Страница 59 из 78
Матрас с жесткими пружинами, ужасно скрипучий и отвратно пахнущий. Спального мешка тоже не нашлось, а на холодном полу, уложенным паркетом, уж тем более спать не хотелось.
Уткнулся, так сказать, в стену, и без особого энтузиазма захрапел. Ночь прошла без происшествий, а вот утро — удивило.
Я только успел разлепить глаза под шумы на улице, когда метка с Машей — начала разогреваться. Не понимая всего «происходящего», выпустил ее, и тут уж понял. Алиса — смогла самостоятельно выбраться, но, курва, как?
Метнувшись в одних трусах к окну, откуда доносился шум, с легкой степенью охреневания вглядывался в спины людей.
Сотня, нет… две сотни мужчин и женщин в одном одеянии: майка и трусы, под какой-то странный ритм доносившийся из большого динамика по центру улицы, занимались строевой зарядкой. Такой хрени — я в жизни не видел.
Нет, конечно, что такое зарядка — я прекрасно знал, и для чего она — тоже. Но вот все эти движения влево-вправо, руки вверх-вниз… ничего хорошего не давали. Лишь растягивали позвоночник, что и так было опасно для воина.
А под эту странную музыку… они, что, поднимали некие чакры? Улучшали свое состояние? В общем, смотреть на все это мне просто наскучило, и узнав среди этих людей Алису, я ментально ее позвал. Посмотрим, может ли она нарушить мой «приказ».
И, курва. Для нее это было чертовски сложно! Она то и дело прорывалась вернуться обратно, оглядываясь на людей, которые что-то кричали ей вслед. Но моя сила приказа взяла вверх, и когда обиженная девица поднялась в квартиру, я услышал море негатива в свой адрес.
— Какого черта ты творишь?
— Хозяин, — улыбнулся я.
Она, конечно, с желанием сопротивления, попыталась, было, не проговорить это, но увы, не ее день.
— Хозяин, — сквозь зубы пробормотала она, — Почему вы выдернули меня с утренней разминки?
— А какого черта ты самостоятельно покинула пристанище? Я давал разрешение?
— Сила нашего господина более великая, чем ваша! — она сощурилась и все же произнесла, — Хозяин.
Я покачал головой и приказал ей одеваться. Уж что-то мне все это начинало не нравиться. Как это так получается, какой-то хрен с горы, который решил поиграть в «бога» и господина всего древнего, может прерывать действие моего навыка.
Маша, между прочим, была не меньше поражена всем этим. Только вот предположения были действительно странными. Мол, во всех их частичка силы этого старика, крестражи, как она их назвала, и душа, увы, не может идти вразрез какому-то Черному Сашке.
Правда, имя и фамилию она произнесла с какой-то издевкой, но я не обращал на это внимания.
Утро не заладилось почти сразу.
Помимо того, что мне попытались высказать кто-то из местных, что я не имел права нарушать утренний обряд города, после чего я узнал, что численность города как в Инске, и подобные акции идиотизма проводятся во всех частях забытого города. Ну и то, что все же, в этом городе было свое общество недовольных.
О чем я узнал в местном пабе, куда пришел без какой-либо цели.
Паб мало чем отличался от «города со стенами», такой же контингент, но более сдержанный в своих желаниях, ну и если не считать местный орнамент. В целом, такая же «пивная» помойка.
И вот здесь, как бы сказал этот долбанный Саурон, я и Вика встретили темных людей. Или же — людей с темным даром.
Демонессу среди людей Вика узнала сразу. Очень удивила своим охреневшим лицом, и чуть ли не с мольбой в голосе напросилась из-за стола к официантке. Я, сначала, ничего не понял. Но когда та ее привела, и Оксана, так ее звали, показала свои рожки, я чуть было не присвистнул.
Девка оказалась самым настоящим демоном.
Разговор пошел на лад почти сразу. Ко мне Оксана отнеслась с почтением. Ведь в ее глазах человек, который спасает и скрывает демона — это герой.
«Что-то я зачастил с героизмом… то орки, а теперь, эти, рогатые…»
— Так вот кто постоянно старается попасть в талмуд, — спустя полчаса разговоров с нами, заявила официантка, — Старейшина Анна больше недели ломала рога на эту тему. Ведь все местные демоны есть в нашем списке. И мало у кого есть силы на то, чтобы пронизывать сквозь листы древней защиты.
Я не стал спрашивать, о какой защите шла речь, но понял, что Вика у меня — сильная баба. Хотя я и до перерождения в этот странный мир знал это. А еще, что по всем местным меркам…
— Великая! — улыбалась Оксана, — Только старейшина может читать талмуд, а тут ты… — она с такой искренностью в глазах смотрела на мою…
Как там говорил я охране? Рабыню для плотских утех?
Словно бога увидела перед собой. Это же, насколько здесь все хреново для других рас? Совсем без сил, да?
— Была бы великой, могла бы колдовать, — сухо парировала Вика, залпом опрокидывая в себя пенный напиток.
С грохотом поставила его на стол, подождала, пока я повторю за ней, и протягивая бокалы своему «собрату», пробормотала:
— Еще.
Оксана птичкой порхнула к стойке, о чем-то переговорила с барменом девушкой, и та, как я заметил, мелькнув ярким цветом глаз, присоединилась к нам. Вот тут, в моей компании, стало еще на одного демона больше.
А когда Вика сказала, что мы изредка спим, и что я первородный, чтобы это не значило, у меня появился свой фанатский клуб.
С одной стороны, прикольно, но то, что было дальше…
Квасили мы до вечера. Примерно в восьмом часу к нам присоединился кто-то из личного состава алхимика, отчего девчонки начали нести пургу про какой-то солод и древний огненный. Старикан чуть похож на Сарумяна, или… как там его? Ушел от нас, в тысячный раз пожав мне руку и поблагодарив за «лампочку», и мы вернулись к проблеме…
Давнишней проблеме.
— Мы давно выжидаем человека, способного собрать всех вместе, и прихлопнуть этого выродка. — тихо прошептала Вика номер два.
— А смысл? — я выпучил глаза от такого откровения, и покосился на свою Вику, — А ты чего молчишь?
В ответ та лишь икнула.
— Он порабощает людей. Глушит их чувства, притупляет их магию и пьет их жизнь, продлевая свою. Ты знаешь, почему он называет нас черными людьми?
Я призадумался.
— Потому что он не знает, что вы демоны?
Вика два покачала головой.
— Нет, конечно, это тоже. Но не все так безоблачно. С нас он берет больше жизненной энергии, а мы, как ты знаешь, живем дольше всех существ на земле!
— Не считая драконов. — поправил ее я.