Маленькая для Шопена

- Что я буду делать целыми днями?

Расхохотался еще раз, глядя прямо на меня, словно я подопытное насекомое под микроскопом. Он смеется, а глаза нет.

- Я думал ты спросишь за что я убил твою семью?

- Убили значит было за что. Меня больше волнует, что теперь будет со мной.

Приподнял одну бровь и склонил голову к плечу. Я явно его забавляю.

- Что там положено в твоем возрасте? Учиться, читать, рисовать да хоть вышивать крестиком. А еще ты будешь играть на фортепиано. Мне. И моим гостям.

Щаз! Я что обезьянка цирковая? Развлекать его и всякую шваль. Помню дружков отчима как они пялились на меня и приговаривали «какая куколка». Мне казалось что рано или поздно он меня кому-то из них продаст или отдаст даром. Может для этого он меня там держал. Не верю, что у него не было выгоды и он кормил меня просто так.

- Я не умею.

- Ты научишься.

- А если я не хочу?

- И еще одно самое главное правило – я очень не люблю, когда мне отказывают. Поэтому «я не хочу» можешь говорить только своему отражению в зеркале. Делаешь – поощряю, не делаешь – наказываю. Тебе не понравится. Обещаю.

Я в этом даже не сомневалась. Но попытаться стоило. Я пока не придумала как, но я придумаю. Дайте мне только осмотреться.

- Я не буду спрашивать зачем вам это нужно. Я спрошу, что с этого получу я?

- Образование, крышу над головой, еду, одежду…Это не мало в наше время согласись?

- А вы…вы меня не будете вы…

Он расхохотался так что у меня зазвенело в ушах.

- Нет, не буду. Маленькие, костлявые, инфантильные девочки не в моем вкусе.

- И… и сколько времени я здесь пробуду?

- Пока я не решу иначе. Все с вопросами?

- Да.

- Второго шанса не будет.

- Все.

- Ну и отлично. У тебя сегодня первый урок по фортепиано.

- Я забыла спросить, как вас зовут?

- Шопен…

- Я спросила не кличку, а имя.

Проигнорировал и вышел за дверь. Шопен…Хромой орангутанг вот ты кто. Урод, возомнивший себя царем. Ничего. Пару дней осмотрюсь и сбегу. Не зря я деньги у отчима украла и спрятала. Мне есть на что прожить…если аккуратно буду.

Глава 4

Вот и этот день или час икс. Ненавистный и совершенно не ожидаемый. Оказывается, я не любила ходить в гости, не любила принимать гостей, и вообще перемены в жизни страшили меня. Особенно такие. И это были далеко не гости – Барский ясно дал понять, что мы будем вместе с ними жить. Ними. Это как получить удар под дых, когда все мысли занимает только один человек. И я совершенно забывала и о его семье, и о том, что рано или поздно мне придется их увидеть. Меня одели, как скромную школьницу, разве что банты не повязали.

Ничья его девочка. У. Соболева

Разнюхать как здесь все устроено, как все работает не составило труда. Я очень любила анализировать, делать ходы вперед. Я бы могла стать прекрасным шахматистом, наверное. Я бы вообще много кем могла стать. Я любила все новое, сложное, головоломки, ребусы это прям мое.

Шопен оказался очень странным, очень непонятным для меня человеком. Было в нем что-то роковое, что-то внушающее и восхищение, и ужас одновременно. Если отчим трусливая, подлая тварь, то здесь нечто совсем другое. Шопен жил по своим законам и своим принципам. Я их еще не выучила. Но я выучу. Я умная. Мне дважды повторять не надо. Если понадобится…Пока что я целиком и полностью изучала среду в которую попала.

Вначале я узнала, что в доме есть охрана и пересменка у них проходит около десяти вечера. Около пятнадцати минут территорию никто не охраняет. В это же время вывозится мусор. Единственная помеха – это собаки. Тварей выпускают каждый день около девяти вечера и до утра. Вот они могли мне серьезно помешать. Если бы я была не я.

