Падший враг

Через три недели после того, как она попросила водителя остановиться, чтобы поблевать в кусты, я задумался, действительно ли ей не наплевать на смерть Дуга.

Кусочки падают вместе. Включая период, когда она, должно быть, потеряла ребенка. Во-первых, она исчезла. Я думал, что это из-за завещания, но это было потому, что она переживала потерю и горевала. Затем она неожиданно вернулась в ту ночь, когда Риггс должен был ночевать у меня дома, ожидая меня, стремясь угодить, развлечь, завоевать мое расположение. Тогда было принято решение. Пол больше не был надежной ставкой. Может быть, он все-таки решил потерпеть с Виннфред.

После того, как я выгнал Риггса, когда мы попытались заняться сексом, Грейс почувствовала боль. Секс был в лучшем случае неловким, и я хотел остановиться. На презервативе были следы крови. Она утверждала, что это стресс. Это не так. Правда заключалась в том, что ее тело исцелялось от травмы.

Меня больше беспокоит тот факт, что я занимался сексом с женщиной вскоре после ее выкидыша, чем то, как близка была Грейс к тому, чтобы бросить меня.

Так. Грейс хотела уйти от меня и родить ребенка от другого мужчины.

Это оставляет меня с таинственным USB. Последняя часть головоломки. Деревенщина хорошо поступила, отправив их сюда. Я удивлен, что она не попыталась доставить их сама.

Ты сказал ей не делать этого. Ты специально сказал что никогда больше не увидишься с ней.

Кроме того, мой внутренний наставник гордится тем, что она решила бросить такого тупицу, как я. Это именно то, что я хотел, чтобы она сделала. Начать ставить себя на первое место.

Втыкаю USB в ноутбук. Массив видео появляется в быстрой последовательности. Я нажимаю на первый. На экране появляется лицо молодой, уставшей, но счастливой Патрис Корбин.

Что. . .блядь.

Мне требуется целая минута, чтобы оправиться от первоначального шока и сосредоточиться на том, что происходит на видео. К тому времени я должен переиграть его. Патрис булькает и улыбается угрюмому ребенку — предположительно мне — прежде чем приложить меня к своей груди. Маленький-я жадно сосет, сжимая кулачком прядь ее черных волос, чтобы убедиться, что она никуда не денется. Она гладит меня по голове — на ней полно черных прямых волос — и тихонько смеется.

— О, я знаю, — говорит она по-французски. — Твоя еда никуда не денется, и я тоже.

Что-то странное происходит внутри моего тела. Прилив ностальгии, а может, дежавю. Пробуждение. Открывая еще одно видео, я вижу, как я, малыш, качаюсь в одном только подгузнике в квартире, которую я не узнаю. Я предполагаю, что это квартира, которую Патрис сняла в Нью-Йорке. Та, в которой она якобы жила одна.

Моя мать бежит за мной, хихикая. На заднем фоне разговаривают по-французски, возможно, между членами ее семьи, которые должны быть в городе. Когда она, наконец, ловит меня, она подбрасывает меня в воздух и дует воздухом на мой живот, и я смеюсь в восторге, мои пухлые руки тянутся, чтобы обнять ее.

Другое видео. На этот раз в особняке Корбинов. Мне около трех, и я помогаю Патрис упаковывать рождественские подарки. Мы долго говорим о бабочках и бу-бу. Время от времени она останавливается, кладет руку мне на плечо и говорит:

— Знаешь что? Какой ты умный! Я так рада, что ты у меня есть.

Другое видео. Мы с мамой на лыжной прогулке. Я пытаюсь есть снег. Она наливает на него концентрат сока. Я становлюсь ярче, и мы едим его вместе.

Другое видео. Делаем торт. Она позволяет мне слизывать шоколад с венчика.

На уроке плавания мы носим одинаковые купальники — я в плавках, она в бикини - с одинаковым рисунком омара.

Летающий змей. Я натыкаюсь на скамейку, падаю и начинаю плакать. Патрис бросается ко мне, подхватывает и целует мое колено. Вместе выбираем супергеройский пластырь. Это последний фильм о Человеке-пауке, поэтому она предлагает вместе пойти в аптеку и купить еще.

Кто снимал эти видео? Кто стоял за камерой?

