Страница 14 из 86
Сосредоточившись, выпустил эфир, словно готовясь в атаке, и вытянул его в небольшую, не больше полуметра, нить. Её поддержание требовало приличной концентрации, но я пошёл ещё дальше, меня полярность эфира, превращая убийственную энергию в целительную.
Получилось это с попытки «надцатой», когда запасы внутреннего эфира были изрядно истощены и я уже было подумал прекратить тренировки на сегодня. В голове гудело, руки покрылись волдырями, но в последний момент цвет нити сменился с красного на зелёный, а жжение в ладонях сменилось приятной прохладой.
— Ну наконец-то! — выдохнув, едва слышно произнёс я, открывая глаза. Естественно, я ничего не увидел, так как целительная нить была слабой, и её мог заметить только очень чувствительный к эфиру одарённый.
Но тем лучше, так как в суматохе боя мало кто обратит внимание на столь слабые лучи энергии, лишь будет в недоумении, почему мои бойцы не падают от смертельных ран. Главное — вовремя вливать в них эфир да самому использовать кристаллы тримития.
Встряхнул головой, окончательно приходя в себя, и посмотрел на часы. Присвистнул. Неплохо так посидел, считай полдня. Проверил коммутатор, убедившись, что ничего срочного не произошло и город живет своей жизнью, не требуя моего сиюминутного вмешательства.
Так что с чистой совестью приняв душ и сходив в столовую, которая по-прежнему функционировала, несмотря на то, что в городе уже открыли небольшой трактир, решил первым делом заглянуть в лабораторию к Морозовой. Тем более, как я узнал у Гюнтера, именно там Астрид последние дни проводила большую часть времени.
— Так осторожнее, осторожнее говорю! — едва зайдя в лабораторию и услышав настороженный шепот Морозовой, потянулся к пистолету. — Не провоцируй его! Блин, он из клетки выбрался!
— Да вижу я, не отвлекайте, пожалуйста! — голосок Астрид звенел от напряжения, но страха я в нём не ощущал, тем не менее, стараясь ступать как можно мягче, двинулся меж уставленных различными приборами столов в соседнее помещение, откуда шли непонятные разговоры.
— Заставь его присесть, — не унималась Морозова.
Я же, раздвинув прозрачную завесу, первым делом осмотрел небольшое помещение, используемое в качестве зверинца для мелких тварей.
Ничего необычного среди многочисленных шкафов и ящиков замечено не было, конечно, если не считать за таковое забившуюся в угол ассистентку, старающуюся не отрывать глаз от документов на столе, и Морозову со Штейн, облачённых словно пасечники, то есть в большие балахоны и шлема. Разве что их одежда была прошита металлическими нитями и выглядела довольно прочной.
— Он сопротивляется! — Астрид, шагнув в сторону, поправила громоздкий шлем с металлической сеткой вместо забрала и открыла мне вид на крупное, размером с кулак, насекомое, внешне напоминающее богомола, только сиреневой окраски. — Что-то мешает…
Девочка повернула голову в мою сторону, и мелкая тварь, воспользовавшись моментом, прыгнула на неё. Но прежде чем я успел выстрелить, Морозова толкнула Штейн в сторону, одновременно с этим опуская на насекомое увесистую киянку, подозрительно заляпанную зелёной краской.
Ксения, ассистентка Морозовой, оторвавшись от бумаг, громко сглотнула и, позеленев, уставилась обратно в бумаги. Судя по тому, что она не упала в обморок, подобное произошло не в первый раз.
— Ну и кто мне объяснит, что тут происходит? — сдвинув какие-то пробирки в сторону и усевшись на край стола, вопросительно уставился я на двух блондинок.
— Ничего особенного, Игорь Владиславович, эксперименты вот проводим — пряча за спину киянку с прилипшими останками твари, неуверенно произнесла Анастасия. — Госпожа Штейн вызвалась помочь в кое-каких исследованиях.
— Это я вижу. Почему без охраны? — строго спросил я.
— Посторонние люди отвлекают Астрид и сбивают настройку, а у нас и так скоро подопытные закончатся. Вот, ещё на одного меньше стало! — неожиданно перешла в атаку Морозова, видимо, оправившись от испуга.
— Но-но, это я пришёл сюда ругать, а не чтобы на меня ругались, — погрозил я пальцем девушке. — В чём суть эксперимента и какое преимущество он может нам предоставить в обозримом будущем? И не надо мне сейчас про продвижение науки говорить, — остановил я набравшую полную грудь воздуха учёную.
— Скучный вы в некоторых моментах, мой патриарх, — покачала головой Морозова. — Астрид, продемонстрируй, пожалуйста, моему господину, чем мы тут занимаемся.
Молчавшая до этого момента Штейн, на которую порой в моём присутствии накатывали приступы робости, кивнула и повернулась к столу.
Морозова же тем временем открыла одной рукой очередную клетку, выпуская наружу «богомола», а второй по-прежнему сжимала киянку. Боевая девица, что тут сказать.
Насекомое не спешило выбираться наружу, но тут я почувствовал, как в девочке всколыхнулся эфир и потянулся наружу. Но, к моему удивлению, направлен он был не на богомола, а на ту самую мелочь, на исследовании которой был разработан куб-приманиватель.
Раздался едва слышимый стрекот, и богомол, дёргаясь словно сломанный робот, принялся выбираться наружу, правда, на него я смотрел вполглаза, наблюдая в основном за Астрид.
Эфир в теле девочки возмущался, и она с трудом контролировала его, но, если сравнивать нашу первую встречу, она делает определённые успехи. Всё же надо будет её лично потренировать.
Ядро Штейн принялось быстро опустошаться, и у меня мелькнула мысль проверить на ней свою исцеляющую нить, попробовав передать свой эфир, но решил не рисковать. Не время пока ей знать обо всех моих способностях.
— Заставь его подпрыгнуть, — шёпотом произнесла Морозова, на что Астрид кивнула, и я увидел, как богомол оторвал передние лапы от стола и потянулся вверх. Но как-то неуверенно, будто не понимал, что от него хотят.
Штейн напряглась, и я заметил, как на её лбу выступили капельки пота. Ещё мгновение, и её ядро опустело.
Девочка, пошатнувшись, стала заваливаться назад, но я успел её подхватить, а Морозова тем временем расплющила насекомое, посадив мне на мундир зелёное пятно приличных размеров.
— Перенапряглась. Видимо, хотела вас впечатлить, Игорь Владиславович, — произнесла Анастасия, стоило мне усадить Астрид на кресло и снять с неё шлем.
Глаза у девочки оказались закрыты, но дыхание было ровным, а сердце билось размеренно.