Еда и патроны

Глава 10

Приемная представляла собой небольшое помещение с двумя деревянными скамейками по боковым стенам и стойкой прямо напротив входа. За стойкой, держа в левой руке телефонную трубку, а правой записывая что-то в журнал, сидел человек в черной форме. Почуяв ветерок из открытой двери, он мельком бросил взгляд на посетителя и снова вернулся к записям.

— Куда? — услышал Стас за спиной, не успев сделать и пары шагов.

Он обернулся и встретился глазами с засевшим в левом углу мордастым мужиком в такой же, как и у человека за стойкой, черной форме и с «Кедром» на плече.

— Добрый день. Мне бы к Бурову попасть.

— Сюда иди.

Стас, памятуя о недавно полученном инструктаже, подошел.

— Мешок на стол, пистолет сдать.

— Так ведь можно же вроде с пистолетом.

— Тупой, что ли? — Мордастый сделал многозначительную паузу. — Сдать, я сказал!

— Хорошо. — Стас достал из кобуры ПБ и, вынув магазин, передал охраннику, снял вещмешок, поставил его на столик возле двери.

— Говори сразу, что у тебя там из запрещенного.

— Пистолет еще один. Больше вроде ничего нет.

Мордастый с брезгливым выражением развязал потрепанный рюкзак и, скривившись еще больше, запустил внутрь обе свои пятерни.

— Та-ак, чего тут? — порывшись немного, он выудил термос. — Это что? Бомба?

— Какая еще бомба? Крупа там пшенная.

Охранник подозрительно прищурился и с чрезвычайной осторожностью отвинтил крышку, словно и правда держал в руках не жестянку с пшеном, а бомбу, как минимум — водородную.

— Хм, действительно. А это что за хрень? — вытащил он наконец кобуру с маузером.

— Пистолет тот самый.

— Кустарный, что ли?

Стас немного поразмыслил и просто кивнул, решив, что не стоит сейчас демонстрировать эрудицию. Публика ее все равно не оценит.

— Бля, чего тут только не понапихано, — возмущался мордастый, продолжая рыться в рюкзаке. — Одно другого опаснее.

Куча запрещенных предметов на столике стремительно росла. ПБ, маузер, саперная лопатка, топорик, бритва и даже гвозди оказались смертельно опасны для сотрудников местного управления сил самообороны.

— Ножик свой тоже сдать не забудь, — кивнул гвардеец Стасу на плечо, где в ножнах, прикрепленных к лямке разгрузочного жилета, покоился пятнадцатисантиметровый клинок.

— Все? — положил Стас нож рядом с остальным конфискатом.

— Нет. Ноги расставь, руки подними. — Здоровенные лапищи быстро и весьма ловко пробежались сверху вниз, ощупывая карманы. — Что там? — спросил охранник, тыча пальцем в подсумок.

— Деньги, — честно ответил Стас.

— Показывай. Да не боись, я трогать не буду.

Стас, давя в себе настойчивое желание выругаться, достал кошелек, развязал его и продемонстрировал содержимое.

— Теперь все?

— Теперь, — мордастый выдержал театральную паузу, — все, — и швырнул раза в три полегчавший рюкзак обратно хозяину.

— Когда я вещи свои забрать смогу? — поинтересовался Стас.

— На выходе.

— А расписочку какую-нибудь с перечнем изъятого получить можно?

Заплывшие жиром узенькие глазки совершенно неожиданно округлились, придав тяжелому мясистому лицу какое-то демоническое выражение.

— Серега, — крикнул охранник человеку за стойкой. — Ты слыхал⁈

Человек оторвал взгляд от записей и вопросительно приподнял брови.

— Прикинь, у нас расписки уже требуют! Не, ну ты подумай, а! — Мордастый не дождался реакции товарища и обратил свой гнев на Стаса: — Откуда ты нарисовался такой? Что, думаешь, обворуют тебя гвардейцы? Думаешь, ворье у нас тут кругом, да⁈ Пропуск покажи!

— Пожалуйста. — Стас достал бумагу и спокойно передал негодующему представителю сил самообороны.

— Бля. — Мордастый уставился в пропуск, тряся раскрасневшимися щеками. — Кому попало выдают уже! Безопасники, мать их! С такими безопасниками скоро ступить некуда будет от отребья всякого. Держи! — сунул он бумагу обратно Стасу. — Проходи!

— Спасибо, — поблагодарил тот и вежливо улыбнулся, чем добавил еще больше нездорового румянца на подрагивающую от возмущения гвардейскую ряху, убрал пропуск во внутренний карман и подошел к стойке. — Здравствуйте. Можно мне с Буровым поговорить?

Человек за стойкой молча покачал головой, даже не удостоив просителя взглядом.

— Извините, я не понял. Нельзя⁈

— Нет. — Человек наконец поднял глаза и взглянул на Стаса как на пустое место. — Нельзя.

Тот сумел в ответ лишь рот открыть и, глядя исподлобья, указать вопрошающим жестом в сторону ухмыляющегося охранника.

— Пока нельзя, — уточнил человек, и забористый мат, рвущийся уже наружу, остановился у Стаса в горле, не дойдя пары шагов до языка. — У него планерка сейчас. Сядьте, подождите. Минут через тридцать я о вас сообщу.

— У меня очень важное дело, мне…

— Подождите, — невозмутимо повторил человек.

Стас хотел еще что-то сказать и даже палец поднял для привлечения внимания к своей персоне, но передумал, отошел, сел на скамейку, положил рюкзак рядом.

— Вещи уберите со скамейки, — покосился человек. — Не надо здесь грязь разводить.

Стас взял рюкзак и поставил на пол, между ногами. Посмотрел на часы — тринадцать двадцать семь. Полчаса ждать. Взгляд неприкаянно заскользил по зеленым стенам, увешанным пожелтевшими и выцветшими плакатами с картинками разного оружия в разобранном виде: ПМ, АК, СКС. На других были нарисованы люди, целящиеся куда-то из пистолета, замерев в странной горделивой позе с высоко поднятой головой и левой рукой, заложенной за спину. Стас представил себе такого стрелка в лесу и невольно усмехнулся. Потом воображение пошло дальше и перенесло романтического дуэлянта в кабак, водрузив грациозную фигуру посреди пьяной бучи. Настроение еще немного повысилось.

Время от времени мимо стойки проходили люди в черной форме, появляющиеся из одного коридора и исчезающие в другом. Странный тип с потрепанным рюкзаком и пятном засохшей крови на порванной разгрузке вызывал у многих реакцию, далекую от дружелюбной, притягивая косые, подозрительные, а иногда и откровенно враждебные взгляды. Чувствовалось, что посетители в этом заведении — явление редкое и, судя по всему, нежелательное.

Деревянный пол, выкрашенный когда-то давным-давно коричневой краской, обтерся и теперь сиял светлыми проплешинами сосновых досок, весь испещренный вмятинами и царапинами от кованых каблуков. Светлая тропинка начиналась у двери и, не доходя стойки, раздваивалась, уползая в коридоры.