Страница 65 из 77
Одну лестницу он почему-то не смог обойти и полез вверх. Я за ним. Я и не предполагал, как устал. Руки соскальзывали. Но лезть пришлось невысоко. Когда я выбрался, Илья освещал стены и потолок, выложенные из крупных блоков. Я не смог сдержать возглас удивления. До потолка было метров 15!
— Чего ты хотел? Мы попали в подземелье с глубину 12-ти этажного дома! — пояснил Илья и извинился, когда я стал блевать.
Я не мог поступить иначе, представив, какая масса земли и бетона все время была у нас над головой.
СИЗО. Садовый проезд,22. Вальжан.
С раннего утра в СИЗО царило нездоровое возбуждение. Большую часть зэков куда-то увезли. Оставшимся привезли завтрак. Раздавал еду арестант.
— Слышь, братан, что за кипешь? — спросил я.
— Базлают, темные прорвались на окраины, а потом куда-то свалили. Кучу народу погрызли.
— Разговорчики! — прикрикнул конвойный.
Оконце с грохотом захлопнулось, инвалид уронил тарелку и остался без перловки.
Окно в камеру для улучшения обзора находилось у самого потолка. Решетка присутствовала, но сама фрамуга была открыта. Несмотря на утренний шум мне довелось разобрать далекие выстрелы-одиночные и очередями, которые, впрочем, быстро затихли. По моим расчетам все это происходило в районе Красной Глинки.
Но куда тёмные потом делись? Ушли в горы? Но есть вертолеты, собаки. Судя по интенсивности стрельбы темных было до фига. С другой стороны, возможно удалось организовать грамотную засаду и всех тварей перестрелять?
Перед моим мысленным взором возникло родное лицо генерала Мельника, верха компетентности, который даже кражу «Новичка» организовать как следует не смог-и отверг идею тотальной победы.
Твари затаились, понял я. Выжидают ночи, чтобы обрушить новый удар.
Зэки чуткие люди, просекли, что события принимают опасный оборот.
— Пацаны! Нас тут кинули! — подал кто-то голос.
В ответ разом заорали все.
— Открой, падла! Жить хочу!
Акция была хорошо спланирована, как и все в тюрьме. Инспекторы бегали от камеры к камере, но их было мало и толку тоже.
Сначала они пытались утихомирить разбушевавшихся зэков окриками и ударами дубинок по дверям, но безрезультатно. Заключенные вошли в раж. Не знаю, сколько их оставалось, судя по крикам, несколько десятков, но инспекторов было все равно меньше.
Зэки били по дверям изнутри, гремели мисками-СИЗО ходило ходуном.
Тогда инспекторы совершили фатальную ошибку, решили входить в камеры по очереди и «паковать» арестантов.
Напрасно я кричал, чтобы они не делали этого. Судя по всему, зэки только этого и ждали, и в первой же открытой камере смяли охрану. Здание было трехэтажное, и нескольких охранников сбросили вниз.
Сетка была не везде, тех кто не разбился с улюлюканьем ловили и добивали. Включили сирену, но толку было мало-весь личный состав находился далеко и ловил темных.
А тут светлые прорвались.
Арестантам удалось завладеть ключами от камер, они открывали их всех подряд. Я стоял радостный в предвкушении, но освобождать меня почему-то не спешили, хотя все соседние камеры открыли, а меня издевательски миновали.
В этот момент как никогда остро я почувствовал, что зона не «красная», и по большому счету мне бы не открывать дверь, а наоборот забаррикадировать и молить Бога, чтобы об этой маленькой никому не нужной двери все позабыли.
Мой час настал, когда замок громко загремел, но дверь не открылась. Я прохромал и медленно приоткрыл. Мои чаяния сбылись-напротив двери стоял Пахом, местный смотрящий. Сзади него расслаблено опирались на перила его шестерки количеством всего семеро.
Голые давно не мытые торсы, синюшные от татушек, мясистые тела. У многих сломаны носы.
— Я потом выйду! — пообещал я, пытаясь затворить дверь обратно, ее вырвали у меня из рук, восьмой арестант стоял прямо за ней.
— Базарить будем или сразу аркашку накинуть? — предложил Пахом.
