Я должен стать Главным Героем или…

— Сыночка, а что с твоими очками? — внезапно спросила женщина, перебирая продукты.

— А?

— Где твои очки?

Я замер, словно суслик, судорожно соображая, что ответить.

— В комнате лежат. Голова как-то разболелась, снял.

— Понятно…

Твою дивизию! Я не надевал очки с момента ночного прорыва. Они мне были просто… не нужны.

Выскочив из кухни, я поморгал, потер глаза. Да нет, вижу отлично. Конечно, на финского снайпера по остроте зрения не тяну, но крепкие 0,9 на оба глаза есть. Это что такое, новый подгон от грузовик-куна? Мое тело стало меняться?

Хе-хе, меняться. Хе-хе.

Все же пубертатный период это жесть, бьет по мозгам даже такому вселенцу, как я.

Пока я проверял, что у меня с глазами, Анна уже полным ходом вела боевые действия на кухне. Что-то стучало, гремело, шкварчало, а пахло так, что я чуть не скончался. Хотя это было всего-то жареное мясо.

Плотно поужинав, я пошел спать. Завтра куча дел, но самое главное — надо подготовиться к продаже следующей партии и подумать, как мне раздобыть еще трофеев.

То, что я сумел завалить черта одним ножом-бабочкой, было огромной удачей. Такое больше не повторится. Значит, надо придумать какую-нибудь мутную схему, найти инструменты, помощников, а самое главное — способ предсказывать прорывы. Или, что было бы даже лучше — вызывать их самостоятельно.

Грузовик-кун сказал, что я должен стать главным героем, так? Но ведь я уже главный герой его конченной истории — это неоспоримо. А значит, у меня есть возможность легонечко, совсем чуть-чуть, на полшишечки попытаться наебать систему и использовать волю Б. Г. в своих интересах.

Ведь крупные прорывы начались как раз перед моим появлением в этом мире. Совпадение? Не думаю!

А если я такой важный и «тяжелый», то, наверное, какие-нибудь мои действия могут привести к очередному прорыву реальности, так?

Но для начала мне нужны деньги. А чтобы получить деньги, надо продать оставшиеся трофеи Ахмеду. А потом, что самое важное — удержать денежки при себе.

Утро началось с охренительных новостей: мой побудочный стояк прожег одеяло. Буквально. Как так вышло, я понял, только когда коснулся ткани рукой, оставив на ней дымный след.

— Что за говно… — сонно пробормотал я.

Посмотрел на руки. Посмотрел на торчащее хозяйство. Опять на руки. Так сказать, фраза «шишка задымилась» заиграла для меня в этот момент совершенно новыми красками.

Кое-как выбравшись из комнаты в туалет, я вернулся к себе и понял, что одеться у меня не выйдет. Слава богу, маман куда-то ушла, и я мог рассекать с голой жопой по всей хате.

Любое прикосновение к одежде заставляло шмотки тлеть, а памятуя, что у меня остались только одни целые треники, я попал в почти безвыходную ситуацию.

Выход был найден. Старые зимние шерстяные подштанники, а сверху — еще и зимние штаны. Хозяйство прело в них нещадно, но шерсть как-то выдерживала эту температуру и не плавилась. Ага, блять! Не зря смотрел умные передачи по ящику, знаю, что пожарные работают в свитерах не просто так. У этой ткани крайне паршивая теплопроводность. На голое же тело пришлось натянуть и шерстяной свитер с носками и уже в таком виде — идти на улицу.

У меня был единственный советчик в этой непростой ситуации.

— Дядь Ваня! — крикнул я, завидев бомжа на другой стороне улицы. — Дядя Ваня! Подождите!

На поиски своего знакомого у меня ушел почти час и за это время я почти умер в своем шерстяном скафандре. Кроме того, на уровне хозяйства, на коленях и локтях шерстяная ткань стала менять свой цвет. Это было плохо, очень.

Прохожие с интересом обернулись на мой крик, я же, даже не глядя по сторонам, перебежал дорогу и устремился к бомжу.

— Чего орешь, дурень? — фыркнул бомж.

— Дядь Вань, разговор есть… — начал я.

— Ну так пойдем. Я тут одни трубы знаю… Вон там, в переулке… — начал бомж. — Курево-то есть?

Я с готовностью закивал, на что дядя Ваня только хмыкнул. А вот на мой наряд бомж посмотрел с подозрением.

— Ты чего так разоделся? Вроде август на дворе…

— Вот об этом и будет разговор, — с красной, потной рожей ответил я.

