Страница 164 из 170
Значительно больше данных (тоже слишком отрывочных и неполных) содержит история вольных городов Новгорода и Пскова. В Новгороде церкви Кузьмы и Демьяна упоминаются с середины XII в. После некоторого перерыва кузьмодемьянские церкви упоминаются вновь в XIV в. Особенно часто встречаются названия двух территориально близких церквей на Холопьей улице и на Кузьмодемьянской улице, связь которых с кузнецами мы пытались доказать выше. К истории этих церквей нам придется еще вернуться в дальнейшем.
Во Пскове монастырь Кузьмы и Демьяна «с Гремячей Горы» упоминается впервые в 1383 г.[1679], а церковь Кузьмы и Демьяна «со Старого Примостья» — в связи с пожаром 1453 г.[1680]
В 1462 г. здесь выстроена каменная церковь, сгоревшая вновь в 1500 г. и взорвавшаяся в 1507 г. Псковская церковь Кузьмы и Демьяна со Старого Примостья считается иногда кончанской церковью[1681], но это предположение основано только на одной летописной фразе, относящейся к последним годам псковской самостоятельности: «…бысть пожаръ на Запсковьи… и двѣ церкви сгорѣло — Козьма и Дамьянъ и святое Богоявленiе… и колоколы у Козмы и Дамьяна сгорѣли, и приделъ подлѣ церкви с зельями роздрало, а зелей пушечныхъ сгорѣло бочка, и занеже ту зелiя всего конца стояли…»[1682] Предпочитаем данную фразу понимать буквально, т. е. в смысле хранения пороха Богоявленского конца в Кузьмодемьянской церкви. Кончанской церковью Богоявленского конца была Богоявленская, упомянутая в этой же фразе.
Вокруг церкви Кузьмы и Демьяна существовало какое-то объединение прихожан, выделенное из состава Богоявленского конца в особую единицу. В 1484 г., когда в этом конце разверстывалась повинность по постройке городской стены, часть стены строили «суседи кузьмодемьянские»[1683]. Кроме них, упоминаются в этом конце «суседи запсковляне»[1684].
Такое распадение конца на отдельные более дробные части, из которых одна тяготеет к церкви (возможно патрональной), представляет для нас значительный интерес.
Церковь со Старого Примостья по своей архитектуре несколько отличается от обычных церквей — помимо собственно церковных зданий к ней пристроено еще в XV в. обширное двухэтажное каменное помещение с двумя дверьми и окнами, выходящими на улицу. Назначение его неизвестно. Хочется видеть в этом здании, занимающем значительное место в церковно-архитектурном комплексе, нечто аналогичное уличанской гриднице на Славковой улице в Новгороде[1685]. Здесь при церкви Кузьмы и Демьяна должно было быть средоточие интересов «кузьмодемьянских суседей»; в просторной каменной пристройке могла быть и канцелярия для ведения соседских дел и гридница-трапезная для соседской братчины-пира. В этой церкви хранилась какая-то казна[1686].
В связи с историей церкви со Старого Примостья не лишены интереса поздние сведения об отношении черных людей к этой церкви. В 1610 г., когда «держали Псковъ игумны и попы и болшiе люди», а из Москвы бояре прислали грамоту о подчинении Сигизмунду, в городе назревал крупный конфликт между черными людьми и боярством. Бояре вооружились «и бѣ ихъ видѣти множество вооруженныхъ, конныхъ и пѣшихъ… и хотяще крестъ цѣловати и мелкихъ людей и до конца смирити и силою приводити, а непокоривыхъ побити… Видѣвше же мелкiе люди погибель свою… и поидоша на Запсковье всѣхъ чиновъ люди и зазвониша въ колоколъ у чюдотворцовъ Козмы и Дамьяна, и скопишася множество человѣкъ…»[1687] Свой особый характер какого-то центра притяжения Кузьмодемьянская церковь со Старого Примостья сохранила с XV по XVII в. В последнем случае по звону ее колокола поднималось народное восстание против боярства. Можно только пожалеть о неполноте и отрывочности наших сведений о ней, что лишает нас возможности извлечь из истории этой церкви определенные и доказуемые выводы[1688].
Начав наше сопоставление русского и западноевропейского материала по цеховым корпорациям с патрональных церквей как с наиболее уловимого, наиболее заметного признака, перейдем ко второму внешнему признаку цеха — цеховой пирушке.
Во всех церковных уставах на одном из первых мест стоит обязательный пункт о корпоративном празднике (обычно в честь патрона), начинавшемся совместным богослужением в патрональной церкви и заканчивавшимся в специальном помещении цеха торжественным пиром. Самое название цеха — Zeche — по своему первоначальному смыслу означало помещение для совместного пира. Совершенно справедливо было сказано о западноевропейских цехах и гильдиях, что в них «пирам было отведено такое видное место, что подчас они заслоняли собою другие задачи»[1689].
Пиры устраивались регулярно несколько раз в году и нередко длились по нескольку дней. Средства на такое коллективное пиршество собирались из взносов членов цеха. Помимо строгого расписания цеховых праздников, пиры устраивались подмастерьями, сдавшими испытания, после принятия их в цех. Цеховые пиры устраивались или в специальном цеховом помещении, или у одного из мастеров.
В древней Руси общественные пиры носили различные названия: «братчина», «складьба», «мольба», «обчина», «канун», «ссыпщина»[1690]. Работами Аничкова и Зеленина установлены архаичность и обрядовый религиозный характер общественных пиров[1691].
