Страница 31 из 102
Премьер-министр Помпиду сразу решил пойти на уступки. В правительственной резиденции на улице Гренель он еще в середине мая начал переговоры с профсоюзами и предпринимателями. Однако в течение всего месяца обстановка оставалась крайне напряженной. Левые силы требовали немедленной отставки правительства. А Миттеран заявил даже, что. «власть вакантна». Настроение де Голля в эти дни еще более ухудшилось. 29 мая он пришел к довольно странному решению — лететь в Баден-Баден, на территорию ФРГ, чтобы заручиться поддержкой командования расположенных там французских войск. Во главе их стоял генерал Массю. Он принял президента республики, и довольно быстро собеседники пришли к мнению, что де Голль должен вернуться в Париж. 30 мая президент уже опять в столице. Наконец он принял решение. Генерал выступил с речью по радио и телевидению, в которой утверждал, что над Францией нависла угроза коммунистической диктатуры, и объявил о роспуске Национального собрания. В тот же день в Париже состоялась огромная манифестация в знак солидарности с де Голлем. В первых рядах демонстрантов шли члены правительства с лозунгами «Де Голль не одинок!». Переговоры Помпиду завершились подписанием Гренельских соглашений. Значительно была повышена заработная плата, увеличены пособия по безработгще и семейные пособия. Забастовочное движение стало ослабевать и к середине июня в основном прекратилось. 30 июня состоялись выборы в Национальное собрание. Сторонники де Голля добились огромного успеха. Голлистская партия, выступившая во время майских событий в качестве «партии порядка», получила почти 300 мандатов и завоевала абсолютное большинство.
Итак, все улеглось, все успокоилось. Только не мог более обрести душевного равновесия генерал де Голль. Майские события оставили где-то внутри него след и постоянно напоминали о себе всю оставшуюся жизнь. Теперь президент включил в состав правительства так называемых левых голлистов, которые еще во времена РПФ выступали с проектом социально-экономических реформ в духе «сотрудничества классов». Генерал задумал осуществить эти реформы. Первым шагом в реализации его плана стал законопроект о новом районировании Франции и обновлении сената, согласно которому в стране некоторым образом урезались права местного самоуправления и лишался законодательных функций сенат. Де Голль объявил, что он выносит проект на всеобщий референдум и, в случае его отклонения, уйдет в отставку. Проект был явно неудачным. В нем объединялись две плохо. сочетаемые вещи. Многие говорили генералу, что французы его не поймут, что лучше отказаться от этой идеи. Однако он твердо решил осуществить задуманное и упрямо стоял на своем. Может быть, президент республики искал повод, чтобы уйти, решив, что оборвалась тугая струна, которой он сам стянул воедино десять лет назад свою судьбу с судьбой Франции. Референдум был назначен на апрель 1969 года. Де Голля, как и ожидалось, не поддержали левые силы. Законопроект был отклонен также Жискар д’Эстеном, лидером группы «независимых республиканцев». Уже в марте стало ясно, что де Голль не получит большинства. Генерал с грустью ждал вынесения приговора. Он говорил сыну еще в начале года: «Французы устали от меня, да и я утомился от них». На референдуме 27 апреля 52 % избирателей отвергли проект. Так закончились 10 лет 3 месяца и 19 дней президентства генерала де Голля. Он сложил свои полномочия с горечью в сердце и тайной досадой, сказав одному из своих близких: «Меня ранили в мае 1968 года, а теперь прикончили».
