Страница 3 из 8
— Если тебе мала форма, закажи другую, — кидает он мне, не отрываясь от бумаг. Это, наверное, его первое личное обращение ко мне за несколько месяцев. А меня взрывает от его повелительного тона.
— Что не так с моей формой?
— Разве это не очевидно? — поднимает на меня свои стальные глаза.
— Мне – нет, — фыркаю я.
— Слишком обтягивает, ты провоцируешь мужчин.
— Мужчина должен держать себя в руках. Хотя откуда вам знать.
— Если женщина ведёт и преподносит себя вызывающе, у мужчин срабатывают инстинкты.
— Животные?
— Именно так. Смени форму! — кидает он мне.
— Достойные мужчины никогда не трогают то, что им не принадлежит, насколько бы вызывающая женщина ни была. Но вам этого не понять.
— Ты сейчас назвала меня недостойным? — загораются его глаза.
— Именно! — бросаю ему, хватаю поднос и вылетаю и кабинета, сгорая от злости и ненависти к этому мужику…
Глава 2
Василиса
Просыпаюсь от стука – что-то падает, с трудом разлепляю глаза, голова тяжёлая, ощущаю себя так, словно и вовсе не спала. Дарина виновато оглядывается, поднимая упавшую заколку.
— Сколько времени? — спрашиваю я.
— Шесть, — шепчет новая горничная, которая теперь делит со мной комнату.
— О, боже, — хнычу. — Ты всегда так рано встаешь?
— Нет, не спится… — виновато оправдывается.
— Разбуди меня минут через сорок, — закрываюсь одеялом с головой. Я давно здесь работаю и все никак не могу привыкнуть к ранним подъёмам. — Иди к Любе, она уже на кухне, — отсылаю неугомонную.
Дарина быстро собирается и убегает. Закрываю глаза, проваливаюсь в дрему. Но уснуть до конца не получается. Голова болит, давит на виски, пытаюсь прокашляться, горло болит. Блин. Я заболела, не нужно было вчера пить воду со льдом. Я с детства болезненная. Мое горло не принимает ничего слишком холодного. Из-за одного мороженого однажды сваливалась с ангиной. Мне двадцать три, и ничего не изменилось. Как-то бабушка сказала, что хронически больное горло – это невозможность высказаться, поделиться с кем-то тем, что гложет. Сейчас, вспоминая ее слова, я понимаю, что бабушка была права.
С трудом поднимаюсь с кровати, немного шатает, знобит. Иду в горячий душ, пытаясь согреться и прийти в себя. Не помогает. Мне хочется снова прилечь и закрыть тяжёлые веки. Открываю аптечку, но она практически пуста, пластырь и перекись мне не помогут. Я непрактичная, никогда не думаю на будущее и ничем не запасаюсь. Мне положен больничный, можно взять неделю и поехать домой, только домой я категорически не хочу. Нельзя мне туда. Да и нет никакого желания.
Закутываюсь в халат, выхожу из ванной и вижу, как в домик залетает Дарина, быстро закрывая дверь. Девушка вся мокрая, дышит глубоко, растеряна.
— Ты чего?
— Так вышло, — разводит руками Дарина — Есть еще форма?
— Возьми в шкафу, — указываю на гардероб.
— С тобой все хорошо? — подходит Дарина, прикасается рукой к моему лбу. У нее такая холодная ладонь, что я прикрываю глаза от облегчения. — Да ты горишь! — вскрикивает девушка.
— Ага, что-то как-то не очень. Есть аспирин? — хриплю и бреду к своей кровати.
— Да, — Дарина кидается к своей сумке и высыпает мне на кровать гору медикаментов. — Вот противовоспалительное и от боли в горле, а вот это нужно развести теплой водой, — протягивает мне таблетки.
— Да у тебя тут целая аптека, — вяло улыбаюсь.
— Это все мама… — отмахивается. — Сейчас принесу тебе горячей воды, — кидается к двери.
— Переоденься вначале, — хриплю я.
— Ой, — несется к шкафу, такая заполошная, как маленькая девочка. Наивная немного. И я даже ей завидую. Смотреть на мир сквозь розовые очки – хорошо.
Не глядя выпиваю все, что сунула мне Дарина. Одеваюсь и бреду на кухню в надежде, что чудо-таблетки приведут меня в норму. Не могу лежать. Даринка новенькая, ничего еще не знает.
— Так, Васька! — Люба упирает руки в бока. — Кыш отсюда! — машет на меня полотенцем.
