Страница 115 из 133
Результаты наших исследований 1999-2002 гг. по тенденциям совпадают с итогами аналогичных исследований, проводимых Санкт-Петербургским университетом МВД РФ.
Так что же делать? Кардинальная либерально-демократическая реформа отечественной милиции (впрочем, как и прокуратуры, фсб, иных «силовых структур», а также судебной системы) совершенно необходима, если общество и государство не хотят скатиться к тоталитарному режиму, всевластию «спецслужб», ужасам 1937 года и Гулага.
Теоретически это еще возможно, хотя потребует много усилий и времени.
Начинать следует с «политической воли», без которой все благие пожелания ими же и останутся. А далее должны последовать:
– переструктуризация служб и перестановка кадров (общая идея – меньше генералов и начальников, больше лейтенантов и сержантов, работающих «на земле», ибо сегодняшние пропорции абсолютно недопустимы);
– жесткий подбор, обучение и расстановка кадров (не надо жаловаться на их нехватку – Россия занимает первое место в мире по количеству сотрудников МВД на 100 тыс. человек населения – 1224,6, за нами следует Сингапур – 1074,7, тогда как в Уругвае – 830,9, в Австрии – 367, в США – 300, в Испании – 128*);
– внедрение в сознание всех сотрудников МВД – от рядового до министра сервисного характера полицейской службы: мы, налогоплательщики, их содержим, они нам служат, обеспечивая нашу реальную безопасность;
– оценка деятельности милиции не по легко «регулируемым» показателям, таким, как «уровень преступности», «уровень раскрываемости», а по реальной защищенности населения от преступных посягательств (количество жертв, скорость прибытия наряда милиции по вызову, результаты систематического опроса населения об удовлетворенности работой милиции и т. п.);
– резкое увеличение оплаты труда сотрудников МВД при резком же сокращении их количества (особенно за счет управленческого персонала и «внутренних войск»: чем лучше, честнее, эффективнее будет работать милиция, тем меньше нужны «ВВ»...);
– жесткая ответственность каждого сотрудника милиции, независимо от должности и звания, за нарушения законности, превышение полномочий;
– взяточничество и применение незаконных методов расследования (насилия, пыток по отношению к задержанным, арестованным, подозреваемым, обвиняемым) должно стать безусловным основанием для немедленного увольнения из милиции с привлечением виновных к уголовной ответственности.
* Newman G. (Ed.) Global Report on Crime and Justice. NY: Oxford University Press, 1999. P. 124.
Разумеется, это далеко не все. Необходимо оснастить милицию современной техникой, повысить качество подготовки милицейских кадров всех уровней и служб, формировать чувство профессиональной чести и достоинства и т. д. Хотелось бы обратить внимание на взаимосвязь вышеназванных мер: без сокращения числа сотрудников милиции невозможно повысить оплату труда; без принципиального изменения расстановки кадров невозможно сократить численность милиции; без повышения оплаты труда невозможно повысить требовательность («Буду я за гроши вкалывать!»); без прекращения насилия над людьми, кем бы они ни были, невозможны нормальные, партнерские отношения между милицией (предоставляющей услуги) и населением (потребителями услуг); без партнерских взаимоотношений между населением и милицией невозможна ее эффективная работа по обеспечению правопорядка и предупреждению преступлений. Наконец, без последовательного и настойчивого противодействия коррупции вообще ничего невозможно, ибо все сведется к одному: кто, кому и сколько платит.
Restorative justice. Одним из направлений сокращения пределов уголовной юстиции и уголовного наказания служит идея восстановительной юстиции (restorative justice) в отличие от существующей «возмездной» юстиции (retributive justice). Суть восстановительной юстиции заключается в добровольном, с помощью незаинтересованного посредника, примирении преступника и жертвы на условиях возмещения ей вреда*. Предполагается, что потерпевший может быть больше заинтересован в восстановлении нарушенного права, в возмещении понесенных потерь, нежели в мести преступнику. А последний скорее заинтересован избежать уголовного суда и соответствующего наказания путем добровольного возмещения ущерба, причиненного им жертве. Ясно, что восстановительное правосудие на первоначальном этапе применимо преимущественно к имущественным преступлениям (против собственности).