Древнейшее упоминание городской братчины относится к 1159 г., когда жители Полоцка «…начата Ростислава звати льстью у братьщину къ святой Богородици къ старѣй, на Петровъ день, да ту имуть и…»[1692] Уже в этом первом летописном известии о братчине налицо ряд элементов, характерных и для последующего времени: братчина — пир, устраиваемый в определенный праздничный день; место пира — церковь (очевидно, церковная трапеза); члены братчины — политические единомышленники, возглавляющие борьбу города с князем.
В условиях средневекового города древний языческий пир приобрел совершенно иной характер, став одной из форм корпоративного объединения. Центром такого объединения очень рано стала церковь[1693].
Братчина, часто упоминаемая в былинах Новгородского цикла, почти всегда связана с церковью или с церковными праздниками:
Кроме Никольщины, часто упоминаются Покровщина, Кузьмодемьянщина (или Кузьминки) и др.[1695]
1679
Псковская I летопись 1383 г.
1680
Псковская I летопись 1458 г.
1681
А. Васильев и А.К. Янсон. Древний Псков, Л., 1929, стр. 112.
1682
Псковская I летопись 1507 г.
1683
Прямых топографических данных о населении этой части Богоявленского конца у нас нет. Косвенным указанием на состав населения вокруг церкви Кузьмы и Демьяна является сообщение летописи о пожаре 1458 г., когда упоминается двор Якова Железева (Псковская I летопись).
1684
В церкви находилась икона «неопалимой купины». — См. Н.Ф. Окулич-Казарин. Путеводитель по Пскову, Псков, 1911, стр. 186.
Принимая во внимание частые пожары в кузнечных слободах и даже именно в районе кузьмодемьянских церквей (напр., в 1531 г. в Нижнем-Новгороде. Никоновская летопись), наличие этого «противопожарного средства» можно было бы также причислить к косвенным доказательствам связи данной церкви с кузнецами. Состав кузьмодемьянских соседей мог быть и более широким.
1685
Новгородская IV летопись 1470 г.
1686
Псковская I летопись 1541 г. — Во время пожара «вся церковь выгорѣ и мощи святыхъ и иконы всѣ и казна вся церковная и 3 человека въ ней».
1687
Псковская I летопись 1610 г.
1688
Одновременно с церквами покровителей какого-нибудь ремесла мы часто встречаем (особенно в Новгороде) церкви, построенные купеческими корпорациями.
1689
Н.А. Скабаланович. Западноевропейские гильдии и западнорусские братства. — «Христианское чтение», 1875, сентябрь-октябрь, стр. 294.
1690
Историей братчин заинтересовались в середине XIX в. А. Попов («Пиры и братчины» — Архив Ист. — юр. сведений Калачова, т. II, ч. 2, отд. VI, 1854); С. Соловьев («Братчины» — Русская беседа, 1856, т. IV). Термин «братчина» является наиболее распространенным. Он близок к западным fraternitas, fréries. Значение термина разнообразно: 1) общественный пир в складчину; 2) изба, в которой происходит пир; 3) пиво, предназначенное для пира (Соловьев. Ук. соч., стр. 108). Возможно, что с братчинами-пирами связана и известная форма застольной круговой чаши — «братина». Форма эта очень устойчива и восходит к ранним прототипам. — См. В. Никольский. К вопросу о происхождении форм древнерусской братины. — Сб. Оружейной Палаты, М., 1925.
1691
Е.В. Аничков. Язычество и древняя Русь, СПб., 1914; Д.К. Зеленин. Древнерусская братчина как обрядовый праздник сбора урожая. (В Сб. статей в честь акад. А.И. Соболевского — журн.: «Сборн. Отдел. русск. яз. и словесн. Акад. Наук СССР», т. 101, № 3, 1928).
Аничков рассматривал, главным образом, княжеские пиры X–XII вв., отраженные в цикле былин о Владимире, а Зеленин сосредоточил свое внимание на деревенских братчинах. Городские средневековые братчины не затронуты ни одним из этих авторов.
1692
Ипатьевская летопись 1159 г. — В это время в Полоцке боролись две группировки: одна стояла за Ростислава Мстиславича, а другая — за Рогволода Борисовича. Последняя и пригласила его «лестью» на братчину. Ростислав явился на пир в кольчуге под одеждой.
1693
Нередко церкви имели специальные помещения для мирских сходов и братчин. — См. И.И. Лаппо. Тверской уезд в XVI в. — ЧОИ и ДР, 1894, т. IV, стр. 51.
1694
И.Н. Жданов. Русский былевой эпос, СПб., 1910, стр. 205–210; А.В. Марков. Бытовые черты былин. — «Этнография, обозрение», кн., 58–59, стр. 68.
1695
И.Е. Забелин. Опыты изучения русских древностей, т. II, М., 1878, стр. 354.
Празднование Кузьмодемьянской братчины только кузнецами очень убедительно доказано на обширном материале В. Гиппиусом и В.П. Петровым (см. выше).
Кузьмодемьянская братчина по деревням иногда празднуется только девушками (Д.К. Зеленин. Ук. соч., стр. 131).
Выше мы отмечали интересную связь культа божественных кузнецов с браком и любовью, связь, существовавшую и в Византии и известную на Руси с XII в.