Страница 30 из 75
Поскольку я чертовски хорошо знаю, что это лучший монолог, который я когда-либо произносила, и он не был написан драматургом, я решаю уйти в отставку, пока у меня есть преимущество. Я обхожу его плечом, на пути опрокидывая стопку нот вместе с вазой с цветами. Мои руки трясутся. Мои колени соприкасаются.
Толкнув дверь, я говорю себе, что все почти кончено. Я почти вне опасности.
Но потом он открывает рот, каждое его слово словно пуля пронзает мою спину.
— Это должна была быть ты.
Я остановилась. Мои ноги превращаются в мрамор.
Двигайся, — отчаянно приказывает им мой мозг. Не слушай этого ужасного человека.
— Я думаю об этом каждый день. — Его голос плывет по комнате, словно дым, поглотив меня. — Если бы только тебе не дали эту дурацкую роль, она до сих пор была бы здесь. Все было бы хорошо.
Было бы?
Была бы Грейс по-прежнему его, даже если бы она уехала в Париж с другим мужчиной?
Был бы Пол по-прежнему моим? Даже если я не окажусь той женщиной, которую он хотел для себя, когда женился на мне? Действительно ли мы знали людей, которых любили?
— О, мистер Корбин. — Я горько улыбнулась, оглянувшись за плечо. — Может быть, ты и был бы счастлив, но этого не скажешь о своей невесте. Вот почему она была на том самолете в Париж. — Я наношу последний удар. — Быть любимым тем, кто умеет любить.
Наконец мне удается передвигать ноги. Я ухожу до того, как падает первая слеза.
Но потом я вспоминаю: у меня больше нет простого удовольствия плакать.
ГЛАВА 13
Арсен
Я не знаю, что удивило меня больше. Увидеть Виннфред Эшкрофт в моих владениях или весь тот свежий гнев, который разгорелся во мне, когда ее голубые глаза встретились с моими с другого конца театра.
Боль, гнев, плотская агония с новой силой обрушились на меня. Как будто последних девяти месяцев и не было.
Она, кажется, неплохая актриса. Это, конечно, не имеет никакого отношения к тому, почему я решил оставить ее у себя. Как и ее маленькие трюки с подачей на меня в суд или утечкой информации в прессу. Все это были щенячьи укусы, которые должны были причинить боль, но ничего, кроме удовольствия, не вызывали.
— Давай вернемся в мой офис. — Ральф, мой адвокат по недвижимости, который пришел со мной в Калипсо Холл, чтобы дать мне приблизительную оценку того, сколько может стоить эта дыра, жестом показывает на улицу.
Мы стоим на тротуаре перед домом, который я унаследовал от Грейс. Большую часть года я игнорировал эту финансовую яму, в то время как я работал сверх нормы, чтобы пополнить список клиентов и использовать различные математические модели для принятия инвестиционных решений с аппетитными доходами. Бизнес процветает, что помогает мне забыть о том, что Грейс больше нет, по крайней мере, пока не вползает ночь, а вместе с ней и воспоминания.
— Дай мне секунду на размышление. — Я поднимаю ладонь к Ральфу, свободной рукой массируя висок.
Мне не особенно нравятся пьесы или любая форма неприбыльного искусства, и я не сентименталист. У меня нет причин держать этот театр. Единственным человеком, которому он нравился, была моя покойная мать, а что касается людей, то у нее была ужасная репутация.
Вот почему я пришел сюда сегодня. Чтобы получить номер, который я мог бы потом назвать потенциальным покупателям и избавиться от него. Приклеить его к моей покойной матери - это просто бонус.
— Конечно. Кофе, пока ты работаешь над своим серым веществом? — Ральф бросает большой палец за плечо, указывая на Krispy Kreme.
— Черный, без сахара.
Как твое сердце, — раздраженный голос Винни звучит в моей голове. Она там сейчас?
— Есть. — Он отдает честь и исчезает внутри.
Ральф снова выскакивает из Krispy Kreme и протягивает мне белую чашку.
— Готов поговорить о больших цифрах? — Он одаривает меня веселой улыбкой. — Давай пройдемся. Мой офис в конце квартала, и Бекки всегда пилит меня по поводу моих десяти тысяч шагов в день.
— Вообще-то, я решил все обдумать.