Короче, когда отошли с улицы и умастились на трубы, я показал дяде Ване фокус. Подкурил с пальца сигарету.

— Ого! — воскликнул бомж. — Так это же магия огня, парень! Что, научился фокусировать силу в кончике пальца?

Мне становилось все жарче. По лицу лилось ручьем, а шерстяные подштанники впивались в потную жопу, доставляя мне невообразимые страдания.

— Да не только пальцем. Я весь сейчас… горяченький.

— Весь? — удивился бомж.

— Ага, — кивнул я. — Прикурить теперь даже хером могу…

— Я понял! Не надо! — замахал руками дед. — Понял!

В глазах на секунду потемнело. Точно, блять, тепловой удар схлопотал.

— Дядь Вань, и что мне делать?

— Слушай, ну вообще, обычно это за день-два проходит, да и родители сразу властям сообщают, приезжают маги и…

— Никаких копов! — воскликнул я. — И магов!

— Чего-это? — удивился дядя Ваня.

— Не хочу!

— А… — протянул бомж. — Ты ж из этих, социалистов, да?

— Именно! Дядя Ваня, что мне делать? Я хату спалить боюсь…

В глазах опять потемнело и я качнулся, едва не потеряв равновесие.

— Слушай, а ты как себя чувствуешь? — с тревогой спросил бомж, вглядываясь в мое лицо.

— Да перегрелся просто… Эти штаны… — начал жаловаться я.

— Вот прямо очень жарко?

— Ага…

Дядя Ваня почесал косматую бороду, после чего достал вторую папиросу и прижал кончик к моему лбу. Вспыхнула она мгновенно и целиком, буквально рассыпалась в пыль.

— Так! Илья! Снимай штаны! — скомандовал бомж.

— Дядь Вань, я же того… Шутки шутил… — начал я.

— Кому, блять, говорено! Раздевайся! Догола!

Выглядел дядя Ваня каким-то слишком сосредоточенным, так что я послушался.

— В носу свербит? Будто чихнешь? — спросил бомж.

— Ну, есть немного, — прислушался я к своим ощущениям. — А что?

— Пиздец! Вот что! — рыкнул бомж. — Давай сюда шмотки! И не вздумай чихать!

Дядя Ваня сгреб в охапку уже ставшие тлеть вещи и с поразительной прытью спрятался за кучей битых кирпичей метрах в пятнадцати от того места, где мы с ним беседовали. Я же, пытаясь прикрыть одновременно и хозяйство, и жопу, остался стоять посреди переулка.

Прошла минута, две. Я стоял голый, дядя Ваня выглядывал из-за кучи мусора, будто ожидая обстрела.

— Дядь Вань, я не понимаю…

— Молчи! Может, пронесет!

— Да как-то мне не по себе, голым тут стоять! Вдруг кто увидит?

Но, справедливости ради, без вещей было чуточку полегче.

— Все еще жарко? — спросил дядя Ваня. — Чихать хочется?

— Нет! Отдайте мои вещи!

В этот момент в носу засвербило так, что я понял — сейчас чихну. Причем это был чих не такой, обычный, а тот, который заставляет выгибаться дугой и орать дурниной в процессе. Так обычно чихают всякие деды.

Я зажмурился, запрокинул голову и в последний момент услышал только тихое «блять» со стороны мусорной кучи.

А потом я чихнул.

Ебнуло так, что волна огня улетела по всему переулку, а огненный столб поднялся и высоко в небо.

На секунду я оказался в бескислородном пространстве и будь взрыв чуть интенсивнее, меня бы вообще размазало по асфальту вакуумным ударом. А так — просто подуло мощным потоком воздуха.

Из-за кучи высунулся дядя Ваня с чуть опаленными бровями и бородой, но довольный.

— Вот так! Угадал! — воскликнул бомж, но тут я чихнул во второй раз.

Этот удар был уже слабее, но все равно — приятного мало.

Удивительно, но огонь не нанес мне вообще никакого вреда. Волосы на месте, ресницы, брови, даже мои юношеские усики-пропуск-в-трусики — тоже. Хотя от последних стоило бы избавиться…

— Силен! — воскликнул дядя Ваня. — Едрить ты силен, Ильюша!

— В смысле?

— Обычно у молодых магиков там всполох огня вырывается, когда они перенапрягаются, или пара капелек падает! Ну, или порыв ветра подует. А ты прямо инферно тут устроил! — засуетился бомж. — Давай, рассказывай, что в последние дни у тебя поменялось? Ну, кроме того, что я тебя в помойке нашел.