
— Есть еще одна странность! — задумчиво проговорил я. — Сколько я не вспоминал, но так и не вспомнил никакой Женьки Рябининой! Ну не было такой у нас в СК! В моей жизни вообще не было женщин с именем Женя! Или я уже впал в старческий маразм и все забыл?
— Ты не впал в маразм! — уверенно заявил Вальжан. — Это все Проект работает. Помнишь, как мы искали потайную комнату в Париже? Чуть ли не линейкой меряли, не могли понять, где она прячется. А она пряталась у нас в мозгах! Блокировка мозговой деятельности-вот это как называется! Меня один коллега предупреждал, что те, хоть раз сталкиваются с Пантаналом, как-то оказываются потом связаны с ним по жизни. А я не поверил, дубина! Чего взять с инвалида?
— Ладно, себя хаять! Расскажи, что с тобой приключилось? — спросил я.
Вальжан не выдержав, прыснул.
— Что-то смешное? — предположил я.
— Очень! — признался он. — Представь, вызывают меня в комиссию по эстетике. Эстетика по определению подразумевает нечто красивое и гармоничное. Прихожу я, а там сидит жирная баба кило под 150. Лицо в сале утонуло, глаза свинячьи. И начинает этот жиртрест меня жизни учить.
— Хватит мне нотации читать! — говорю.
— А вы хоть знаете, что означает слово «нотации»? — продолжает эта свинья на двух ногах. — Ничего вы знаете, майор! Нотация — это способ фиксации музыкальных звуков с помощью письменных знаков!
— Это откуда? Тоже из Упанишад? — спрашиваю.
— Оттуда! — говорит. — Вы знаете в чем вас обвиняет комиссия? Ничего вы не знаете, майор! Вы обвиняетесь в убийстве гражданина Кашлина! Возможно не преднамеренном, но это еще придется доказать. В противном случае вас публично повесят на площади Куйбышева!
— Не хотелось бы! — замечаю я. — А что разве расстрельными делами сейчас не занимается отдел собственной безопасности?
— Дуркуете! — важно замечает жирнуха. — Делаете вид, что не знаете о переименовании?
— Это еще не все! — продолжаю я. — А что если я скажу, что никакого Кашлина в упор не знаю?
— И про странные сигналы с той стороны Ла-Манша конечно вам тоже ничего не известно?
— После Конфликта в Солсбери произошел выброс в центре по созданию биологического оружия. Архипелаг погрузился в хаос. Чтобы избежать распространения заразы тоннель был затоплен, острова блокированы с воздуха и моря. На многие годы там возникла мертвая зона. Какие там могут быть сигналы?
— Вам виднее, майор, Кашлин вам доверял.
— Речь не идет о доверии или наоборот. Земля с той стороны Ла-Манша для человечества потеряна навсегда. Нет такого атомного крейсера, что мог бы обеспечить нормальную защиту для человека.
— Почему же, нет? Крейсер «Легасов» стоит под парами в Шербуре.
Вальжан посерьезнел и замолчал.
— Что дальше? — поторопил я.
— Это все! Очнулся тут, сидя на твоем сексодроме.
— И что это может означать? Биологическое оружие, катастрофа, сигналы спустя 80 лет?
— Сам не знаю! — пожал он плечами[14].
Потом мы оба повернулись к Илье.
— А с тобой что приключилось?
Он равнодушно произнес:
— Ничего. Зашел в эту комнату, а тут вы сидите.
Великан.
Он казался неповрежденным. Зашел в зал и умер. И был ростом под три метра и весом в полтонны.
Голую тушу мы увидели сразу, как только вошли в большой зал, облицованный мрамором и драгоценными камнями: рубинами, сапфиром, алмазами и изумрудом. Илья подтвердил подлинность.
— На танцкласс похож и один похоже оттанцевался! — заметил Вальжан.
— Может, он спит? — шепотом спросил я. — И че он такой здоровый? Как великан из сказки.
— Что, я мало покойников перевидал? — возмутился Вальжан.
Надо сказать, в последнее время он часто выходил из себя. Мой друг старел.
При обходе поверженного стала ясна причина смерти. Спину по ширине занимала сквозная дырища, через которую просматривался пол.