Значит у меня две преграды – закрытая дверь и собаки. Первая ерунда. Потому что я вылезу в окно. И второй этаж такая фигня. Псевдородители меня запирали в моей комнате постоянно, и я научилась лазить по стенам, парапетам, карнизам и даже по веткам деревьев. Высота меня никогда не пугала. Оставались собаки…И они были точно огромной проблемой. Особенно когда я их видела бегающий там внизу. Огромных доберманов со злыми мордами, торчащими ушами и массивными лапами. Раздерут на ура.

Тогда я начала их подкармливать. Каждый вечер я бросала им куски мяса, спрятанные с обеда. По началу они сторонились, не подходили. Наверное, были натасканы ничего не жрать с земли. Но постепенно у меня получилось подманить крупную суку добермана. Их было шесть. Как я поняла пять сук и один кабель. И на удивление главарем был не он. Точнее, он думал, что главный, но всем заправляла крупная псина по имени Эдит. И пока она не взяла кусок мяса никто не приближался. А потом…потом я дней пять их кормила. Постепенно приближаясь…Пока мне не позволили вылезти через окно и спуститься во двор без риска быть сожранной или по меньшей мере покусанной. На шестой день я уже гладила всех шестерых, и они лизали мои руки. Это была победа. Над Хромым. Я его сделала. И еще сделаю. Он понятия не имеет что я задумала и я не позволю даже заподозрить.

За все это время я была паинькой. Училась музыке, носила плиссированные юбочки, плела косички и смотрела на мир широко открытыми наивными глазами. Иногда Шопен приходил на уроки. Стоял возле двери со своей тростью и смотрел тяжелым взглядом как я играю. Смотрел с удовлетворением. Потом уходил. И в его присутствии иначе звучало даже пианино. Мне кажется его боялись молекулы воздуха. Преподаватель вытягивалась в струну, казалось, она проглотила палку и ее руки начинали слегка подрагивать. В такие минуты я задумывалась над тем, кто он такой? Понятно, что бандит. Честным трудом на такое богатство не заработаешь и честных так не боятся. А еще честные безнаказанно не расстреливают по десятку человек и после этого спокойно не расхаживают по дому как будто всего-то съездили на охоту с которой привезли трофей. Меня.

И я никогда раньше не знала никого похожего на этого человека. Мое презрение и ненависть к нему росли с каждым днем, потому что он дал мне почувствовать себя зверушкой в клетке. Зверушкой, которую дрессируют как в цирке. Даже с отчимом и мачехой такого не было. Да, они меня унижали, они меня ненавидели, но я добровольно находилась в том доме. Я не сбегала и это было мое решение, я умело утаскивала все что мне нужно. Я брала от жизни все что хотела как могла и как умела.

А еще я любила копаться в поступках людей. Мне нужно было их понимать или хотя бы предполагать зачем они поступают так или иначе. А Шопена я не понимала. Допустим он хотел отомстить моим псевдородителям. Но тогда почему меня не пристрелить вместе с ними? Просить за меня выкуп не у кого – он же их расстрелял. Тогда какого черта я здесь делаю? Или он все же маньяк педофил и…игра только началась? Но ощущать себя зверушкой мне не нравилось и даже очень, и поэтому идея удрать становилась все крепче пока не оформилась в хорошо продуманный план.

Когда собаки были прикормлены и при виде меня радостно виляли хвостами, подставляли почесать пузико и повизгивали как большие поросята, я решила, что время пришло.

Дождалась вечера, открыла окно, вылезла наружу, спустилась по веткам каких-то мега красивых цветов, оплетающих боковую стену дома. Я делала это множество раз. Но сегодня было страшно. Я понятия не имею, где я и в какой части района. Подслушивать беседу охраны мало что дало. Я так и не поняла в какой мы части города. Оставалось надеяться, что мусорная машина все же поедет куда-то на свалку. А оттуда я выберусь и найду дорогу к общественному транспорту. Мне нужно добраться к дому… а там я уже найду свои сбережения и буду кататься как сыр в масле.

Пока собаки радостно дожирали мои котлеты я бежала к воротам, где потом притаилась в кустах в ожидании машины. Мне предстояло залезть в нее на ходу сбоку, пока она будет проезжать охрану, а потом пробраться в кузов и…и сидеть среди мусора.