Страница 32 из 119
Первый раунд завершился, когда в каждой группе осталось по шестьдесят четыре человека. Номер 127 на плашке Трэя сменился на 44.
По ходу наблюдения за поединками ему в голову постоянно приходили новые мысли о том, как можно победить своих противников, не прибегая к использованию Ладони смерти и родословной.
Во втором раунде бои шли уже дольше. Противники становились все сильнее и сильнее.
Трэю достался серьёзный соперник — он находился на пике первого уровня создания источника. И все-таки Трэй вновь вышел на арену без топора.
После короткой подготовки, прошедшей в молчании, противники сорвались с места и с одинаковой скоростью устремились друг к другу, словно стрелы, выпущенные из лука. В этот раз Трэй не использовал родословную.
Внезапно в руке противника возник обоюдоострый меч. Это был необычный меч. Вокруг его синего лезвия, словно выкованного изо льда, играли белоснежные искры. Лезвие будто впитало всю красоту неба с искрами-звёздами. Трэй почувствовал, что аура противника начала сливаться с мечом и усиливаться, словно он сделал ещё один шаг и почти достиг второго уровня создания источника.
«Что это за техника?» — удивился Трэй.
В отличие от него, о ней, видимо, знали могущественные зрители, находившиеся среди этого моря людей, и все они одновременно вздохнули и что-то прошептали.
Когда противники были на расстоянии удара, Трэй резко ускорился и попытался ударить противника кулаком, однако тот легко уклонился, сделав шаг в сторону.
И это породило у Трэя дурное предчувствие.
Противник попытался нанести удар мечом, но Трэй успел увернуться от его выпада.
Однако от следующей его атаки уберечься не смог. Меч вонзился Трэю в грудь. Удар был точным и сильным, явно хорошо отработанным. Опыт и знания — вот что Трэй чувствовал в каждом движении противника.
По сравнению с ним Трэю, явно, не хватало ещё умения, но сдаваться он не собирался. Превозмогая боль, Трэй схватил мечника за запястье. Тот попытался вырваться, но Трэй нанёс ему быстрый удар коленом в живот. Противник отскочил, Трэй бросился к нему — и ощутил мощную духовную энергию. Она исходила не от противника, а от раны Трэя. От неё веяло холодом, он начал проникать в тело Трэя и ослаблять его, и юноша ничем не мог подавить этот холод. Единственное, что успокаивало — распространялся холод очень медленно.
«Но если бой затянется, победителем мне не быть точно», — подумал Трэй.
— Ты хорош. — Впервые противник заговорил с ним. Голос у мечника был приятным. И Трэю совсем не казалось, что тот пытается унизить его — просто признал его силу. — Мало кто может сопротивляться холоду моего меча и сражаться против меня с голыми руками. Возьми клинок и покажи своё мастерство!
«Он решил, что я каким-то образом нейтрализовал силу его меча, — подумал Трэй. — Но это не так. Видимо, он предполагал получить намного больший эффект, нежели слегка ослабить меня».
— Нет, я буду биться без оружия, — качнул головой Трэй.
Глаза мечника загорелись.
— Ты хочешь таким образом меня унизить? — гневно прорычал он.
— У меня попросту нет меча, — ответил Трэй.
— Нет меча? — удивился мечник. — Ты мастер кулачного боя?
Трэй отрицательно покачал головой. Его противник свистнул, и на арену прилетел меч. Мечник поймал его левой рукой.
— Держи! — Он протянул Трэю оружие. — Я хочу биться с тобой по-честному. Я уважаю и признаю твою силу. Меня зовут Эспад, а тебя?
— Трэй.
Они взаимно поклонились, признав силу друг друга. Во время этого недолгого разговора холод перестал распространяться по телу Трэя. Но когда бой возобновился, он пополз дальше.
— Падающая звезда! — Приподняв меч, Эспад впервые применил технику.
Позади него образовалось небольшое полотно ночного неба, на котором ярко светили звезды. И к ужасу Трэя, они начали срываться с этого неба и лететь в него.
Трэй понимал, что времени у него мало, и сблизился с Эспадом, сумев уклониться от звёзд. И впервые применил Ладонь смерти.
С ладони Трэя вылетела её зелёная прозрачная увеличенная копия, от которой Эспад не успел защититься. Она прошла сквозь его тело, и Эспада тут же вырвало кровью. А Трэй, не давая ему передышки, атаковал мечом.
Раздался скрежет металла, Эспад успел заблокировать меч Трэя. Но это вынудило его приостановить свою технику, и звёздное полотно рассеялось. Его заминка сыграла Трэю на руку — он нанёс Эспаду неожиданный удар в челюсть гардой меча. Это заставило того сделать шаг назад, и Трэй замахнулся для рубящего удара. Но Эспад успел привести себя в чувство и заблокировать меч противника. Не сумев подавить силу Трэя, он отлетел назад и начал падать на спину. Однако удивил Трэя, оттолкнувшись от арены ладонью и встав на ноги. И Трэй тут же ощутил под собственными ногами огромное скопление духовной энергии.
«Нехорошо!»
Хоть боевой опыт Трэя нельзя было назвать большим, но кое-чему он успел обучиться. Юноша отскочил назад — и на том месте, где он только что находился, вырос огромный ледяной шип, который мог запросто его убить.
А противник не давал ему отдыха — он уже был рядом и заносил меч для удара. Уклониться Трэй не успел, только слегка изменил положение тела — и меч Эспада рассёк ему левое плечо. Стиснув зубы от боли, Трэй всем телом налетел на противника.
Из-за новой раны холод, охвативший юношу, стал сильнее. Трэй удерживал Эспада на месте, заблокировав его меч. Но с ним сражался настоящий мастер — он высвободил меч одним движением запястья, и звёздное полотно вновь образовалось у него за спиной. Лицо Эспада побледнело, было видно, что использование навыков три раза подряд являлось для него пределом. Звезды полетели в Трэя, а Эспад ещё и начал атаку мечом. Трэй заблокировал её, схватил его за кисть и повалил на себя. Таким образом, звезды начали падать на спину Эспаду — Трэй использовал противника как живой щит против его же собственного навыка. Одновременно юноша сформировал вторую Ладонь смерти и ранил Эспада.
Однако тот мгновенно вскочил на ноги, вытер кровь с губ и снова бросился на Трэя. Его меч засиял нежным синим светом и стал расплывчатым, пропадая из вида. Выставить свой меч Трэй не успевал и подставил под удар левую руку, отбрасывая клинок противника. Это не прошло ему даром — предплечье было разрублено до кости, и на Трэя нахлынула боль.