Страница 54 из 77
Лапсердак.
Францич гулял по Залькоттену.
Улочки, вымытые с применением экологически безвредных растворов «Meiko», не имели разделения по высоте с тротуарами, исключительно приятная глазу разметка. И тротуар, и проезжая часть были одинаково чисты.
Так что Францич испытал некий дискомфорт, когда прямиком у белоснежного входа в «коктейль-бар» увидел срущего человека. Это был мигрант с севера Африки, которого Францич принял почему-то за албанца.
Как культурный человек Францич поначалу сделал вид, что не замечает фекалирующего гражданина. С сосредоточенным видом он прошел мимо и стал усиленно изучать витрину бара.
— Там внутри должен быть бесплатный нужник! — деликатно сообщил Францич, вроде ни к кому не обращаясь.
Товарищ так не считал. Услышав, как добропорядочный бюргер заговорил с ним, он испытал сильное воодушевление. Натянув штаны, даже не потрудившись подтереться, он кинулся к Францичу и стал горячо приветствовать. При этом хлопал по плечам и пытался залезть в карманы.
Францич не дурак-деньги спрятал во внутренние карманы. Но свой пиджак он за долгие годы безупречной эксплуатации он научился ценить. Он стал деликатно отстраняться, пытаясь изъясняться на смеси языков, что по его разумению, сделало бы его речь более понятной албанцу.
— Лапсердак гуд! — повторял он.
Через некоторое время имел место феномен. Албанец непостижимым образом размножился. Францич не заметил, что кто-то подошел, но албанцев стало пятеро. Причем один был женщина в хинжабе, черная, но с губами, накрашенными белым. Остальные четверо мужчины-черноглазые небритые, обвешанные рюкзаками и сумками, сильно озабоченные неизвестными проблемами.
Они хватали дергали Францича со всех сторон, словно хотели его купить. Его эксклюзивные часы «Победа» советского производства вызвали у албанцев пренебрежение и плевки.
Францич уже сам не знал, как от них избавиться. Хотел было позвонить Дольфу, который остался в автоцентре сторожить машину, но албанцы с ловкостью обезьян выхватили у него аппарат, а женщина сразу спрятала его под необъятные просторы бордового цвета юбищи.
Как по мановению волшебной палочки в руках албанцев возникла недопитая бутыль чачи, и они настойчиво стали предлагать ее выпить Францичу. Как выпью, они отстанут, решил тот. Его не насторожило, что бутылка открыта, а сами албанцы не пьют.
— За дружбу между народами! — провозгласил он тост. — Все люди братья!
Чача имела неприятный вкус.
— Что это за моча? — хотел спросить Францич, но язык отказал ему уже в конце фразы.
В полицейском участке-Schutzpolizei. Вальжан.
Дело вел младший комиссар Эйнике, большего Францич не заслуживал.
— Он жив? — спросил я.
— Жив, но пьян в стельку! — успокоил шутцполицай. — Согласно протоколу герр Кусто обнаружен на железнодорожной станции Зальтцкоттен, в перевернутом мусорном баке. Он был пьян, избит и ограблен. Одежда его пришла в полную негодность, мы выдали ему кое-что из списанного обмундирования, но он остался недоволен. Все время требует вернуть ему…вас ист даст…лаб-цер-даг!
— Будет ему лапсердак! Сегодня же! — пообещал я.
— Что вы собираетесь делать?
— Я бы с удовольствием оставил это чудо в вашей чудесной камере на пару лет, но к сожалению, он мой соотечественник и я отвечаю за него.
— Мы не можем его просто так выпустить. Герр Кусто иностранный гражданин, посему мы связались с консульским отделом, и они обещали кого-то прислать завтра утром.
— Тогда разрешите откланяться! — поднялся я, испытывая сильно облегчение, что-то «херр Кусто» стал меня напрягать в последнее время.
— К сожалению, вы не можете просто так уехать! — возразил шутцполицай.
— Почему же? — с интересом спросил я.
Младший комиссар в кабинете, пара случайных полицаев в коридоре, один на выходе-одной обоймы с лихвой хватит на всех.
