Дверь

Я положила руку на его бедро под столом, надеясь, что это хоть как-то успокоит его. Я не представляла, что сейчас чувствовал Блейк. Мне было жаль того маленького мальчика, которому пришлось пройти через это.

– Я не знала! Я думала, что это ты! – воскликнула Елена, обороняясь. – Я видела канистру, что я должна была думать?

– Как ты смотришь на то, чтобы не думать, ведь у тебя это всегда плохо получалось, а просто поверить мне?

Елена сжала губы и отстранилась назад, словно огретая пощечиной.

– Я не знала, Блейк! – прикрикнула она.

– Хорошо! Так бывает. Но в чем проблема просто извиниться? – недоумевал он.

Я видела, как тяжело ему давался разговор с этой женщиной. Мало того, что она до определенного момента обвиняла его в поджоге, а теперь не в состоянии попросить за это прощения.

– Ладно, это уже не важно, – сдался он, услышав лишь молчание на свой вопрос. Я почувствовала, как его теплые пальцы накрыли мою руку, лежащую на его бедре под столом, и аккуратно сжали ее. – Но мне интересно, кто же это сделал все-таки?

Блейк, кажется, немного расслабился, заметив это, Елена тоже посветлела.

– Это была женщина, живущая вниз по улице.

– И с чего бы ей это делать? – спросил Блейк, вглядываясь в глаза матери.

Елена дернула подбородком, и я невольно сравнила их с Блейком: было кое-что общее. Однако от отца Блейк взял куда больше чем от матери.

– Она решила, что я сплю с ее мужем, – сказала Елена.

Блейк долго изучал ее лицо, а затем криво ухмыльнулся.

– Но ты ведь спала, не так ли?

Щеки Елены покраснели.

Надо же, хоть за что-то эта женщина испытывала стыд.

– Все было не так, у нас вспыхнули чувства! – заверещала она.

– А о том, что ты жена другого мужчины, и воспитываешь трех девочек, ты забыла?

– Не будь так жесток, Блейк.

– Я хочу узнать, что было дальше, – перебил он ее.

Елена вздохнула и расправила плечи, глядя на сына.

– Я развелась с Эмметом, он забрал девочек, оставил мне после развода дом и уехал, я сразу сошлась с Гарри.

– Мужем поджигательницы… – догадался Блейк.

Елена кивнула.

– Мы уехали из Чикаго. И жили какое-то время в Миннеаполисе, а затем решили расстаться.

– Или он тебя бросил, когда понял, какая ты на самом деле? – спросил Блейк.

– Не думаю, что это важно.

– Когда это случилось? Когда вы расстались? – хмуро спросил Блейк.

Но зачем ему эта информация?

– Прошло уже около десяти лет, – отмахнулась Елена, не придав особого значения вопросам сына.

Взгляд Блейка переменился.

О нет. Надвигается буря.

– Когда ты приезжала, когда из-за тебя погибла Стэф, твоя рука была в норме, – хладнокровно сказал он.

Я видела: что-то не так. Словно Блейку не терпелось что-то сказать, но он все ходил вокруг да около.

– Я пострадала лет пять назад, вернулась в Чикаго, поселилась в доме, который достался мне после развода и эта сумасшедшая, которая все также жила вниз по улице, подожгла мой дом, пока я спала в нем! Тут то все и вскрылось, – эмоционально продолжала рассказывать Елена.

Блейк откинулся на спинку сиденья. Лицо его было словно восковая маска: непроницаемое и отстраненное.

– Хорошо, – пожал плечами он. – Теперь я знаю правду, что дальше? – спросил Блейк.

Елена протянула руку и коснулась его руки.

– А то, сынок, я хочу, чтобы у нас все наладилось, я хочу быть рядом. Прости меня, Блейк. Я знаю, что виновата перед тобой, и посмотри, – показала она на свою руку. – Я наказана сполна! Все что мне нужно, это быть рядом с моим сыном. Я была так глупа раньше. Но я больше никогда не оставлю тебя.

Ее глаза наполнились слезами, и эта картина раскаявшейся матери тронула мою душу. Я не знаю, что решит Блейк, но мне было очень жалко Елену. Да, она была отвратительной женщиной, но вместе с тем ей пришлось столкнуться с поистине страшными вещами.

