Безжалостный соперник

Она потянулась к моей руке, крепко сжимая ее.

— Когда я услышала о тебе с Ники, я не могла просто сидеть и позволять вам двоим снова упустить шанс на любовь. Я хочу, чтобы ты знала, что он любит тебя. Он всегда любил тебя. Он ненавидел, что любил тебя, но все равно делал это, потому что был сильнее этого. На протяжении многих лет я наблюдала, как он боролся с этим. Когда он изо всех сил пытался понять, почему он не может влюбиться ни в кого другого. Твое имя всегда всплывало. Каждый раз. Он думал, что ты нанесла ему шрам. Но правда в том, что ты никогда не покидала его мысли. Его сердце. Ты знаешь его, Арья. — Она говорила тихо, понизив голос. — Ты лучше меня знаешь, что он за человек. Конечно, он сделал несколько ошибок, самая большая из них — не сказать тебе, кто он такой. Но он также отдал бы весь мир ради второго шанса с тобой. Пожалуйста, подумай еще раз.

Я открыла рот, чтобы сказать ей, что уже думала об этом. Что я хотела Ники так же сильно, как он хотел меня. И Кристиана тоже. Мне нужен был тот, кем он был, и тот, кем он стал. Каждый день, проведенный без него, казался мне ужасной тратой времени. Но Элис опередила меня, встала и сделала шаг назад.

— Нет. — Она подняла руку, чтобы остановить меня. — Не говори мне. Скажи ему.

Внезапно он оказался там. Живой и красивый и душераздирающе не мой. Он был одет в джинсы и белую рубашку. Каждый нерв в моем теле был настороже, заставляя меня прыгнуть на него в слезах.

Подошел официант с блюдом с выпечкой. Элис прогнала его.

— Серьезно? Разве ты не видишь, что у них  момент? Положи это на бар; Я позабочусь об этих щенках через секунду.

Я сделала мысленную пометку никогда, никогда больше не возвращаться в это место.  На мою еду так и норовили плюнуть.

Элис подтолкнула Ники в мою сторону, прежде чем развернуться и с важным видом направилась к бару. Он занял место передо мной. Мои руки тряслись. Я не могла поверить, что когда-либо злилась на него за что-то. Этот человек, который так много пережил из-за меня. Для меня. Кто принес так много жертв в своей жизни, пока я жила в своей башне из слоновой кости, укрывшись дизайнерским всем и своей собственной привилегией.

— Теперь я понял, — сказал он мрачно и немного задумчиво. Кристиан достал что-то из кожаного портфеля, который носил с собой, и бросил его на стол между нами. Копия «Искупления». Корешок сморщился до смерти, края ободрались от использования.

— Книга, — объяснил он. — Я прочитал ее. Точнее, дважды. Вчера два раза. Когда я закончил, Джиллиан сказала мне, что ты уже ушла с работы.

— Я вижу, что Джиллиан много работает за кулисами, — пробормотала я.

— Ну, — криво усмехнулся Кристиан, — она знала, что либо она делает какую-то работу, либо ты вышвыриваешь меня на обочину.

— Тебе понравилось? — Я сглотнула. — Книга, я имею в виду.

Ты, конечно, имела в виду книгу. Что еще, по его мнению, ты имела в виду? Ноги Джиллиан?

Он серьезно покачал головой.

— Нет.

Моя душа была тяжелой, сырой и полной темных вещей.

— Мне чертовски понравилось. Я уже посмотрел этот фильм — наша сцена в библиотеке заставила Киру Найтли и Джеймса Макэвоя выглядеть любителями, кстати, — но до сих пор не читал книгу. Это заставило меня понять тебя. Книга о классе, вине и потере невиновности. Все то, что мы пережили вместе. Это связало нас. Но есть одна вещь, которую я не понимаю. — Его голубейшие глаза смотрели в мои, а тонкие волосы на затылке встали дыбом. Он уперся локтями в стол, наклонившись вперед. — Как ты можешь не прощать меня, когда знаешь, что Сесилии и Робби нужно было быть вместе? Ты искажаешь свой счастливый конец, Арья. А этого у меня не будет. Это неприемлемо. Не только для меня, но и для тебя.