Подавившись кофе, он закашлялся.
— Что обдумать?
— О продаже.
— Что? Почему?
— Не думал, что мне нужно обосновывать свои решения с тобой, Ральфи.
— Нет! — Он взмахнул рукой, покраснев. — Ты просто казался таким уверенным...
— Единственное, в чем я сейчас уверен, так это в том, что мне плевать на твое мнение.
— Ладно, ладно. Просто держи меня в курсе, ладно?
Я поворачиваюсь на каблуке и направляюсь к своей квартире.
Причина, по которой я решил избавить Виннфред от работы, проста. У меня все еще есть вопросы о той ночи, которая изменила мою жизнь.
А Винни? У нее могут быть ответы.
ГЛАВА 14
Винни
Крисси кладет кусочек своей фокаччи с розмарином на мою тарелку. Я заканчиваю кушать свою неаполитанскую пасту.
— Спасибо. Хочешь моей пасты?
— Хочу? Всегда. Должна? Не в этой жизни. — Крисси стонет, делая глоток своего жиросжигающего чая. — Тебе нужно поесть, и хорошо. В противном случае твоя семья привлечет меня к ответственности.
— Ма полностью лает и не кусается. Не обращай на нее внимания. — Я знаю, что моя бесстыдная семья пишет обо мне Крисси по электронной почте, прося еженедельные новости о моей жизни. Я также знаю, что Крисси наслаждается этим. Ей нравится быть моим лучшим другом/спасителем.
— Однако она не ошибается. Ты вся кожа да кости. — Мой агент бросает на меня обеспокоенный взгляд. — Разве ты не слышала, что героиновый шик закончился? Это наша эпоха, девочка. Изгибы на мили и аппетит - в моде.
— Как будто я позволю людям в Vogue говорить мне, сколько я должна весить, — фыркаю я.
Мы решили быстро перекусить перед моей репетицией. Мы пригласили Арью, но она была слишком занята работой, чтобы прийти. Прошла неделя с тех пор, как Арсен вошел в театр и заставил меня шататься. С тех пор он не посещал это место, но и не уволил меня. Когда Рахим, Слоан и Рене спросили меня, почему он отвел меня в сторону, я солгала и сказала, что он хочет убедиться, что со мной все в порядке после моей судороги в ноге.
Знаете, ответственность за здоровье и безопасность. Последнее, что ему нужно, это чтобы мы получили травму и жаловались на покосившееся дерево на сцене.
Я ненавижу ложь. Не только из-за моральных последствий. Я ужасный лжец. Причина в том, что у меня очень плохая память. Но никто не может узнать, что связывает нас с Арсеном. Я не хочу, чтобы меня жалели, шептали, осуждали; больше всего я не хочу, чтобы они думали о Поле самое плохое. Не тогда, когда даже я все еще не могу переварить мысль о том, что он был неверен.
Крисси откладывает вилку и бросает на меня пристальный взгляд. Тот самый, который Ма усовершенствовала, когда я училась в старших классах и улизнула целоваться с Рисом сразу после воскресной церкви.
— Винни, нам нужно поговорить.
— О, я знаю эту строчку. — Я ломаю еще один кусок хлеба, макаю его в оливковое масло с уксусом и кладу в рот. — Ты не можешь расстаться со мной, Крис. Ты единственный мой друг в этом богом забытом городе.
— Ты должна двигаться дальше. — Она остается серьезной.
— Двигаться дальше? — Я задыхаюсь, искренне потрясенная этой идеей. — Прошло меньше года!
Она не может серьезно иметь в виду, что я должна встречаться снова. Может быть, она думает, что мне следует завести домашнее животное или чаще выходить на улицу. Не то чтобы эти идеи кажутся более привлекательными, чем свидания — ничто не звучало привлекательно с тех пор, как Пола не стало, — но, по крайней мере, они не возмутительны.
— Не надо мне этого. — Крисси делает глоток своего пахучего жиросжигающего чая. — Пол не был каким-то замученным святым. Он был жуликоватым подонком.
— Это чистая спекуляция. Мы этого не знаем, — выдавливаю я.
— Да. — Крисси хлопает стаканом по столу. — Ты не знаешь. Все вокруг знают. Они просто ничего не говорят, потому что ты уже достаточно натерпелась.