– Ты как была лгуньей и законченной эгоисткой, так и осталась ею, мама, – со стальным спокойствием процедил Блейк.

Я непонимающе взглянула на него.

– Говоришь, некий Гарри бросил тебя десять лет назад? Тогда когда ты приехала к моему отцу и стала петь ему о неземной любви, и о воссоединении с сыном, тогда когда погибла Стэфани? – спросил он.

Елена округлила глаза, ее лицо побелело.

Пазл стал складываться и в моей голове.

– Ты ведь вернулась, потому что тебя бросили, не так ли? Ты вернулась и из-за тебя погибла женщина, которую я считал своей матерью.

– Блейк, все не так, – попыталась оправдаться она.

– Ты узнала о том, кто поджег гараж пять лет назад, но сказала мне только сейчас, – размышлял Блейк. – Ведь был кто-то еще верно? Другой мужчина, который был рядом. А сейчас и он тебя бросил, поэтому ты сидишь здесь. Ты не сказала бы мне правды, но у тебя нет другого выхода.

Я взглянула на Блейка и нервно сглотнула. Он был прав, Елена лгала. И я опасалась того, как он отреагирует на это.

Его мать молчала, но было видно: Блейк попал в точку.

– Все не так, Блейк, – заскулила она, хватая его за руки.

Мне казалось, что вот сейчас он вспылит.

Черт, да любой бы вспылил.

Но он удивил даже меня.

– Я прощаю тебя, – сказал Блейк, перебивая бормотания своей матери.

– Я знаю, о чем ты думаешь, сынок, так мне и надо, получила, что заслужила, – со слезами на глазах сказала Елена.

– Нет, я так не думаю, а если ты думаешь обратное, то это лишь доказывает, что своего сына ты никогда не знала и не знаешь, – ответил он. – Мне жаль, что с тобой произошло нечто подобное, правда жаль.

Елена принялась стирать сорвавшиеся с глаз слезы, на ее губах появилась улыбка облегчения.

– Спасибо, малыш.

– Не называй меня так никогда. – Строго сказал он. Елена нехотя кивнула. – История была очень душещипательна, но это совершенно ничего не меняет, Елена. Во мне нет злости на тебя больше или обиды. Ничего из того, что я должен был бы испытывать. Ты просто посторонний для меня человек. Я тебя не знаю. Поэтому я не нуждаюсь в тебе.

Затем Блейк взглянул на меня, и на его лице показалась улыбка.

– Я голоден, может, сходим куда-нибудь пообедать? – мягко спросил он, а затем окинул взглядом кафе. – Куда-нибудь, где не будет висеть столько пластмассовых фруктов, прикрученных к потолку.

– Да, – выдохнула я.

– Мне пора, – кивнул Блейк Елене. – Удачи тебе…

– Но как ты можешь так поступать со мной? Я же твоя мать.

– Ты не моя мать, Елена.

– Стой, – крикнула она, привлекая всеобщее внимание. – Я в ужасном положении. Я на мели. Мне некуда пойти, я живу в дешевом вонючем мотеле, где ко мне постоянно пристают приезжие мексиканцы! Я потеряла все. Дом забрали за долги, все мое имущество конфисковали. Я не знаю, что мне делать.

С губ моего парня-друга сорвался смешок.

– Вот в чем дело. А я все думаю, откуда вдруг порыв к общению с сыном, которому за столько лет ты не прислала ни единой открытки. Все повторяется, ты приехала, как тогда, потому что тебя бросили и тебе нужны деньги. Плевать тебе на отца, на семью и плевать тебе на меня.

– Нет, сынок, все не так.

Он не слушал ее, встал вслед за мной и взял меня за руку.

– Ты бросаешь меня в безвыходной ситуации, что же мне делать?

– То же, что делают миллионы людей в этой стране. Иди работать. Или обратись к отцу, ты же знаешь, что он начинает растекаться как масло на солнце от твоих речей. Пробуй, у тебя столько вариантов.

Я в последний раз окинула Елену взглядом. Блейк вел меня к выходу.

– Хочу вернуться в номер и полакомиться тобой, как ночью, – шепнул он мне на ухо. – А потом можно и обед заказать.