Я сижу, потирая висок. Хотя я не помню ничего из того, что происходило, теперь, когда я посмотрел эти видео, размытые кусочки моего прошлого складываются в большую, более сложную головоломку. Я помню квартиру на Манхэттене, тесную и несовременную. Я помню, как ходил в Калипсо Холл с мамой, когда был совсем маленьким. Помню, как меня часто носили на руках.

Я помню ее ссоры с моим отцом, хотя, в отличие от его отношений с Мирандой, там не было много криков и швыряния предметов друг в друга. Патрис была тихой и свирепой и точно знала, чего хотела. И чего она не хотела — моего отца.

Я помню ее хорошей. Добросердечной. Свободной духом. Не отсутствующей, неравнодушной и бескорыстной. И я помню день, когда она сдалась, собрала вещи и перевезла нас на Манхэттен. Как она извинялась передо мной десять тысяч раз, закрепляя меня в автокресле, и говорила:

— Я знаю, ты заслуживаешь лучшего. Ты получишь от меня лучшее. Я обещаю. Я только что поняла это.

Откинув голову назад, я закрываю глаза и гримасничаю, поток воспоминаний пробегает по моему телу, как землетрясение.

Моя мать не была бездумным чудовищем. Она была полна страсти, веселья и сострадания. И мой отец обижался на нее, потому что все эти положительные качества никогда не были адресованы ему. Он выбрал Миранду, а Патрис решила двигаться дальше. Одна только мысль о том, что она будет двигаться дальше без него, а не бороться за него, заставила его вынести окончательное наказание — он настроил меня против нее. Запятнал единственное, что она ценила. Мои хорошие воспоминания о ней.

Мне нужно пару часов, чтобы просмотреть все видео. Я смотрю их по кругу, в трансе, запечатлевая каждый момент в памяти. Когда я заканчиваю, я сохраняю их все в свой Dropbox и вынимаю USB.

Интересно, почему из всех мест эта штука попала к Полу? Думаю, содержимое пакета, который я получил сегодня, было маленькой святыней Грейс. У Грейс был этот USB, и она решила хранить его где-то, где я никогда его не найду. Это не могла быть ее квартира. У меня были ключи.

Почему она не дала его мне?

Ответ ясен. Она не хотела, чтобы он был у меня, потому что какая-то часть ее ненавидела меня достаточно, чтобы лишить меня этого душевного спокойствия. Мое представление о Патрис как об ужасном чудовище пошло ей на пользу. Чем более сломленным я был, тем меньше я ожидал от нее. Мои ожидания от слабого пола были настолько низкими, что я с готовностью принял женщину, которая пыталась меня убить, когда мы были подростками.

Грейс никогда не любила меня. В глубине души я всегда это знал, но этот USB — последний удар.

Удивительно то, что я тоже никогда не любил ее. Когда я сижу здесь, перед горой свидетельств ее романа, мне становится ясно, что этот засранец Кристиан был прав.

Я был одержим ею.

Я принял фиксацию за привязанность. Но желание иметь сводную сестру имело очень мало общего с Грейс как человеком и во многом с тем, чтобы что-то доказать себе. Что я выиграл, в конце концов. Финал — самая важная игра из всех — не был чем-то, что я мог позволить себе проиграть. Самое смешное, что я все равно его потерял. И выжил, чтобы рассказать историю.

Единственное, чего я когда-либо хотел от Грейс, так это ее полного подчинения. Не ее тело. Не ее любовь. Не ее дети.

Это все объясняет. Например, почему я чувствовал себя обманутым и ограбленным больше, чем убитым горем, когда Грейс скончалась. Словно вселенная вывела меня из отличной сделки. Мои деловые чувства были оскорблены. Я вложил время и ресурсы в эту женщину, и меня расстроило то, что я не увидел отдачи.

Близость к Деревенщине не улучшала ситуацию. То, как женщина выворачивается наизнанку, оплакивая своего мужа, только подчеркнуло тот факт, что я действительно не особо заботился о своей невесте.

Подождите. Перемотайте назад. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Виннфред.

Она знает, что Грейс была беременна. Что она должна чувствовать после борьбы с собственным бесплодием?

Взглянув на часы, я вижу, что уже далеко за одиннадцать. Я все равно ей звоню. Она не спит допоздна, учитывая ее график шоу. Но она не берет трубку. Я отправляю текстовое сообщение. Не отвечает.