— Герр Кусто назвал вас своим патроном и указал автоцентр, где мы вас и нашли. Так что теперь вы не посторонний человек, который может идти и ехать, куда заблагорассудиться, а свидетель!
— Твою ж дивизию! — вырвалось у меня.
Минибар, льется свет на тротуар. Вальжан.
Все пошло наперекосяк из-за Францича.
Оставив страдальца отсыпаться в шутц-полиции, сам уехал в мотель, где, приняв душ, спустился в бар на первом этаже. Темнело. Зажигались фонари. Ещё один никчемный день в Германии.
Я пил вторую кружку Weihenstephaner, когда рядом за стойку взгромоздилось грузное тело.
— В номере нет русского канала, — пожаловался я. — А когда я пытался заказать в доставке в номера новую серию про Семенова, оказалось, что они не знают такого!
— Сочувствую! — сказал Мельник. — Что ты скажешь про своего напарника?
— Францича? У него траур. Он потерял свой эксклюзивный пиджак.
— Тебе не кажется, что он чертовски везучий сукин сын? Если б он не перепутал дороги, вас бы там и закопали на трассе Е-337. Стоило сломаться машине, как точно такой же фургон расстреляли на въезде в город. Кто он?
— В торгпредстве подвизался рядовым инженером. А что?
— Его не могли «подложить»?
Я вспомнил, как впервые увидел в фургоне, он там точно с неба свалился.
— Не похоже, — покачал я головой. — Если бы его нам на самом деле подставили, то он давно должен был привести нас в ловушку, а не наоборот. Благодаря ему вся наша операция на плаву, — сказал и осекся.
Действительно операция ненормальная получается. Мы как будто специально фалангистам «новичка» подставляем. Если бы Францич не дурковал…
— О чем задумался? — поинтересовался Мельник.
Был он непривычно задумчив. Обычно он всю эту служебную лабуду поверху пропускал, у него имелся прибыльный бизнес, где он и имел основной доход.
Какого черта он вообще приперся? В моей практике впервые такое самопожертвование.
— Как ваш курорт? — спрашиваю.
— К-какой курорт? О чем ты? — в глазах искреннее недоумение.
Походу в этом ответвлении не только Москву не разбомбили, но и бизнеса у генерала не имеется.
— Чудные дела творятся! — пробормотал я.
— Ты не представляешь насколько! — подтвердил Мельник и попросил бармена включить новости на стенной телевизор.
Приученный отечественными федкалами, что первой строкой всегда идет Зимбабве, я был сильно удивлен. Немцы говорили про Польшу. Показывали карты в развернутом виде Подкарпатского и Люблинского воеводств.
— Они граничат с Украиной! — пояснил Мельник.
Потом пошли онлайн-кадры. Горящие машины на улицах. Армейские блокпосты. Беженцы.
— Война что ли? — вырвалось у меня.
Не знаю почему так сказал. 80 лет как мы завоевали Европу, а война внутри меня на генетическом уровне.
— Слава Богу, нет! — успокоил Мельник. — «Ночные» прорвались, а это стало для шляхтичей полной неожиданностью. Хотя мы их об этом предупреждали. Как, впрочем, и хохлов. Но те как-то приноровились, договор с «тяжелыми» заключили.
Я не бы в курсе, кто такие «ночные» и «тяжелые», но показывать неосведомлённость не стал.
— Это как-то связано с «Новичком»? — спрашиваю.
Генерал глянул искоса.
— Возможно! — сказал.
— Какая нам выгода от всего этого кавардака?
— А ты подумай!
На самом деле, думаю. Как мы «у себя» Европу «освобождали». С помощью темпоральных скачков будущее прощупали и десант выбросили на модулях Пантанала, да с пантаналовским оружием. Штабы НАТО перемололи, правительства в сортирах замочили. Святого Луку оживили, чтоб Папу скинуть, а голову людям задурить. Добавить в четкую военную операцию толику религиозного фанатизма.
Здесь, в этом ответвлении, все сделают «ночные» и «тяжелые». Посеют смуту и панику, докажут полную беспомощность НАТО и развалят. Вернее, оно само развалится, безо всяких атак Пантанала. А потом как избавители российские войска в Париже, казаки в Барселоне.