Страница 52 из 133
4. Динамика преступности – изменение вышеназванных показателей (объема, уровня, структуры) во времени. Например, динамика уровня преступности (на 100 тыс. человек населения) в России с 1994 по 2001 г.: 1994 – 1778,9; 1995 – 1862,7; 1996 – 1778,4; 1997 – 1629,3, 1998 – 1759,5; 1999 – 2051,4; 2000 – 2028,3; 2001 – 2045,6; 2002 – 1760, 5*.
* Некоторое расхождение данных за 2000 г. объясняется различными базами демографических данных.
5. Иные показатели. Помимо четырех вышеназванных основных показателей в криминологии применяются многочисленные другие количественные характеристики преступности, отдельных видов преступлений, лиц, совершивших преступления: индекс судимости (число лиц, осужденных к уголовным наказаниям по вступившим в законную силу приговорам, на определенной территории за определенный промежуток времени в расчете на 100 тыс. жителей); индекс латентности преступности (отношение незарегистрированного объема преступности к зарегистрированной ее части); коэффициент криминальной активности (отношение определенной социально-демографической группы населения в числе лиц, совершивших преступления, к доле это же группы в населении); уровень раскрываемости преступлений (отношение раскрытых преступлений к зарегистрированным); уровень виктимности (отношение доли определенной социально-демографической группы населения в числе жертв преступлений к доле этой группы в населении) и другие, а также интегративные показатели, учитывающие одновременно количество преступлений, их тяжесть и другие характеристики*.
* Подробнее см.: Забрянский Г. И. Криминологические проблемы села. Ростов н/Д, 1990. С. 58-74; Коган В. М. Социальные свойства преступности. М., 1977. С. 37-44; Криминология: Учебное пособие М., 1997. С. 23-26, 47-99; Максимов С. В. Краткий криминологический словарь. М., 1995.
5. Наконец еще одно понятие, характеризующее преступность. Это – ее состояние. Обычно под состоянием преступности понимается ее обобщенная характеристика, включающая объем, уровень, структуру, динамику, латентность, причиненный ущерб и т. п., то есть общая характеристика криминальной ситуации на определенной территории в определенное время, место, а также значение преступности в числе социальных проблем. Однако в отечественной криминологической литературе прошлых лет под состоянием преступности нередко понималось то, что сегодня чаще называется объемом.
§ 3. Латентная преступность
Под латентной преступностью (от англ. dark number, нем. dunkel Ziffer – «темное число») понимается ее незарегистрированная часть. Рассмотрим эту проблему подробнее.
В связи с распространенной избыточностью уголовно-правового закона, а также с учетом реальных возможностей полиции и уголовной юстиции подавляющее большинство деяний, формально подпадающих под действие уголовного закона, остаются неучтенными, незарегистрированными. Более того, известно, что из числа зарегистрированных раскрывается не более половины, из которых доходят до суда еще меньше, а осуждается меньшее число лиц, нежели предстает перед судом. Это – так называемая «воронка» уголовной юстиции, которая не может «переварить» даже все зарегистрированные преступления (так, например, в 2001 г. в России было рассмотрено 3 463 304 заявлений о совершенных преступлениях, зарегистрировано 2 968 255 преступлений, выявлено 1 644 242 лица, совершивших преступления, осуждены по приговорам, вступившим в законную силу, 1 244 211 человек).
Различают три основных вида причин латентности преступлений.
Естественная латентность, когда органам, регистрирующим преступления, не известно о них.
Чаще всего это бывает потому, что потерпевшие от преступлений не сообщают о них. Так, по результатам нашего опроса населения Санкт-Петербурга, в 2001 г. не обратились в милицию свыше 73% жертв преступлений. Причины отказа от обращения: «милиция ничего не стала бы делать» и «бессилие милиции» – свыше 23% (от числа не обратившихся), отсутствие или незначительность ущерба – 10%, отсутствие доказательств и неизвестность подозреваемого – 18%, иные причины – свыше 48%. Нередко потерпевшие не знают, о том, что они стали жертвами преступления (при экологических преступлениях, в результате фальсификации продуктов питания и др.).