Так как я некоторое время был снова занят блеванием, татуировку обнаружил Вальжан.
— Что-то ты слишком впечатлителен для следователя! — заметил он. — Трупаков при вашей работе должно быть немеряно, а ты каждый раз как в первый!
— Великанов на фарш у нас не пускали! — огрызнулся я. — К тому же, я профнепригоден и из следователей уходил, как ты знаешь. Меня потом вернули, но пригодности это не прибавило.
— Ты не обязан привыкать к смерти! — вдруг встрял Илья.
— Упанишад заговорил! — подколол Вальжан. — Может, тогда скажешь, за что убили солдатика?
Он указал на метровый бицепс с татуировкой «ВС России».
— Группа Лямбда! — пояснил майор. — Они неубиваемы, но на моей памяти уже валят второго, это нонсенс!
— Значит определение «неубиваемы» к ним не подходит! — беспечно пожал плечами Илья. — Проект создал других, соответствующих определению.
Когда Вальжан заводится, лучше остановить сразу, пока он не успел все разломать.
— Значит, солдат умер, потому что не соответствовал определению? — он недобро сощурился, так что было не совсем ясно, с какой руки или ноги он вальнет Илюшку Стадника, но вальнет точно, гавно вопрос, или я не знаю своего дружка.
Я занял линию огня и спросил:
— Вопрос в другом. Почему они оставили бойца? Спецназ своих выносит.
— Почему, почему? Не смогли! — Вальжан зло отхромал в сторонку, уселся на зеркально отполированный пол, массируя коленку. — Блюндель-мундель, скорее бы генератор найти, нога задолбала, ноет и ноет.
Потом он спросил у Ильи:
— А ты чего попросишь?
— Мне ничего не надо! — ответил тот не задумываясь.
— Врешь! Свободы хотя бы, не вечно же тебе по подземельям мотаться!
— Я свободен.
— Вижу! — издевательски хохотнул майор. — Цельный год под землей просидел под усиленной охраной.
— Я нигде не сидел! — так же спокойно парировал Илья. — Ты не поймешь. Любая свобода имеет границы. Моя не имеет границ в отличии от вашей.
— Куда уж нам! Раб лампы херов!
На этом конструктивные предложения Вальжана закончились. Зато разговор заинтересовал меня.
— Илья, а как мы узнаем генератор? — обратился я к парню. — И как он работает?
— От ГЧ постоянно идет мощная эманация.
— Спасибо, просветил! — дурашливо приложил руку к сердцу Вальжан.
— Вот там вы ее и почувствуете! — досказал Илья, и майор торопливо руку убрал. — А включить генератор элементарно, надо взять его в руки.
— Чтоб он током убил! — высказался Вальжан. — Мы его сначала тебе доверим подержать. Мы ничем не рискуем, желаний опасных у тебя нет.
Впервые в разговоре Илья внутренне напрягся:
— Мне нельзя касаться генератора, существует опасность аннигиляции!
Вальжан торжествующе закричал, но какое очередное обвинение в адрес парня и насколько абсурдное собирался выкрикнуть, осталось тайной.
Освещение «танцзала» осуществляли «бриллиантовые» светильники, и они погасли. Разом. Без естественного освещения тьма наступила, глаз выколи. И в темноте раздался слабый голос Ильи:
— Сейчас нас всех убьют!
Караван истории.
Для того, чтобы спрятаться в зале, имелась единственная возможность, только об этом не должны узнать впечатлительные дамочки, страдающие паническими атаками.
— Не толкайся! — ругался Вальжан.
— Я бы не толкался, но тут ребро торчит! — возмущался я.
Лезть по холодному и скользкому покойнику было противно и мерзко. В дыре как ни странно оказалось проще. Неведомой мощное оружие испарило всю влагу и основательно все прижгло. Вернее, выжгло. От убитого уцелели лишь ребра и кожа. Внутри образовалась вместительная ниша, куда мы и спрятались.
Уже изнутри Вальжан прорезал ножом смотровую щель. Я попросил, он и мне сделал. Илью не интересовало, что происходит снаружи, он безучастно сидел на корточках-я чувствовал его ногами.