Страница 40 из 77
— Вовсе нет, — это все, что я говорю, пока она не встречается со мной взглядом. —Это не глупо, Роза, — я поднимаю свой бокал и наклоняю его в ее сторону. — За «Руж».
— За «Руж», — вторит она, постукивая своим бокалом по моему.
Мы поддерживаем зрительный контакт, пока оба пьем, и это кажется более интимным, чем секс.
— Ройс Рэймонд хочет, чтобы я возглавил его продюсерскую компанию, — едва заметный подъем ее бровей — единственный признак того, что она меня услышала. — Он сделал предложение на нашей свадьбе. Сказал, что я должен создать свое собственное наследие. Я не думаю, что соглашусь на это. Но… как вариант.
Скарлетт осушает свой бокал и снова наполняет его.
— Вариант в Лос-Анджелесе?
— Я бы не рассматривал это, если бы это было в Лос-Анджелесе.
— Почему бы и нет? Там тепло. Солнечно. Ты мог бы заняться серфингом.
Я ухмыляюсь.
— Я не умею серфить.
— Ты мог бы научиться.
Каким-то образом Скарлетт всегда умудряется сказать то, чего я меньше всего ожидаю.
— Ты хочешь переехать в Лос-Анджелес?
Она усмехается.
— Конечно, нет. Нью-Йорк — это наш дом. Я бы никогда не переехала в Калифорнию.
— Как я уже сказал, я бы не рассматривал это, если бы мне пришлось переехать в Лос-Анджелес.
Это признание на минуту останется между нами.
— Ты ничего не знаешь о киноиндустрии.
— Откуда ты знаешь? — возражаю я.
— Ты читаешь или смотришь бейсбол, когда у тебя есть свободное время.
Она права; я даже не могу вспомнить название последнего фильма, который посмотрел. Я удивлен, что она это заметила.
— Я сказал то же самое, — признаю я. — Он сказал, что у него есть люди, которые этим занимаются. Он хочет заполучить меня за мое деловое чутье, — я опускаю немного о свое моральном образе.
Скарлетт кивает, как будто в этом ответе есть смысл.
— Никакой шутки насчет того, что у меня его нет? — поддразниваю я.
— Я видела отчеты департамента. Я знаю, что ты профессионал.
— Зачем ты смотрела отчеты? — каким образом? Это не публичные записи.
— Мне было любопытно. И я Кенсингтон.
— Что это значит?
— Тебе интересно, как я получила доступ, — она откусывает кусочек своей пасты. Жует. — Вот как.
— О, — это мой блестящий ответ.
Она не проявила никакого интереса к «Кенсингтон Кансалдид», но она права. После нашей свадьбы она получила значительную долю в компании. Более чем достаточно, чтобы получить доступ к отчетам компании или ко всему остальному, что она может запросить.
— Не думаю, что тебе следует принимать его, — продолжает она.
— Принимать что?
Она закатывает глаза.
— Предложение Ройса.
— Неужели? Я думал, ты захочешь, чтобы я это сделал.
Ее глаза сужаются.
— Почему?
— Из-за всего, что ты мне только что сказала. О том, как зарабатывать на своих собственных достижениях. Не быть прихвостней отца.
— Я не это имела в виду, Крю.
— Да, ты именно это и имела ввиду.
— Нет. Я хотела причинить тебе боль и не знала, как еще это сделать. «Кенсингтон Кансалдид» принадлежит тебе по праву рождения. Наследие твоей семьи. Ты это заслужил. Любой другой уничтожил бы его.
Я обрабатываю ее слова.
— А как насчет «Эллсворт Энтерпрайзиз»? Я мог бы сказать тебе то же самое. Ты единственная наследница.
Она пожимает плечами.
— Думаю, мы разберемся с этим, когда придет время.
— Мы?
Ее щеки окрашиваются румянцем.
— Если есть «мы», то да.
— У меня не было сегодня встречи, — я выпаливаю признание без прелюдии, без дальнейших объяснений.
Она изучает меня.
— Куда ты ходил?
— Я читал в кафе в течение трех часов.
— Почему?
Я знаю, что она не спрашивает, почему я читал.
— Я хотел привести тебя сюда.
— Теперь я Кенсингтон.
Я моргаю от очередного стремительного поворота в разговоре.
— Да, я знаю. Я был на свадьбе, помнишь?
