Страница 47 из 80
21
— Слушаю вас, Василий Демидович.
— Здравствуй, Георгий, — сухо произнес Пихтин. — Как дела, как здоровье?
— Отлично, ваше сиятельство. А у вас?
Полминутки мы поболтали ни о чем, а потом Василий объявил цель звонка:
— Георгий, я хочу встретиться.
— Зачем?
— Обсудить разногласия. Я заказал кабинку в «Горыныче», сможешь приехать к часу дня?
— Хорошо. Полагаю, мы будем общаться наедине? — намекнул я на то, что не стоит тащить с собой кучу охраны.
— Конечно. Буду ждать.
Я сразу же позвонил Мокрухе и велел отправиться к «Горынычу», чтобы проконтролировать обстановку. Если будет готовиться ловушка, лучше знать заранее.
Соблюдая негласную договоренность, я даже не стал брать с собой револьвер. Тем более, я уже неплохо развил магические силы в этом теле, а еще у меня есть Магорез. Если Пихтин вдруг что-то задумал, смогу отбиться.
Интересно, что он хочет сказать? Прямо-таки разрываюсь от любопытства. Вряд ли Василий Демидович признается во всех совершенных злодеяниях и попросит пощады. Скорей наоборот, постарается заставить отступить меня.
Увы, не получится. Я попробую оттянуть конфликт, чтобы суметь подготовиться, но не остановлюсь.
Когда я был уже в пути, Мокруха доложил, что обстановка спокойная. Я и не думал всерьез, что граф собирался организовать ловушку. Но лучше перебдеть — пора, наверное, выбить эти слова на своем гербе.
По странному совпадению — или это было сделано специально? — мы встречались именно в той кабинке, где я не так давно беседовал с Тигровым.
— Добрый день, Василий Демидович, — поздоровался я, войдя.
— Рад тебя видеть, Георгий, — ответил тот и даже встал, чтобы пожать мне руку.
Когда мы встречались в прошлый раз на приеме, Пихтин показался мне слишком тощим. В этот раз его худоба и вовсе выглядела болезненной: впалые щеки, блеклая кожа. Когда я пожимал графу руку, ощущение было такое, словно трогаю сухую куриную лапку.
Официант принес меню, мы сделали заказ и славно пообедали, делая вид, что это просто дружеская встреча. Но когда унесли пустые тарелки и подали кофе, настало время настоящего разговора.
— Говорят, Георгий, ты считаешь меня виноватым в случившейся войне, — бесшумно размешивая сахар и не глядя на меня, произнес Пихтин.
— Я считаю? Так сказал граф Шершнев перед тем, как его убили.
— Что именно он сказал?
— Что вы убедили его начать войну. И я даже знаю, как вы сумели это сделать.
— Интересно послушать, — Василий отложил ложку и глотнул кофе.
— Мой помощник узнал кое-что. Мебельные салоны Шершневых, которые теперь принадлежат нам, закупали сырье у вашего лесокомбината. В начале лета они получили крупную партию материалов и заплатили за нее как положено. Но вот в чем хитрость, — я поднял палец, — эти деньги были сняты с вашего счета. А затем неравными суммами опять оказались на счетах Шершневых.
— Неужели? — Пихтин кашлянул. — Как же твой помощник выяснил все?
— А он хорошо работает. Думаю, вы провернули эту махинацию, чтобы незаметно подарить Шершневу товар, а взамен попросили объявить войну.
— Ты серьезно думаешь, что кто-то готов начать войну ради… сколько там было, я даже не помню. Тысяч десять рублей?
— Восемь с копейками. Действительно, сумма ничтожная. Да только мы, получив салоны, выяснили, что партия была в пять раз больше заявленной. На сумму около сорока тысяч, — я взял чашку с кофе и откинулся на диване. — Было что-то еще, возможно. У вас есть сын тринадцати лет, у покойного Шершнева — дочь, которой четырнадцать. Может, вы обещали помолвку.
— У тебя отлично развито воображение, — покачал головой Василий Демидович.
Я активировал астральное зрение и еле сдержал недовольную гримасу. Ничего! Как и тогда на приеме, от Пихтина не исходило ни единой волны эмоций.
Да как это возможно⁈
— Насчет материалов была договоренность, детали которой я не буду озвучивать, — продолжал граф. — Все остальное твои домыслы.
— Вы правы, фактов у нас нет, — признал я. — Но не будем застревать на той войне. Знаете, Василий Демидович, собрав зацепки, я пришел к выводу, что это вы попытались уничтожить мой род.
Пихтин не спеша отставил чашку и положил руки перед собой, сплетя пальцы в замок. По-прежнему ни единой эмоции. Я словно разговариваю с мертвецом!
— Серьезное обвинение, ваше сиятельство, — официально произнес Василий.
— Покойные Виктор Астахов и Леонид Боровин, мой двоюродный дядюшка Игорь Чернов, — перечислил я, загибая пальцы. — Все они вредили мне с подачи некоего незнакомца. Я не могу доказать, что этот незнакомец — вы или кто-то, связанный с вами…
— Тогда как ты смеешь меня обвинять? — не повышая голос, перебил Пихтин.
— Очень просто. Вы прокололись, когда решили подключить к делу Тимофея Тигрова. Знаете, что он рассказал мне на похоронах барона Иволгина? Того, кто погиб по вашей вине.
— Что же? — оставив без внимания последнюю фразу, спросил Василий Демидович.
Я выдержал театральную паузу и придвинулся ближе, глядя Пихтину в глаза.
— Первое: в начале года вы сообщили Тимофею, что знаете из надежных источников, будто род Чернобуровых скоро лишится мужчин. Вы просили его, когда это случится, признать мой род угасшим.
— Такого не было, — отмахнулся граф.
— Второе, — невозмутимо продолжал я. — Вы хотели завладеть моим лесокомбинатом и участками леса, которые я арендую. Третье: когда я пришел в себя и начал увеличивать гвардию, вы попросили Тигрова надавить на меня и заставить уменьшить число войск. Когда не получилось, натравили на моего союзника Шершнева и Сплюшкина.
— Занятная гипотеза, — хмыкнул Пихтин.
— Это теория. Уверен, вы понимаете разницу. Я уж не говорю о том, что вы, используя связи со Снегириными, спровоцировали Димитрия Сплюшкина вызвать меня на дуэль. И тот, кто связан с вами, подкинул мне в спальню мертвую чернобурку. И это же существо убило графа Шершнева, — я не заметил, как мой тон стал твердым и острым, будто кинжал. — Не поделитесь, кстати, что это за тварь?
Василий Демидович коротко и скрипуче рассмеялся.
— Какая-то тварь, Снегирины, мертвая чернобурка… Хотя насчет лисицы очень интересно. Знаешь, вскоре после приема сгорел мой цех на севере города. А у меня в гостиной любопытным образом появилась опаленная пихта. Совпадение?
— Как знать, — развел руками я.
Граф с пониманием кивнул и причмокнул бесцветными губами: