Дверь

– Маршмелоу?

– Не бери в голову.

Синтия в последний раз окинула нас троих недовольным взглядом и, сорвавшись с места, поспешила в банкетный зал, полагаю, наябедничать отцу.

***

Я скучающе оглядывала гостей с бокалом шампанского в руках. Нужно признать, и Синтия и организатор и персонал заведения постарались на славу. Вечер был прекрасным, оформлено все было изыскано и со вкусом. Никакого кричаще золотого интерьера, никаких ледяных скульптур или вычурных статуй. Обилие золота в интерьере в последнее время стало очень надоедать мне.

Закуски выше всяких похвал. Я уже двадцать минут не могла отлипнуть от тарталеток с белковым кремом и голубикой и клубники в шоколаде.

Я заметила, как мой брат на другом конце зала разговаривает с Иветтой – младшей сестрой моего отца.

Иветте слегка за сорок. Однако выглядит она не больше чем на тридцать пять, ведь Иветта слишком озабочена своей внешностью и всегда следит за собой. Она никогда не выйдет из дома без укладки.

Иветта ни разу не была замужем, а мужчины бегут от нее как от огня. Все дело в скверном характере моей тетки. Таких раздражающих женщин я еще не встречала. Стерва Одри по сравнению с ней агнец божий.

В целом общество моих родственников по отцовской линии – это питомник особо опасных и самых ядовитых тварей в мире.

Чем конкретно она не угодила мне?

Очень интересный вопрос.

– Ведьма, – выплюнула я, глядя на то, как Иветта смеется с какой-то шутки Конрада. Вот, кто не вызывал у нее абсолютно никакой негативной реакции, любимчик семейства Хэтфилд – Конрад. Хотя даже его иногда она могла покритиковать, но Конрад сразу пресекал эти попытки.

– Кто это? – спросил Блейк, появляясь сзади, одной рукой обхватывая мою талию, а другой протягивая мне тарелочку с клубникой в шоколаде. Он стал внимательно разглядывать Иветту.

Я схватила большую ягоду в белом шоколаде и хмуро посмотрела сначала на него, потом на нее.

Он же не захочет… Я имею в виду, она красивая, но она же старше его лет на пятнадцать.

– Это моя тетка, – объяснила я. – Сестра отца.

Блейк перестал смотреть на нее и вместо этого спросил:

– Ты называешь свою тетю ведьмой?

– Присмотрись, она везде таскает за собой метлу, – не сводя с нее глаз, фыркнула я.

– Почему ты не любишь ее?

Меня бросило в жар.

– Просто не ладим, – выдавила я из себя.

Когда мне было семь лет, я начала набирать вес. Иветта, увидев меня слегка пополневшую, сказала, что из-за круглых щек мои глаза стали меньше.

Когда мне было четырнадцать, она проездом оказалась в нашем городе и в желании увидеть Конрада, пригласила нас с ним в кафе. Она терпеть не могла мою маму, а тем более Саймона, поэтому не стала заезжать к нам домой, она предпочла встретиться на нейтральной территории. Тем вечером она обеспечила меня комплексами на всю жизнь.

Она нахваливала Конрада час, или может два. Говорила, какой он красивый, молодой и умный, а когда тот отлучился в туалет, она назвала меня жирным и гадким поросенком и посоветовала не заказывать десерт, ведь я итак съела целый свиной стейк и печеный картофель.

Она не использовала конкретно эти описания, нет. Иветта обладала особым даром, завуалированно намекать на недостатки, или вернее сказать, особенности фигуры.

Я прислушалась к ее агрессивному совету, в тот вечер ни один грамм масляного крема не попал в мой рот, как и в следующие три месяца. Но потом я решила наплевать на ее замечание.

Я считала, что покончила с этим. Но заметив Иветту и ее идеальную фигуру, я снова почувствовала себя подростком с лишним весом, которого родная тетка ласково называла поросенком.

Иветта улыбнулась Конраду и после, прошлась взглядом по залу. Ее синие глаза остановились на мне, и она двинулась в мою сторону.

