Ретроспектива

Какая дрянь посмела?

— Совсем они тут распоясаны, — ругнулся под нос. Чтобы в Келсе челядь вошла в опочивальню и личный кабинет без позволения…

— Жрать хочу.

— Так пошли. В столовой уже накрыто, местная кухарка сегодня в ударе. Там пирогов — обожрёшься даже ты, — Эмор дал шанс на что-то нормальное в этом дне.

— Фай! Я не понял! Это что такое? — породистая морда герцога и сына короля обиженно вытянулась. В руке он держит ошмётки рубашки полёвки, глаза скочат с них на меня. — Нам чешешь про приличия, что мы большой двор, приближённые короля и прочая лабуда… Даже улыбнуться никому нельзя, а сам!

Я смотрел, как младший брат сжал сорочку, словно платок, медленно поднёс к носу, шумно вдохнул ткань, прикрыв глаза.

Сам не понял, как оказался рядом, выхватывая белоснежную ткань из грязных лап.

— Фай! У меня восемнадцать дней бабы не было! Совесть имей! Кто она?

— Никто! Сказал же — жрать хочу.

Сунул рубашку в свой сундук и вышел, чуть не выталкивая оболтуса взашей. Дотерпит до столицы. Пусть привыкает. Через месяц моя свадьба. Как окончатся торжества — женю и этого.

глава 4

Перекрёсток трёх дорог с течением времени стал подобием площади. Гораздо меньше замковой, но люди больше собираются здесь. Главная площадь Итвоза. Благодарить за это стоит церковь создателя, стоящую здесь же. Отнюдь не новый колодец. Пока.

Людям нужна вера. Простому люду, который от зари и до зари работает на прокорм необходимо знать, что если не в земной, то в загробной жизни их ждёт лучшая доля. Создатель это им и сулит.

Утреннее небо слепит светом так, что трудно смотреть. Но утром лучше всего собрать народ, пока в воздухе осталась ночная прохлада, свежесть. Через несколько часов солнышко совсем проснётся и итвозцы только и будут, что молить о прохладе, прячась в тенях. Там и отдохнут опосля гуляний.

Заунывные молитвы, окропление воды и самого источника, демонстративное отпитие епископом и мной, проповедь.

Служитель создателя рассказывает о святых источниках, что усеивают райские кущи, о крещении младенцев — обряд приобщения к роду. Рождённый ребёнок-маг не проявится на родовом древе, пока его не отнесут в храм и не покрестят. Ребёнок-маг. Ведьмам не нужны эти ритуалы. Каждая ведьма чует своего ребёнка, так говорила матушка. Мы не теряем своих детей и нам не нужно подтверждение на пожелтевшей бумаге. Если, конечно ведьма не пустоцвет, как я… Простому человеку, опять же, нужна вера, что случись что с младенчиком, он попадёт в лучший мир.

Проповедь закончилась и заиграли музыканты. Сперва тихо, расходясь всё громче, заливестей и веселее. Одиннадцать тушек баранов выкатили на площадь по команде Вереха. Виночерпии прямо у колодца черпают из бочек сладкие компоты и разбавляют их водой.

Мы с епископом получили первыми наши чаши, следом дружина, городская знать. Несмело, но и простые жители стали подтягиваться, дабы утолить жажду, которую только подогревает солнце.

Таких праздников, без вина и хмеля, у нас ещё не было.

Где-то рядом басовито закричал мужчина. Пригляделась — кузнец. Затянул весёлую, народную прибаутку. Ему начали подпевать. Спасибо, Тар.

Несколько девушек, среди них я узнала дочку казначея, завели хоровод. В мгновение ока их окружили молодые парни, по-хозяйски охраняя танцорок.

Странно, что не видно Тосэи — дочери одного из фермеров. Девушка из простых, но первая невеста в Итвозе. Смешливая, весёлая, первая красавица и заводила. Поискала взглядом и увидела её у стены одного из домов. Тоя держит пса на привязи, почёсывает холку чернышу и из-под ресниц поглядывает на статного мужчину. Тот глядит на неё, что волк на зайца, только что не облизывается. Всё бы ничего, но волк не из наших, пришлый. Как бы не обидел девочку.

“Выспался?” — позвала крыса из седельной сумки, делая вид, что и дальше попиваю компот.

“Что придумала?”

“Знаешь, с кем это наша Тэйка любезничает?”