Искусственная латентность – когда правоохранительным органам стало известно о факте преступления, но они его не регистрируют.
Искусственная латентность приобретает массовый характер в тоталитарных и авторитарных государствах. Причина – стремление скрыть от населения истинные масштабы преступности, борьба за «честь мундира», желание «выслужиться» (чем «меньше» преступлений, тем «лучше» работает полиция, милиция), а то и выполнение прямого приказа «сверху». Так, очень высокой искусственная латентность была в СССР до 1983 г. В 1983 г. одним из поводов для снятия Н. Щелокова с поста министра внутренних дел послужили «вскрытые» Генеральной прокуратурой (как будто об этом раньше не было известно!) массовые случаи сокрытия преступлений от регистрации. Навели «порядок», поснимали с постов ряд ответственных работников МВД, преступность в 1983 г. «выросла» в результате регистрации ранее сокрытых преступлений на 21,8%, по сравнению с 1982 г. (это – огромный прирост преступности, до 1983 г. максимальный годовой прирост в 1966 г. составлял 18,1%, средние же колебания преступности были ± 5%). С начала 90-х гг. по 1994 г. искусственная латентность в России находилась на «приемлемом» уровне. Затем вновь начался ее рост. Об этом свидетельствуют несколько обстоятельств.
Во-первых, уровень раскрываемости преступлений. Средний для европейских стран уровень раскрываемости 40-46% (1988 г.: во Франции – 40,3%, в Великобритании – 32,0%, в ФРГ – 45,8%; 2000 г.: в Дании – 19%, в Финляндии – 58%, в Норвегии – 30%, в Швеции – 19%). Уровень раскрываемости в СССР свыше 90-95% (1980 г. – 95,4%, 1982 г. – 95,9%, 1984 г. – 90,2%) был заведомо нереален, «липовый». Впервые правдоподобный показатель 46,9% достигнут в России в 1992 г., что свидетельствовало об относительно достоверной регистрации преступлений. «Рост» раскрываемости, начавшийся в 1993 г. (50,6%), до 75,6% в 2000 г. мог быть достигнут только за счет массового сокрытия от регистрации «глухарей», «неочевидных», заведомо неперспективных для раскрытия преступлений. Правда, после соответствующего признания министра внутренних дел Б. Грызлова уровень раскрываемости к 2002 г. несколько понизился, однако о существенном изменении ситуации с искусственной латентностью говорить пока не приходится.
Во-вторых, как показывают результаты виктимологических исследований в Санкт-Петербурге, при «сокращении» статистических показателей преступности в 1994-1997 гг. количество жертв преступлений в городе не сокращается, а возрастает (в 1991 г. – 12% опрошенных, в 1994 г. – 26%, в 1998 г. – 26%, в 1999 г. – около 27%).
В-третьих, по мировым данным, умышленные убийства как преступления с относительно низкой латентностью и относительно стабильной динамикой, являются важнейшими индикаторами криминальной ситуации, репрезентируя (представляя) состояние преступности в целом. Например, удельный вес (доля в %) умышленных убийств в структуре преступности в течение многих лет составлял: в Дании, Норвегии, Швеции 0,01-0,03%, в Канаде, Финляндии, Франции, ФРГ 0,06-0,07%, в Венгрии, Италии, США, Японии 0,12-0,23% и т. д. В России в течение 1985-1992 гг. умышленные убийства составляли 0,70-0,85% и лишь в 1993 г. этот показатель вырос до 1,04%, а в 1994 г. – до 1,2%, т. е. в 1,6 раза (в последующие годы удельный вес убийств также выше 1%). Отмеченные «отклонения» могут быть объяснены как результат значительного уве-личения латентной массы преступлении*.
* Подробнее см.: Гаврилов Б. Я. Способна ли российская статистика о преступности стать реальной? // Государство и право, 2001. № 1. С. 47-62; Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировой криминологический анализ. С. 125-141.