– То есть, тебе просто не нравится твоя тетка? – непонимающе спросил Блейк, забирая пустую тарелку из моих рук.

– Да, – выдохнула я.

О нет.

Иветта подошла ко мне, внимательно осмотрела мою фигуру, долго задерживаясь в районе бедер. Ее нос едва заметно дернулся, а уголки губ недовольно опустились.

Юбка моего платья была пышной и значительно искажала комплекцию бедер, однако я не могу отрицать, что мои бедра действительно были объемными.

В одной своей руке я держала ягоду в шоколаде, а другой рукой бессознательно вцепилась в ладонь Блейка.

Он коротко взглянул на Иветту, затем на мою руку и нахмурил брови.

– Джоанна, здравствуй, девочка моя, – пропела она звонким голосом.

Боже. У Иветты даже голос был идеальным: звонким и тягучим, как у соловья.

На ее лице не было ни одной морщинки, а у носа, кажется, изменилась форма. Губы стали больше из-за филлеров, а подбородок заострился.

Всему виной средства современной косметологии. Иветта была стройна, как всегда. Одетая в синее платье от известного дизайнера, она олицетворяла собой ночную странницу. Создавалось впечатление, что празднество было посвящено ей.

– Здравствуйте, Ив, – с натянутой улыбкой, отозвалась я.

Иветта еще раз скользнула по моей фигуре взглядом, пытаясь отыскать, за что же меня похвалить. Она всегда так делала. Хвалила за какие-то мелкие детали, а остальное жестко критиковала.

Глядя в эти глаза, которые никак не могли отыскать, за что бы зацепиться, я поняла: мало того, что моя фигура ее не устраивала, так видимо и платье у меня было отвратительным. Иначе, почему она выглядит так, словно ее тошнит из-за тропической лихорадки.

– Замечательно выглядишь, – сказала она. – Мне очень нравятся твои сережки. А в остальном, – ее взгляд упал на клубнику, зажатую в моей руке, и она замолкла.

Я натянуто улыбнулась, но, было похоже, что меня приступ какой-то хватил. Внутри я распадалась на куски и готова была расплакаться. Прямо сейчас она начнет стыдить меня за платье, прическу, вес или еще за что.

Боже.

Все это будет происходить на глазах Блейка. Я просто сгорю от стыда.

– Правда, твоя попа, – сказала она. – Детка, не налегай на сладости, иначе скоро твои бедра не влезут ни в одни джинсы.

Я нервно сглотнула. Иветта улыбалась так, словно была гребаной матерью Терезой. Ее улыбка излучала доброту, но глаза выдавали ее с потрохами. Снобка и заносчивая стерва.

– А мне нравится, – донесся до меня тяжелый голос Блейка.

Я повернулась к нему, подмечая, как напряглись его плечи, а глаза стали, словно две грозовые тучи.

Но что его могло так разозлить?

– Простите молодой человек, что вы сказали? – захлопала глазами Ив.

– Я говорю, что мне нравится попа Джоанны, особенно когда она находится на моем лице, – сказал Блейк с таким спокойствием, словно рассуждал о погоде.

Иветта, перед этим, как раз сделавшая глоток шампанского, поперхнулась и закашляла.

– Не налегай сильно на алкоголь, при твоей комплекции, алкогольная кома схватит тебя раньше, чем ты успеешь еще раз открыть свой рот, – медленно добавил он.

Иветта взглянула на меня, затем на него, она была полностью обескуражена и, задрав нос, зашагала в другой конец комнаты.

Я выдохнула, радость от того, что Ив ушла, накрыла меня с головой. Но я даже не успела насладиться ею. Ведь после пришли стыд и отчаяние.

Он все слышал. Боже.

Мои щеки, должно быть, стали краснее сваренных раков.

– Возьми, пожалуйста, – вернула я ягоду на тарелку в руках Блейка.

– Ты же хотела, – непонимающе сказал он.

– Больше не хочу.

Теперь ближайшие три месяца, а может быть и года, я не притронусь к сладостям.

Чертова клубника и тарталетки!