Еда и патроны

Остановившись на краю рытвины, Стас взглянул вниз и отшатнулся от сладковато-кислой вони, ударившей в нос. Псина была довольно крупная, килограмм под шестьдесят при жизни. Даже сейчас на размякшем трупе под осклизлой, лишившейся шерсти кожей отчетливо проступали бугры хорошо развитых мышц. Когда-то широченная грудная клетка смялась, давя собственным весом на подгнившие хрящи и жилы. Зеленовато-черные потроха вывалились из вспоротого брюха и кишели мелкими белесыми личинками. Заостренная морда, обтянутая морщинистой кожей, покрытой синюшными пятнами, застыла в оскале, обнажившем длинные клыки. Синий язык повис на нижней челюсти, а по высохшим глазам с налипшими на них иглицами мирно ползали тонкие красные черви.

— Э, ты что тут? — послышалось сзади недовольное шипение. — Моя собака!

Стас обернулся и увидел существо, замотанное в грязные лохмотья. Это казалось невероятным, но исходивший от него смрад забивал собою даже вонь разлагающегося трупа.

— Моя собака! — повторило существо и, встав на четвереньки, чем-то клацнуло, возможно зубами.

Стас попятился, осторожно нащупывая носком ботинка асфальт, и снял автомат с предохранителя. Существо двинулось вперед, медленно и боязливо перебирая по земле руками. Ног видно не было, только длинные крючковатые руки, покрытые язвами, и куча тряпья, волочащаяся за ними. Стас отступил метра на четыре, не сводя взгляда с уродца, источающего смрад. Тот, передвигаясь короткими отрезками и замирая после каждого на пару секунд, уже успел подползти к яме с дохлой собакой, склонился над ней и вытянул из общего клубка тряпья шар, обмотанный черными лоскутами. Шар приблизился к гниющей туше, шумно втянул воздух и пустил длинную тонкую нитку слюны. Правая рука, погрузившись в тряпки, вернулась назад с ржавым тесаком внушительных размеров, левая — ухватилась за собачью ногу, подняла ее. Нож вошел в мясо, разрезая гниющие волокна мышц и хрящи тазобедренного сустава. Нога отделилась от туловища и перекочевала под одежды уродца. Через несколько секунд следом отправилась и вторая.

— Ты это жрать будешь⁈ — не скрывая отвращения, поинтересовался Стас.

Существо подняло голову, и мутные розоватые глаза в щели между лоскутами сузились, словно улыбаясь.

— Соль, — прошипело оно сквозь влажную тряпку чуть ниже прорези. — Много соли, и можно есть. Вкус-сно. Мясо мягкое. Вкус-сно.

Существо резко развернулось и, издавая хлюпающие звуки, отдаленно напоминающие смех, поскакало в сторону пустыря. Стас постоял немного, глядя ему вслед, покачал головой и сплюнул.

— Блядь, ну и райончик, — прошептал он. — Второй раз на том же месте.

Скоро проклятая улица закончилась, слева вывернула городская стена, а вместе с ней появилось и скопище жилых лачуг южного района. Стас накинул капюшон и пошел проулками, стараясь не попадаться на глаза случайным прохожим. Гостиница Бережного была прямо по курсу. Уже выглядывала из-за заборов и сарюшек ее покатая крыша, обитая рубероидом. Лишь бы сам хозяин оказался на месте.

Стас подошел к большому деревянному зданию с тыльной стороны, остановился и внимательно присмотрелся к окнам. На втором и третьем этажах движения не наблюдалось, будний день не располагал к наплыву посетителей, что было очень кстати. Но маленькие и высоко прорубленные оконца нижнего этажа не давали возможности разглядеть происходящее внутри помещения. Значит, оставался только один вариант — разведка боем.

Стас осторожно приблизился к углу фасада, быстро выглянул и нырнул обратно. Степан, как всегда, был на боевом посту. Вынув из кобуры ПБ, Стас привинтил насадок глушителя, но, подумав немного, вернул все обратно и достал нож, рассудив, что лезвие у горла — куда более убедительный аргумент, чем неизвестно что, упирающееся в спину.

Степан, украшенный фиолетовыми разводами кровоподтеков возле сломанной переносицы, стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, и мирно поплевывал семечки, когда что-то острое впилось в заплывшую жиром шею.

— Привет, Степа, — произнес у левого уха знакомый голос.

Степан просыпал свое нехитрое лакомство и закашлялся.

— Валя дома? — продолжал голос.

— Д-дома.

— Сними ружье и поставь к стене.

Степан молча выполнил приказ.

— Степа, скажи, тебе очень нужна эта работа?

— Совсем не нужна, — без запинки ответил толстяк. — На хую я вертел такую работу.

— Вот и славно. Сейчас я уберу нож, и ты, не оборачиваясь, пойдешь прямо, пока я тебя из виду не потеряю. Ясно?

— Ясно.

— И запомни, приведешь подмогу — я тебя найду и ноги отрежу. Все, пошел.

Лезвие медленно отодвинулось от шеи, и Степан негнущимися ногами заковылял по прямой, уперся в забор, обогнул его и исчез в проулке.

Стас поднял дробовик, взял на изготовку и аккуратно открыл стволом входную дверь. В холле никого не было. Он прислушался и уловил едва различимое шебуршание, доносящееся из комнаты, расположенной за стойкой. Закрыв дверь на щеколду, Стас отошел в угол и замер.

—…по Абрикосовой, сверну на Виноградную, — шебуршание усилилось, складываясь в слова песни, исполняемой противным тоненьким голосочком.

Бережной выплыл из комнаты, поставил на стойку кружку чая, открыл регистрационную книгу.

— И на Тенистой улице я постою в те… — Взгляд маленьких узких глазок оторвался от записей и медленно пополз влево, к фигуре, выходящей из темного угла. — Опять… — выдохнул Валентин.

— Точно, падаль, — ответил Стас и зарядил прикладом в наморщенный от удивления лоб.

— Давай, Белоснежка, просыпайся.

Увесистая оплеуха обожгла Вале щеку. Он замотал головой и тут же почувствовал едкий запах керосина. Левый глаз, не залитый кровью, открылся и судорожно забегал из стороны в сторону, не видя ничего, кроме огромного мутного пятна цвета хаки. Пятно дернулось, отступило назад, визуально сократившись в размерах, и постепенно приняло очертания человеческой фигуры. Человек шагнул в сторону, взял стул и сел напротив.

— Здравствуй, Валя, — начал он. — Ты помнишь, сучонок, что я обещал сделать, если ты еще раз попробуешь кинуть меня?

Валентин попытался открыть рот, чтобы немедленно приступить к оправданиям, но смог только слегка подвигать челюстью, жуя тряпичный кляп.

— Вижу, что помнишь. А теперь подумай, стоило ли оно того. — В руке человека появился маленький поблескивающий предмет, который лязгнул и выпустил яркий язычок пламени.