— Базарить! — выкрикнул я.
Шум к этому времени устаканился. Была надежда, что услышат.
— Не базлай! Некому за тебя вписываться!
Может не знают, что мент, надеялся я.
— Ну что, мусорок, будем тебе бебики тушить! — предложил Пахом.
— С вашей стороны это будет очень некультурно! — попенял я. — Давайте договориться. В городе военное положение, посему вас тут скоро всех постреляют, а я майор МГБ и могу…
Что именно я могу, осталось за кадром. Меня со всей дури ударили кованной дверью и должны были выбить мозги, если бы не сработали инстинкты (а также ускоренные искусственным путем благоприобретенные рефлексы). Ну и пару жил в суставах из стализированной ткани пришлось напрячь).
Я напрыгнул на плоскость дверей как кошка и был внесен обратно в камеру. Ударился спиной о двухъярусные шконки, оттолкнулся и выметнулся навстречу вбегающим бандитам.
Первого я убил неправильно, времени было мало подготовиться. Удар, пришедший в нижнюю челюсть и не остановленный вовремя, выворотил ее и ею же перебил горло и шейные позвонки. При встрече с позвоночным столбом челюсть окончательно развалилась.
Любого другого вид покойника с наполовину развороченной головой бы остановил, охладив пыл, но арестанты были не любые, а самые лучшие-волки на двух ногах.
Пара человек пытались заколоть меня заточками, нанеся довольно сильные порезы. Они не знали, какая уйма денег закачана в программу защиты от холодного оружия.
Эту программу испытуемые люто ненавидели, потому что она временно отключала мозги и начинала действовать совершенно автономно от хозяина тела. Грубо говоря, при попытке что-то в вас воткнуть (и при возникающей при этом острой боли), сокращались ближайшие группы мышц, уводя тело из-под удара.
Когда меня одновременно ударили с двух сторон, меня едва не вывернуло наизнанку, но зарезать меня программа не позволила. Меня сжало точно пружиной, а потом пружина стремительно распрямилась-и оба бандита полетели в разные стороны, и я совсем не был уверен, что в клиниках мединститута им смогли бы чем-то помочь.
На ногах осталось шестеро вместе с Пахомом, но энтузиазма у них поубавилось.
— Что за блудняк, Пахом? — спросил здоровенный такой зэк, я уже прикидывал, как бы его половчее убить.
— Борода случилась! — поддержал другой.
Я счел хорошим тоном, что началось совещание. У меня не было никакой уверенности, что мне удастся отбиться. Меня заливала кровь из порезов, и жутко болела колено.
— Не можно так мусорка кинуть! — возразил Пахом.
Тут здоровяк предложил:
— Мы его на этапе вальнем!
— Ты чего буровишь, нас еще не упаковали! — возмутился Пахом.
Ситуацию переломил появившийся зэк.
— У дубаков грев нашли! Бродяги тебя ждут дербанить, Пахом!
Жадность пересилила.
— Мусорка заприте, мы его потом на перья посадим! — решил он.
Главное слово здесь это-потом.
Вершинин.
После долгого подъема по бетонным колодцам, мы оказались в узком бетонном желобе, прикрытом сверху железными панелями. По дну желоба весело бежал фекалийный ручеек. Подняв одну из панелей, выбрались и оказались в помещении без окон с взрывозащищёнными светильниками и множеством труб.
— В подвалах Лубянки! — вырвалось у Ильи Стадника.
Прикрыв лаз и вернув панель обратно, обнаружили на обратной стороне надпись: «Твой дом тюрьма!»
— Неправда, я за свою жизнь копейки не украл! — возмутился я.
— А кто негра убил? — резонно спросил Илья.
— Во-первых, не убил, а хотел убить. Во-вторых, согласно Новой Конституции негр не приравнен к лицам других рас!
— Ага, полноценных значит?
— Не полноценных, а других! Чуешь разницу?
— Вот сейчас почуял!
Препираясь, мы потеряли бдительность и сразу за это поплатились. За углом тусовались три брутальных типа. Рядом на вентиляционном коробе стояла банка с чифирем. Сидельцы курили одну «бомбу» на троих. Они с подозрением уставились на нас.