“Видал в ондолийской свите”, — то, что знатные ондолийцы начнут заглядываться на наших девушек, то понятно. Без этого никак. Худо то, что разные у нас нравы, это далеко ходить не надобно, видно по королю их.

“Приглядывай за ней, чтобы не вышло беды”.

“Помешать?”

“Нет. Если по доброй воле, то не надо. Проследи, чтобы не снасильничал, если откажет”.

Тулуп выскользнул из сумки неразличимым движением.

— Княгиня довольна? — епископ. Немолодой, но и не старый ещё служитель создателя подошёл незаметно, но и не скрываясь, сбоку. Я сама увлеклась, сдерживаясь, чтобы не понестись в пляс. Вот и проморгала.

— Спасибо, ваше святейшество. Довольна. Только надобно довести дело до конца и проехать по всем колодцам, как и условились. Вы уверены, что плата вам не нужна?

— Более чем, — пепельная голова склонилась в полупоклоне. Удивительно, при таком статном лице, почти не тронутом морщинами, полностью седая голова. — Это мой долг, как представителя создателя на нашей грешной земле. Вы хорошо объяснили мне всю пользу дела. Создатель такому благоволит, — смотрит на народ, но каким-то образом я чувствую его внимание на себе. — Да и лично мне приятно быть вам полезным, княгиня.

Такими речами меня не завлечь. Как ни мягко стелит епископ — всему есть своя цена. Я не сомневаюсь, что однажды он придёт за услугой.

— Государство и церковь — столпы нашего княжества. Мы должны поддерживать друг друга, оставляя это нерушимым.

— Конечно, ваше святейшество, — согласилась, но как по мне, власть должна быть одна. Негоже это, чтобы церковники были себе на уме. Только и силёнок у меня не как у моего ондолийца. Это у него церковь под королём.

Весёлая песня птицей летит по Итвозу. От двора к двору, от дерева к дереву. Как солнечный луч, как морская волна. Народ — такая же стихия.

Не удержалась и оставила епископа, влилась в толпу танцующих.

________

Душа веселится и поёт, и не только от праздника.

Немного потанцевав в кругу девок, отправилась дальше. Сегодня ещё казармы надобно посетить.

Дружество с солдатами — вот оплот княжеской власти. Что бы там ни говорил епископ.

Скорое построение. Созвали всех, как и подобает. Похвалила тренирующихся, пожурила наказанных.

— Нуасон! — улыбаясь во весь рот, кликнула молодого отца.

Рыжий детина, чуть за тридцать, шагнул вперёд. Подошла ближе и вложила заготовленный кошель в сухую лапищу.

— Пусть растёт младенчик, отца да мать радует.

— Эх, княгинюшка! — залихватски прикрикнул, распираемый от радости Нуасон. — Можно?

Подала руку дружиннику, рассчитывая на куртуазность, а тот… подхватил меня за талию, да как закружил! Что я завизжала от испугу!

— Ээээй! Руки б вымыл сперва, — командир гарнизона отвесил угомонившемуся подзатыльник.

— Так а я чего… это ж княгинюшка, она ж своя! — молодой отец и не подумал устрашиться. — А заходи сегодня к нам? Вся семья будет. Родители Надин приехали. Широкий праздник! И подарочек свой сама отдашь?

— Я постараюсь, спасибо Нуасон. Но не обещаю, могу и не успеть. Дела княжеские… Так что подарочек-то возьми.

— А я и возьму! Спасибо, княгиня! — теперь дружинник поклонился уже уважительно, отбросил дурашливость.

Спасибо Мать-Земля! Мне только не хватало по детям ходить, душу себе рвать.

Немного пошутили с солдатами, поговорили с командиром, я уже взбиралась на коня, как меня окликнули.

— Княгиня, — не успев прыгнуть в седло, я сейчас смотрела на главного снизу вверх, щурясь на солнце, — чуть не забыл. Гости ваши, тот из них, что главный, просил тренироваться с нами, пока они тут.

Я глянула на Алирика, но ответа не нашла.

— А как просил? Небось, с норовом?

— Никак нет… — почесал бороду старший дружинник. — То и есть, что попросил. Сказал, что ближним его форму держать надобно, пока вдали от дома.

Я недолго подумала.

— Дозволяю. Только ты следи, чтобы в грязь лицом мы не дали, не позорь княжью дружину. Да и следи за гостями, может опыт какой переймём.