Страница 15 из 31
— Завтра твоя очередь, — улыбается Клод, посмотрев в зеркало заднего обзора.
Какие же всё-таки красивые эти двое — загоревшие, улыбчивые и целеустремлённые.
— Она не сказала мне об этом, — отвечаю я, глядя на яркий край за пределами джипа. — Те, кто приехал последним встаёт в конец дежурства?
— Именно.
Вспоминается Буров, который приехал одновременно со мной. Но я, если надо подежурю за него, вымою за ним тарелку, только бы он сдержал обещание и уехал как можно быстрее. Как только это произойдет, я надеюсь, что у меня наконец пропадет неприятное ощущение в середине груди в котором, как в клубке проглядывается и обида, и недовольство, и ощущение не своего места.
— Ничего себе! — говорит Олеська, заполняя кружочки теста картофельной начинкой. — Вот это у тебя знакомые!
Я жму плечами, глядя на то, как готовит подруга, пока другая, Люба обслуживает клиентов, а третья Лида стоит на горячем. Не вижу ничего особенного в богатых людях уже давно. Куда больший интерес у меня вызывают люди другого сорта.
— Сам Прохорцев!
— Что не так с Кириллом, кроме того, что он неприлично отъелся и разбогател? — интересуюсь я, натягивая перчатки.
Вдвоем лепить быстрее, чем в одиночку. Особенно при такой то жаре.
— Он зазнался, — говорит Олеська, принявшись закрывать уши из теста. — Возомнил себя мэром острова!
Я не успеваю ответить.
— Устроил самый настоящий рэкет.
— Что?! — переспрашиваю я с чувством глубокого шока. — Ты серьёзно?
Люба проходит к морозилке, чтобы взять из нее пакет замороженных "ушек".
— Лесь! Не сгущай краски!
Люба поворачивается ко мне, взмахивая высоко убранными волосами. Делает это очень резко. Это ее способ показывать свое неудовольствие.
— Он много просит за услуги посредника. Дешевле обратиться к индонезийцам. Что мы и сделали.
Она говорит последнее с нажимом, ща которым видится настоятельная просьба "перестать!"
— Но Леська помнит, потому что злопамятная.
— Да! Я злопамятная! А кто не будет, Кать? Разве мы пришли к нему за помощью потому что с жиру бесились? Или, потому что денег куры не клюют? Он прекрасно видел, что это был вопрос выживания на острове. А что сделал он? Он выкатил ценник такой же, как для своих друзей с золотыми парашютами! Он совсем не такой, каким был прежде! Заимел влиятельных друзей и поперло из него кое-что.
Наслушавшись жалоб, я сбегаю от подружек в сторону моря и некоторое время просто сижу на песке, разглядывая нереальный пейзаж, свои едва загоревшие ноги, яркий педикюр и такие же яркие вьетмнамки.
Ретроградный Меркурий, Нептун, Плутон, Сатурн и Венера давят и несут сумятицу даже в мою жизнь.
Но в отличие от остальных, мне некому выговориться — вылить все, что скопилось на душе без боязни обидеть, без осуждения, без страха быть непонятым.
Я смотрю в смартфон, вычеркивая из списка один пункт — встречу с подружками. Кроме этого я обзавелась временным жильем и все.
— Разберемся, — шепчу я, стягивая просторное платье.
Я раскладываю его в качестве пляжного полотенца, ложусь на него и некоторое время лежу, взирая в небо.
Это сродни медитации, которой стоит заняться в такие периоды жизни.
Надо переосмыслить все, оставить свои проблемы на песке или смыть в море с кружащими в нем серферами.
— Надо идти купаться, барышня, — говорят надо мной. — А не киснуть на берегу, пугая туристов!
Надо мной стоит высокий долговязый брюнет, отражая мои мини копии в своих зеркальных очках.
Очень хочется ответить ему грубостью в духе Бурова.
Но я закрываю глаза, решив, что игнор лучшая тактика в эту минуту.
— Ты не помнишь меня? Я был вместе с тобой за столом, пока ты общалась с французами.
Я продолжаю молчать. Плевать кто там был. Мне надо прийти в себя.
— Хочешь научу тебя серфингу? — предлагает этот типок, задирая очки на макушку.
Жизнь спешит мне на помощь в реализации своих планов. Но я хочу побыть одна. Это я понимаю особенно чётко, как и то, что меня задрало все, в том числе и мужики, и помощь, и бесцеремонные подкаты.