Слезы застилали мне глаза. Впервые в жизни я публично плакала, и мне было все равно. Я, великая Арья Рот, символ независимости и феминизма. — Ты идиот, — простонала я от боли. — Ты абсолютный, полный идиот. Я всегда любила тебя. Всегда была одержима тобой. Я уговорила тебя поцеловать меня, черт возьми. — Сейчас я смеялась и плакала одновременно, что всегда хорошо выглядит. — На каждом шагу я была инициатором наших отношений. Единственная причина, по которой я не побежала за тобой в Беларусь, когда нам было по четырнадцать, это потому, что мне было слишком стыдно. Мне казалось, что я пристаю к тебе. Мне было стыдно после того, что сделал Конрад. Но даже тогда я не могла остаться в стороне. Не до конца. Я продолжала писать, надеяться и молиться.

Между нами все еще был этот дурацкий стол. Я хотела поднять его и швырнуть через комнату, как Халк. Каждое мгновение, не проведенное в его объятиях, было потрачено впустую.

Ресторан загудел. Мы оба взглянули на Элис, которая болтала с баристой у барной стойки, облизывая ложку пирога, который она поглощала.

— Итак. Я встретила твою сахарную маму. — Я ухмыльнулась.

— Арья. — Кристиан сделал лицо, полное сожаления. — Последнее, о чем я хочу сейчас говорить, это о моей сахарной маме. Иди сюда. Я хочу показать тебе кое-что.

Он вывел меня из ресторана. Мы держались за руки. Я никогда не осознавала, насколько это правильно. Моя ладонь в его. Как идеально мы подходим друг другу. На улице было обычное движение, туристы и деловые люди. Кристиан потащил меня в переулок, в угол между двумя зданиями.

— Ну, это романтично. — Я посмотрела на промышленный мусорный бак рядом с нами. — И уединенно.

Он посмеялся.

— Мне нравится уединение. В прошлый раз, когда я пытался поцеловать тебя вне зоны комфорта, твой отец надрал мне задницу.

— Нет шансов, что это повторится. — Я улыбнулась.

Он держал мое лицо в своих руках, как будто я была драгоценна. Как будто я была его.

— Нет. — Он покачал головой, при каждом движении касаясь моего носа. — Потому что я больше никогда не позволю ничему разлучить нас. Никогда.

— Я люблю тебя, Ники.

— Я люблю тебя, Сесилия. — Он нырнул для поцелуя. Я шлепнула его по груди и почувствовала, как его смех гремит под твердыми грудными мышцами.

— Никогда не называй меня чужим именем, когда мы целуемся.

— То же самое касается и тебя. Теперь это Кристиан.

— Я думала, тебе не нравится, что я называю тебя Кристианом.

Кусочки головоломки сошлись воедино. То, как он посмотрел на меня, когда мы впервые вместе рухнули в постель. Когда я назвала его новым именем, и он съежился.

Кристиан покачал головой.

— Это было до того, как ты узнала.

— Узнала что?

— Что я переродился.

Именно тогда Кристиан Миллер снова поцеловал меня.

ЭПИЛОГ

Кристиан

6 месяцев спустя

— Не слишком убого для офиса. — Риггс тыкает себя в нижнюю губу, кивая самому себе, прогуливаясь по приемной Miller, Hatter & Co., моя новая юридическая фирма. — Не стоит тех денег, которые ты потратил на дизайнера интерьеров, но не так душераздирающе, как другие офисы, в которых я был.

— Спасибо за одобрение. Твое мнение много значит. А теперь убирайся к черту. — Я просовываю мокасины между дверями лифта, чтобы убедиться, что он не уедет без него и Арсена. Я снова проверяю свой Patek Philippe. Пять минут третьего. Она должна быть здесь с минуты на минуту.

— Куда спешить, Миллер? Мисс зажала яйца в тисках? — Арсен проводит рукой по гладкому черному мрамору стойки регистрации.

Скоро она станет миссис "Ваши яйца в тисках", если я добьюсь своего.

Через несколько недель после ухода из Cromwell & Трауриг, я столкнулся с Джейсоном Хэттером и узнал, что он тоже искал выход из собственной фирмы. Мы быстро поняли, что можем установить успешное партнерство, объединив оба наших портфолио. Вот как Miller, Hatter & была основана компания.

— Вон, — приказываю я. — Вы оба. Прежде чем я вытру пол вашими задницами.

— Подумаешь. Твой пол чище, чем послужной список Гермионы Грейнджер. Сначала. — Риггс останавливается перед кремовой стеной, проверяя каждую висящую картину в зоне ожидания по отдельности, как будто его связь с искусством включает в себя нечто большее, чем время от времени катание нескольких кураторов между его простынями. — Расскажи нам, почему ты потеешь, как шлюха в исповедальне.