— Да в норме я.
— Я сказала, марш в кровать лечиться. Нечего мне тут бациллы раскидывать. Пока не выздоровеешь, не появляйся! — отсылает меня Люба.
Улыбаюсь. Это такая форма заботы от Любы. Она добрая, такая манера общения. Точно знаю, что она будет заваривать мне свои лечебные травы и накормит чем-нибудь вкусным. Люба, как мама, теплая заботливая, но строгая.
— Дарина не справится, — предпринимаю еще одну попытку остаться.
— Справится, куда она денется. Я сказала, марш в кровать! — отмахивается женщина.
Снова ухожу в домик, раздеваюсь, натягиваю простую футболку и падаю на кровать. В сон клонит, слабость, но уснуть полноценно не получается. Мне то холодно, то слишком жарко, то сильно першит горло, никак не могу откашляться.
Сквозь дрему слышу, как открывается дверь. Не открываю глаза, полагая, что это Дарина. Шорох, шаги, на мою тумбу что-то составляют. А мне снова жарко, раскрываюсь, закидывая ногу поверх одеяла.
— Ну как ты там? Справляешься? — хрипло спрашиваю я, так и не открыв глаза. Веки тяжёлые.
— Я всегда справляюсь, — неожиданно раздаётся голос Андрея. Раскрываю глаза и понимаю, что он смотрит на мое оголенное бедро и черные трусики. Резко прячу ногу, закрываясь одеялом.
— Выйди! — вне стен дома я обращаюсь к нему на «ты». Нет у меня к этому мужчине уважения, тем более когда он врывается в мое личное пространство. Сколько можно, он уже и так взял, что хотел. Сейчас у меня совсем нет сил ему противостоять. Поднимаюсь выше, облокачиваюсь на подушки, снова прикрывая глаза.
— Как ты себя чувствуешь? — как ни в чем не бывало интересуется он.
— Хреново. Но если ты скроешься, станет лучше.
— Василиса! — повышает тон, но осекается, а я ухмыляюсь с закрытыми глазами. — Прекрати вести себя как хабалка. Не испытывай мое терпение.
— А то что? — распахиваю глаза, смотря с вызовом. Нет, я не боюсь этого человека. Нет, я не хабалка, но не умею общаться с такими мужиками по-другому. Мне хочется лить яд и хлестать их по щекам. — Снова изнасилуешь? — хриплю я. Морщится. Не нравится ему правда. Молчит. Глубоко вдыхает, прикрывая глаза, словно пытается сдержаться.
— Не нужно преувеличивать, — уже холодно произносит он. — Ты сама спровоцировала…
— Я? Как я… — повышаю голос и закашливаюсь. Прикрываю глаза, прекращая спорить. Не хочу ни видеть, ни слышать этого человека. — Просто оставь меня в покое, — хриплю, отворачиваюсь и замечаю на тубе новые упаковки с лекарствами и коробочку с пирожными. — И вот это забери, мне ничего от тебя не нужно. Не нужно пытаться меня купить. Я все равно никому не расскажу, какой ты мудак. Выдохни и забудь о моем существовании! — взрываюсь, вкладывая в свою речь все силы. Снова закашливаюсь, становится плохо, голова кружится. Съезжаю на подушках вниз.
— Я вызову врача, — в его голосе нотки волнения. Ой, вот только не надо играть в благородного принца.
— Не нужно. Мне станет легче, как только ты прекратишь отравлять мое личное пространство своим присутствием, — шепчу я.
— Василиса, не нужно отвергать мою помощь во вред себе. Давай, когда ты выздоровеешь, тогда и покусаешь меня.
Я не просто покусаю, я загрызу. В лице Андрея вижу не просто мудака, который взял меня силой, он сейчас олицетворяет весь мужской пол, который я ненавижу.
Молчу. Игнорирую, делая вид, что его не существует. У меня и правда нет больше сил спорить.
— Люба завтрак передала, — раздаётся голос Дарины. Открываю глаза, девушка стоит с подносом. Растерянная. Андрей оборачивается. — Извините, помешала? — хочет уйти. Нет, она не помешала, она как раз вовремя. Заботу Любы и Дарины я принимаю, а Андрея нет.
— Андрей Сергеевич уже уходит! — настойчиво хриплю я.
— Я всё-таки вызову врача, — недовольно кидает мне Андрей и, наконец, покидает наш домик. Никак не могу понять, ну что еще ему от меня надо.