— Нет.
Я поднимаюсь со своего места, сунув смартфон под юбку, а потом иду к морю и почти чток ричу, когда оказываюсь в его водах полностью.
Глава 10
Глава 10
— Кать? — зовёт Буров, стоит мне пересечь шлагбаум у дома. — Можно тебя на минутку?
Он сколько тут стоял? Час? Два? Скорее всего два. Вон глаза какие злые!
— Нельзя. Катя закончилась.
Я устала. Мне нужен не алкоголь, не разговоры, не вечеринки и не новые лица. Море укачало меня и сняло напряжение. Теперь мне необходим нормальный сон — в кровати, на подушке и с тяжёлым одеялом на плече.
— Всего минута! — требует этот несносный мужик, ловя мою руку.
— Буров, ты можешь выполнить хоть что-то из того, что пообещал?!
Я вырываю пальцы, но без озлобленности, но на последних силах, да так что меня штормит.
— Сделай что-нибудь для меня, пожалуйста, — прошу я, взглянув ему за плечо. — Просто для меня.
Он кивает.
— Хорошо.
Мне достаточно было кивка. Я слышу, как одно единственное слово врезается мне в лопатки, но я не оборачиваюсь. Иду вперёд и просто нахожу свой домик, втыкаю в разъём подзарядку, а потом ложусь спать, проваливаясь в очень крепкий и долгий сон без каких-либо сновидений.
Хороший, словом.
Утром все кажется плохим сном, если бы не обилие растений вокруг и щебет птиц за окном. Их так много, что кажется, что я заснула в оранжерее ботанического сада, но все они красивые, с большими листьями и невероятно глубоким цветом зелёного.
Несколько секунд я размышляю над всем произошедшим накануне, а потом выбрасываю все из головы, вспомнив слова терапевтки.
"Мир жестокое место и потому жизнь не стоит воспринимать слишком уж всерьёз, Катерина. Стоит начать следовать этому условию и тебе уже не будут страшны никакие стрессы и депрессии."
Возможно профессионал прав. Мне следует относиться к Бурову через хи-хи и ха-ха, то есть дать понять ему, что такого как прежде отношения к нему уже не будет никогда.
— Ты рано, — замечает Тома, когда мы встречаемся на ее кухне. — Хорошая акклиматизация?
— Что-то вроде того, — соглашаюсь я, отмахиваясь от очередного неприятного момента. Она просто такой человек, а я раненый на всю голову. Потому и замечаю все на свете.
Я собираюсь сказать ей, что совместный завтрак накануне был последним. Теперь уже не только из-за Бурова, но и из-за инструктора по серфингу, который получил отворот-поворот накануне. Не хочу никаких отношений и даже намека на них.
— Поехали с нами? — предлагает Томка, закончив наносить крем с защитой от солнца. — Вода чистая и туристов очень мало.
— Одни лишь серферы — поддакивает Киря, притягивая к себе жену. — Дадим тебе доску на первое время.
Он смотрит на нее и та дёргает подбородком в ответ на его непрозвучавший вопрос, а меня жалит чувство тоски.
— Самую простую и тяжёлую, — говорит серьезная Тома без тени улыбки на лице. — Чтобы не убегала от тебя.
— Но не ждите от меня чего-то сверх-сверх, — начинаю я, решив поддаться этой идее. — Пока вы будете кататься, я буду взбираться на нее.
Я соглашаюсь с предложением только бы не видеться с Буровым. Но его нет ни во время катания, ни за завтраком, ни после. Из чего я делаю вывод, что он всё-таки уехал, но спрашивать не берусь.
Я же не знакома с ним. Блин!
Становится ли мне легче? Немного.
— Кать, это по-детски, — выдает Олеська несколько вечеров. — Что за принципы такие?..
— Это не принцип, — говорю я, потягивая коктейль с ананасовым соком. — Я просто не хочу объяснять ничего, если возникнут вопросы и тем более давать повод думать, что интересуюсь им.
— Но ты ведь интересуешься.
Я качаю головой, рассматривая посетителей заведения. На их столах нет ничего кроме слабой выпивки в самой разнообразной посуде и снеков. Ресторан уже закрыт и обслуживает только тех клиентов, которым хочется пить в эту невероятно влажную ночь.