Страница 32 из 102
Позже вместе с Еленой он отправляется в свой великолепный особняк в Флорясе, недалеко от центра Бухареста.
После недолгого сна рано утром Николае и Елена оправляются в президентский дворец, где готовятся к выступлению, оказавшемуся роковым. Дверца шкафа Елены, где хранилась ее роскошная одежда и туфли (на некоторых были каблуки с инкрустированными бриллиантами), так и осталась открытой. Чете Чаушеску больше никогда не суждено вновь увидеть фонтан внутри дома, итальянский кафель, золотые краны в ванной, уникальные вазы и картины, ошеломившие румын после падения диктатуры.
Эта сцена стала уже привычной: толпа людей на Дворцовой площади; их президент вещает с балкона дворца. Чаушеску уверен; если он обратится непосредственно к народу, то убедит его в том, что революцию организовали зловещие внешние силы и правительство оказалось вынужденным применить оружие ради пресечения мятежа.
К этому представлению, как всегда, ведется тщательная подготовка. Команды офицеров службы безопасности в течение ночи изготовляют транспаранты. Чаушеску потребовал, чтобы собралось 100 тысяч человек, и уже с 10 утра на площадь в сопровождении армейских офицеров идут служащие и рабочие заводов. Стоя перед толпой, Чаушеску хочет раз и навсегда доказать миру: народ безгранично предан своему вождю. Однако на митинге, который начался в четверг во второй половине дня, когда резня в Темишоа-ре была еще свежа в памяти, Чаушеску встречают молчанием. Работникам радио и телевидения, транслирующим выступление, приходится включать сделанную заранее запись аплодисментов. Однако им не удается скрыть происходящее на площади. Видеозапись, обошедшая весь мир, показывает пришедшего в замешательство разъяренного старика, который в раздражении замахал руками после того, как возгласы из толпы заглушили его слова. На какое-то мгновение Чаушеску теряется, не зная, что делать дальше. Впервые за 24 года его освистывают. Первыми закричали женщины. Простое и вместе с тем резкое слово «Те-ми-шо-а-ра» волнами проносится по толпе. Чаушеску делает рукой жест, напоминающий движение кинорежиссера, когда тот кричит: «Закончили!».
Изображение на телеэкране гаснет в тот момент, когда Елена обращается к мужу. «Скажи им что-нибудь, пообещай что-нибудь», — в отчаянии шепчет она.
Генералы, стоящие вместе с Чаушеску на балконе, один за другим уходят внутрь дворца. Президент направляется вслед за ними. В это время внизу заводится мотор одного бронетранспортера, а через мгновение рычат двигатели всех бронетранспортеров, стоящих вблизи площади. «Наверное, это был сигнал, — рассказывает один из демонстрантов. — Взревели моторы, и по толпе открыли огонь.»
Чета Чаушеску, а также руководители службы безопасности ретируются в президентские покои, затем на специальном лифте спускаются в подвал здания и попадают в один из множества потайных тоннелей, проложенных под городом. До падения режима о существовании этих тоннелей знало лишь небольшое число лиц, занимавших ключевые посты в службе безопасности. Предполагают, что подземный лабиринт был создан руками политзаключенных, уничтоженных после окончания строительства. Группа Чаушеску по тоннелям переходит в расположенное на другой стороне площади здание Центрального комитета Румынской коммунистической партии. В это время силы безопасности стреляют в толпу. Люди держат над головами маленьких детей. Вокруг президентского дворца начинается страшное побоище. Чаушеску и его сторонники, находящиеся в бункере под зданием ЦК, претворили в жизнь заранее разработанный план под кодовым названием «Операция часа “икс”». Массовое убийство — таким был их ответ на народное восстание.
Чаушеску продолжает ругать Милю, которого ранее обвинил в утрате контроля над армией. Согласно одному сообщению, высокопоставленный чин из «Секуритате» заорал на министра: «Почему вы не отдаете приказ войскам стрелять по людям? Мы теперь будем стрелять по солдатам.» Миля ответил: «Армия подчиняется мне, почему вы тогда не стреляете в меня?». В пятницу этот брошенный им вызов был принят, хотя Чаушеску до последней минуты утверждал, будто Миля покончил с собой. Тем не менее многие считают, что его убили по приказу президента, а кое-кто даже уверен, что Чаушеску собственноручно ликвидировал генерала. Как полагают, отказ Мили сыграл главную роль в решении армии поддержать народную революцию.