Она не улыбается этой дурацкой шутке.
— Если «Руж» потерпит неудачу, если я потерплю неудачу, твоя фамилия будет связана с этим. Вот почему я так расстроилась в Париже. Я не хочу, чтобы ты разочаровался во мне.
Я так ошеломлен, что не могу говорить. Такое чувство, что я слышу эти слова через аэродинамическую трубу: «Я не хочу, чтобы ты разочаровывался во мне.». Издалека донесся крик.
— Скар… — я прочищаю горло. Один раз. Дважды. — Скарлетт, как ты могла подумать? Я никогда не разочаруюсь в тебе. Клянусь. Ты можешь кого-нибудь убить, и я закопаю тело, не задавая лишних вопросов. Если у «Руж» ничего не получится, я буду чертовски горд тобой за то, что ты старалась.
Проходит несколько секунд, в течение которых она ничего не говорит, и я убеждаюсь, что мне не следовало ничего говорить.
— Я шпионила за тобой.
— Что?
Она полуулыбается и делает еще глоток вина.
— Раз мы делимся секретами… когда я была в Париже, я шпионила за тобой каждую ночь. Через камеры слежения. Учитывая разницу во времени, я возвращалась в свой отель, когда ты возвращался домой с работы. Я шпионила. Каждую ночь.
— Зачем?
— Наверное, мне было любопытно. Что ты делал. Как ты себя вел. Какой ты на самом деле.
— И что же ты узнала?
— Не так много. Ты довольно скучный.
Я ухмыляюсь.
— По-видимому, не настолько скучный, раз ты шпионила.
Заставлять Скарлетт краснеть может стать моим новым любимым хобби. Каждый раз это ощущается как подарок. Достижение.
— Как скажешь.
Моя улыбка становится шире. Она смеется и отводит взгляд.
— Ты готова идти?
— Да.
Я подзываю официанта и оплачиваю счет, все время украдкой поглядывая на Скарлетт.
К тому времени, как мы выходим из ресторана, на улице уже кромешная тьма. Я не понимал, сколько времени прошло. Когда я с ней, я не вижу ничего, кроме нее. Обескураживающее осознание для того, кто привык все контролировать.
Более поздний час не ослабил никакой активности. Улицы так же оживлены, как и раньше. Мы идем бок о бок, ближе, чем требуется. Я пристально смотрю на каждого парня, который смотрит на нее.
Скарлетт спотыкается абсолютно обо все, и я протягиваю руку, чтобы схватить ее. Она смеется.
— Я думала, мы не прикасаемся друг к другу.
— Ты пьяна, — понимаю я.
Она тычет одной рукой мне в лицо, держа большой и указательный пальцы плотно прижатыми друг к другу прямо перед моим лицом.
— Вот настолечко.
Я раздвигаю их на несколько сантиметров друг от друга.
— Думаю, ты имела в виду вот столько.
Я никогда раньше не видел Скарлетт навеселе. Обычно она олицетворяет собой самообладание и язвительность, независимо от того, сколько бокалов шампанского она выпила. Есть что-то странно милое в том, как блестят ее глаза и морщится нос. Она выглядит моложе.
— Нет, — она сокращает расстояние. Между ее пальцами и между нами. — Я имела в виду именно столько.
Прежде чем я успеваю ответить, она целует меня. Она нетвердо стоит на каблуках, опираясь на меня, пока обвивает руками мою шею и сосет мой язык на оживленной улице.
Большинство наших поцелуев были поспешными. Этот не исключение. Она целует меня так, словно у нее есть таймер. Как будто наступил конец света, и мы — единственные два человека, которые выжили.
На полпути к пирсу, где мы оставили катер, на котором приехали с виллы, Скарлетт останавливается и снимает туфли. А потом она начинает вприпрыжку бежать к песку. Ее темные волосы развеваются на ветру, а голубое платье развевается вокруг бедер.
Впервые с тех пор, как я познакомился со Скарлетт, я думаю, что она выглядит беззаботной. Счастливой. Вино, вероятно, заслуживает большего уважения, чем я, но я все равно претендую на нее. Особенно когда мы достигаем песчаного пляжа, и она протягивает руку и переплетает свои пальцы с моими.
— Я бы хотела, чтобы сейчас был фейерверк.
— Может быть, в следующий раз.
— Ты бы вернулся сюда?
— Если ты этого хочешь.