Де Голль уехал в Коломбэ. Теперь он действительно был уже таким, каким обрисовал себя двадцать лет назад на последней странице «Военных мемуаров» — «старым человеком, изнуренным испытаниями, отстраненным от дел, чувствующим приближение вечного холода». Мало-помалу для бывшего президента республики жизнь приобретала другой ритм. Появились новые, простые дела и заботы. Он стал опять писать воспоминания — «Мемуары надежды», начинающиеся 1958 годом. Издательство «Плон» приступило к публикации пятитомника его «Речей и посланий». Первый том увидел свет весной. 1970 года. Иногда де Голль покидал свою деревню. В мае — июне 1969 года почти сорок дней провел с женой в Ирландии, а в июне 1970 года три недели прожил в Испании. Он ни к чему не утратил интереса, был в курсе всех политических событий, расспрашивал своих посетителей о самых разных вещах. Генерал всегда считался чутким отцом. теперь он стал добрым и нежным дедом. У него было три внука — Шарль, Ив и Жан (сыновья Филиппа) и внучка Анна (дочь Элизабет). Он любил бродить с ними в окрестностях Коломбо. Де Голль все больше и больше погружался в воспоминания о былом, опять много времени проводил в своем кабинете. Он говорил, что ему нужно еще пять лет жизни, чтобы дописать воспоминания. Но судьба не отпустила ему этих лет.
9 ноября 1970 года. Тихий пасмурный осенний день в Коломбо. Генерал, как обычно, работал, гулял, размышлял. О чем? Может быть, о том, как через две недели отпраздновать свое 80-летие. Вечером де Голль сел раскладывать пасьянс. И вдруг все тело его оцепенело. Генерал только успел сказать: «Какая боль!». Карты посыпались из рук. Разрыв аорты вмиг остановил биение сердца. На следующий день президент республики Помпиду сказал своим соотечественникам: «Француженки, французы. Умер генерал де Голль. Франция овдовела».
Его опустили в землю 12 ноября на маленьком деревенском кладбище Коломбо, как он завещал, «без музыки и фанфар», в присутствии только родных и близких. Сегодня каждый может прийти туда, поклониться ему и прочитать на скромном памятнике: «Шарль де Голль. 1890–1970».
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЧАУШЕСКУ
Почти до самого конца они вели себя вызывающе и лишь в последний момент дрогнули: мрачное небритое лицо Николае Чаушеску на какое-то мгновение выдало страх, который он испытывал, стоя перед снаряженной для расстрела командой. Его жена Елена спросила солдата, который вел ее на казнь: «За что вы нас? Ведь я была вам матерью». «Да что ты за мать, если убивала наших матерей?» — сухо произнес солдат.
Три солдата и офицер, выбранные из нескольких сотен желающих принять участие в казни, выстроились в шеренгу и прицелились. «Я не заслуживаю…» — успел крикнуть президент, прежде чем раздался первый выстрел. Несколько выстрелов оборвали жизнь четы Чаушеску. Так закончились 24 года тирании.
Казавшийся незыблемым режим рухнул за семь дней. Чаушеску не сомневался: несмотря на радикальные перемены в других странах Восточной Европы, румынский народ никогда не выскользнет из его стальной хватки. Чаушеску был достаточно неразумен и считал, будто народ любит его. Именно эта самонадеянность и привела его к краху.
В понедельник 18 декабря, за неделю до казни, Чаушеску, уверенный в прочности своих позиций, несмотря на волнения в Темишоаре, отправляется с трехдневным визитом в Иран. Эти три дня оказались напряженными. Иранская сторона выражает обеспокоенность в связи с применением силы при подавлении восстания в Темишоаре… Чаушеску становится все более раздражительным и встревоженным. «За старшего» он оставил в Румынии жену Елену. Между Бухарестом и Тегераном установлена «горячая линия», которая держит Чаушеску в курсе дел. По ней поступают крайне тревожные сообщения. Из них следует, что после кровавой бойни в Темишоаре армия не способна положить конец выступлениям за свободу. В среду днем Чаушеску возвращается в Румынию и видит страну в состоянии хаоса. В шесть часов вечера созывается чрезвычайное совещание руководителей страны, Секуритате (службы безопасности) и вооруженных сил. Чаушеску приходит в ярость оттого, что революционный порыв не был сокрушен сразу, и понимает, что генералы, в частности министр обороны Василе Миля, подвели его.
Чаушеску приказывает помощникам написать текст выступления по телевидению (оно состоялось вечером того же дня), в котором осуждаются фашисты и иностранцы, стоящие во главе революции. Тогда же он требует организовать в четверг массовый митинг в свою поддержку. И именно этот шаг и приведет его к катастрофе.