Битва продолжается всю ночь. В пятницу утром народ пытается штурмом захватить здание ЦК. Николае и Елена понимают, что не продержатся. Но даже в этот момент Чаушеску не может смириться с тем, что «его народ» восстал против него. Он выходит на балкон и в последний раз обращается к толпе.
«Его освистали и назвали убийцей, после чего он исчез», — рассказывает один польский: представитель. Через несколько минут, в 12.15, белый вертолет Чаушеску французского производства поднимается над крышей здания, разбрасывая листовки с призывами положить конец революции. «Крыса, крыса, крыса!» — кричат люди внизу. Толпа бросается на штурм здания ЦК. Вскоре бухарестское радио передает сообщение: «Чаушеску низложен. Мы победили».
Когда толпа начала штурмовать здание ЦК РКП, Чаушеску в спешке вызвал вертолет и вместе с женой и охраной улетел в загородную резиденцию на озеро Снагов. Но по телевидению уже передали сообщение о бегстве диктатора и предупредили, что он, возможно, попытается улететь на самолете за границу. Был дан приказ поднять истребители в воздух и в случае необходимости перехватить самолет бывшего президента.
Тогда Чаушеску с женой вместе с охраной на машине отправился в горы. В городе Тырговиште он пытался войти в здание уездного комитета партии, но его туда не впустили, а на одном из заводов рабочие забросали машину камнями. На окраине города охрана пересадила перепуганную чету Чаушеску в легковую автомашину «Дачия», отобранную у проезжавшего гражданина. Получив сообщения от местных жителей, в погоню за диктатором выехала машина ГАИ с двумя милиционерами. У здания селекционной станции на шоссе в Кымпулунг они увидели разыскиваемую машину, а стоявшая у двери женщина подтвердила, что оба Чаушеску находятся в помещении. Один из милиционеров вошел в комнату и заявил, что ему поручено обеспечить безопасность и «сопровождать товарища президента». Чаушеску поверил, вместе с женой пересел в милицейскую машину и лишь позже понял, что он арестован.
Сотрудники ГАИ не смогли сразу доставить диктатора в уездное управление милиции Тырговиште, так как они боялись, что возбужденная толпа, встретившая их на окраине города, может устроить самосуд. Пришлось сначала выехать за город и спрятать машину в лесу. Чаушеску пытался подкупить одного из милиционеров, предложив ему сначала пять, а затем 10 млн. долларов, если тот поможет бежать в город Питешть, где, по словам диктатора, у него подготовлено хорошее убежище. Лишь вечером Николае и Елена Чаушеску были перевезены в здание милиции. Но поскольку поступили сведения, что в город прибывают секуристы для освобождения диктатора, его вместе с женой переправили в воинскую часть, расквартированную на окраине Тырговиште. По всему пути следования, рассказывает один из офицеров, слышались крики возбужденных граждан, толпа скандировала: «Чаушеску к ответу за пролитую кровь!».
В воинской части чета Чаушеску находилась до 25 декабря. Все это время диктатор вел себя вызывающе, требовал, чтобы офицеры, охранявшие его, подчинились ему как верховному главнокомандующему. Он пытался убедить офицеров, что кровавая расправа в Темишоаре и Бухаресте была организована не им, а министром обороны, который якобы являлся иностранным агентом. И тут Чаущеску остался верным своему антисоветизму: он утверждал, что все происходящее в стране —. результат происков врагов с Востока. А когда один из офицеров стал защищать министра, Чаушеску истерически закричал: «Арестуйте, расстреляйте его! Он предатель! Он иностранный агент».
Между тем воинская часть подверглась концентрированным атакам с земли и с вертолетов. В ночь на 25 декабря натиск секуристов усилился. Среди оборонявшихся солдат были убитые и раненые. На вертолетах прибывали все новые и новые подкрепления секуристам, велось целенаправленное запугивание солдат, передавались на частотах радиосвязи сообщения, будто на подходе бронетанковый отряд.