* Подробнее см.: Зер X. Восстановительное правосудие: Новый взгляд на преступление и наказание. М., 1998; Consedine J. Restorative Justice: Healing the Effects of Crime. Lyttelton (New Zealand): Ploughshares Publications, 1993.
Возможно, идея примирительного производства восходит к традиционным обществам, где сильны общинные формы социального контроля, когда многие конфликты, включая те, что в современном обществе квалифицируются как преступление, решаются на сходах или старейшинами (при посредничестве старейшин). Может быть, именно поэтому показатели многих видов преступности самые низкие среди национальных субъектов Российской Федерации на Северном Кавказе. Так, в 2001 г. уровень зарегистрированных убийств в Дагестане и Ингушетии был 10,2, в Кабардино-Балкарии – 12,5, в Адыгее – 16,4 при среднероссийском – 23,2*. Уровень причинения тяжкого вреда здоровью в том же году был в Ингушетии – 6,1, Дагестане – 6,2, Кабардино-Балкарии – 17,3, Карачаево-Черкесии – 17,4 при среднем по России – 38,5. Уровень разбоев составлял в Ингушетии – 7,6, в Дагестане – 8,5, в Кабардино-Балкарии – 16,3 при среднероссийском – 30,9.
* Здесь и далее: Преступность и правонарушения. 2001. Статистический сборник М МВД РФ, МЮ РФ, 2002.
Очевидно по этой же причине восстановительная юстиция развивается в Австралии и Новой Зеландии, где еще не исчезли традиции аборигенов. (Автору довелось быть в одной из деревень маори – аборигенов Новой Зеландии и слышать подробные рассказы о внутриобщинном разрешении конфликтов, «примирительном производстве»).
Идеи восстановительной юстиции активно обсуждаются и внедряются на практике за рубежом. Первые шаги делаются в России*. Первоначальной правовой базой развития ресторативной юстиции могут стать ст. 76 УК РФ (освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим) и ст. 25 УПК РФ (прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон). Однако необходима более тщательная правовая регламентация различных вариантов примирительного производства в рамках восстановительной (не уголовной!) юстиции.
* Восстановительное правосудие в России: технология взаимодействия общества и государства. М.: Судебно-правовая реформа, 2001; Восстановительное правосудие, ресоциализация и городская политика. М.: Судебно-правовая реформа, 2002; Вестник восстановительной юстиции. Вып. 1, 2000; Вып.2, 2001; Restorative Justice: The Old Civilization in the New Russia. Moscow, 2001.
Помимо собственно восстановительной юстиции существуют многочисленные институты альтернативных лишению свободы мер социального контроля («субтюремные меры»), включая электронное наблюдение и домашний электронный арест*.
* Криминология / Под ред. Дж. Шели. Указ. соч. С. 575-600.
Ювенальная юстиция. Девиантность подростков широко распространена в различных формах: правонарушения, преступления, потребление наркотиков, злоупотребление алкоголем, вандализм, правый и левый экстремизм, проституция и др. При этом подростки особенно чутки к санкциям – как позитивным, так и негативным. Они с благодарностью отзываются на ласку, поощрения, гордятся достижениями, но болезненно реагируют на наказания, тем более – несправедливые. Стигматизация явно вредна и может осуществляться лишь в крайних случаях (совершение тяжкого преступления, многочисленные правонарушения). Если «преступления без жертв» – потребление наркотиков, алкоголя, занятие проституцией, добровольный гомосексуализм – вообще не должны быть криминализированы, то тем более недопустимы негативные санкции за такие виды девиантности подростков. Они нуждаются в психологической, медицинской, социальной помощи.