Эмили. Отчаянная

И получила. То, что хотела.

Марсель прав.

Эмили вскочила с кровати и подлетела к окну, успев подцепить ищущим взглядом крупную мужскую фигуру, направляющуюся к внедорожнику. Он прихрамывал, но шел уверенно. В движениях читалась резкость и плохо скрываемый гнев.

Неосознанно протянула руку к стеклу и открыла рот, чтобы позвать его.

Не уходи. Вернись. Всё не так. Ты нужен. Только ты и нужен, когда всё вокруг рушится.

Но не произнесла ни звука. Лишь в немом оцепенении наблюдала, как удаляется уже такая знакомая машина…

А потом она сорвалась.

В ужасе схватилась за волосы и взором умалишенной уставилась на своё слабое отражение на прозрачной глади.

Осталась одна. И поняла, что именно с ней произошло…

Сотни мыслей роем безжалостных пчел жалили со всех сторон.

Девушка стала метаться по комнате, тяжело дыша, теряя самообладание.

Её хотели похитить! Выкуп — часть задумки. А что бы с ней сделали в процессе?

Четкое понимание, что Сергей, явно владеющий еще и техниками гипноза, мог без всяких усилий склонить и к близости…так, что Эмили делала бы всё сама…а, может, даже и не вспомнила бы об этом после…отзывается сильнейшим сжатием диафрагмы. Она так живо представила себе эти сцены, что ослабевшие вмиг колени не выдержали нагрузки, и девушка рухнула на холодный пол прямо посреди палаты, ладонями упираясь в кафельные плиты.

Если человек способен на такую грандиозную аферу, разве он откажется от свежего женского тела рядом? Эмили была уверена, что нет. Не отказался бы. И сразу вспомнились какие-то странные взгляды, ненастойчивые, но весьма личные вопросы…которые, по сути, брат мог бы задать сестре. Но теперь всё видится в ином свете. Неприглядном. Где она по собственной глупости попала в умело расставленные сети. Только сейчас на ум приходило множество несостыковок, которым раньше не придавала значения… Не хотела видеть в новоприобретенном родственнике каких-либо изъянов, поскольку нуждалась в человеке, способном заменить ей тот совершенный мужской образ, что растворился, когда стало известно о факте её рождения.

И Сергей идеально подходил! Идеально! Любящий сын, пожертвовавший всем, чтобы спасти мать. Надежный мужчина, способный на всё ради близких людей. Примерный брат, в ущерб своему дырявому карману приезжающий её навестить, найти…

Боже, как же Эмили ему верила! Радовалась, что встречи с ней для него так важны, что он готов влезть в новые долги, лишь бы приехать и увидеться… Копила деньги, потихоньку снимала различные суммы со счета, откладывала. Машину продала, приплюсовав имевшиеся сбережения, чтобы торжественно вручить их…«брату».

Идиотка.

Пространство наполнилось жутким истерическим смехом.

«Да, золотце, конечно. Ты мне очень поможешь».

Золотце.

Потому что озолотила бы его.

Господи, неужели такое бывает? Бывает в жизни? Эти затейливые сценарии, болезненные сюжеты, убивающие психику события?

И всё это с ней?..

Склизкое и до одури тошнотворное чувство страха, что ей вновь суждено стать артисткой погорелого театра, затапливает нутро, выливаясь в самый настоящий нервный срыв. Паническая атака, мощностью превосходящая все те, что до этого удалось пережить, вышибла остатки кислорода из легких.

Девушка выпучила глаза, рассекая ладонями воздух, пытаясь хвататься за него, а потом пошатнулась и упала всем корпусом на расписные узоры, не ощущая силы удара, отдавшего в плечо сильной болью.

Хрипела, с глухим свистом пытаясь что-либо сделать, не умереть так бездарно…

Страшно. Холодно. Мучительно.

Как отмотать кадры назад и вернуть её в счастливые годы, где нет места различным скелетам в шкафу? Лучше бы никогда не узнавала этой постыдной тайны…

Нагулянная дочь примерного семьянина. Ха-ха. Психически неуравновешенная, недееспособная, искусно угробившая своё существование. Ведь у неё было всё!

Иного конца у такого дитя и быть не могло. С позором пришла…с позором и уйдет…

Тьма неумолимо тянула к себе, подстегивая сдаться и принять освобождение. Вожделенное спокойствие без терзаний и вечной внутренней борьбы.

И почему смерть казалась раньше такой ужасной? Это же сон. Он избавляет от той грязи, которой ты успел зарасти в течение стольких лет.

Эмили безвольно размякла и, продолжая задыхаться, прикрыла веки. Сдалась.

Так будет лучше для всех.

Уровень кислорода достиг критической отметки, ввергая её в состояние, граничащее с коматозом.

Зато её больше никто не обманет. Не сделает больно. Не отвергнет.

И она больше не увидит дорогих сердцу людей.

Не обнимет, не поцелует, не засмеется с ними…

Резким глотком воздуха Эмили подавилась, широко распахнув глаза и принимая сидячее положение. Ухватилась за горло, раскашлявшись. А затем задышала часто-часто, даже дико. Пульс ревел, отдаваясь сильнейшими импульсами по всему телу.

Как ты могла?! Как могла оказаться такой слабой?!

Немного восстановив дыхание, девушка подошла к небольшому зеркалу над раковиной в углу комнаты и уставилась на своё отражение. Жалкое зрелище. Огромные испуганные бездонные маяки. Бледная, растрепанная, явно не в себе…

Как ты до этого докатилась, Эмили? Серьезно? Хотела умереть вот здесь и сейчас? Какой стыд…

— Я устала быть слабой, — выдает сипло, — больше не будет жалости к себе. Никому не позволю причинять мне боль… Хватит.

Правду говорят, пока сам не захочешь, не сможешь излечиться.

Сколько всего Эмили перепробовала на своем веку? Считая, что внешние факторы уничтожают её сущность, она не может не концентрироваться на разъедающих нутро фактах. Медикаментозные — не помогали. Не медикаментозные — тоже. Ей пророчили расставание с паническими атаками за одно лишь занятие, при условии, что у пациента соответствующая «интеллектуальная» подготовка. А её не было как таковой. И приходилось по десять занятий «подтягивать». И это тоже в конечном итоге не работало. Лео водил ко всяким известным специалистам. Все пытались. Но твердили — надо захотеть.

Кажется, только сейчас стал понятен смысл этих слов.

Эмили смотрела на себя и наполнялась необузданной энергией. Правда, надоело. Не будет больше слез.

Она была уверена, что пережитое только что состояние никогда не повторится. Просто уверена — и всё тут. Это был последний уровень, и этот уровень пройден. Видимо, следовало соприкоснуться со смертью, чтобы осознать, как хочется жить. Прямо как в песне… Банально до скрежета. Но девушка действительно почти согласилась отправиться на тот свет, принимая это за спасение. Только вот…это — трусость. Самая настоящая. Гадкая, отвратная и презрительная.

Туман рассеялся. В голове всё прояснилось. Так дальше жить нельзя. Глупо прожигать дни молодости в самобичевании. Сию же секунду надо решиться на главное. А именно — прощение. В первую очередь — своё собственное. Простить себя. За опрометчивую растрату драгоценного здоровья и невосполнимого времени. Простить и сделать шаг дальше.

Эмили несколько секунд изучала свои черты, словно видела впервые.

Да, она была готова.

* * *

— Расскажи мне, кто я.

Отец опешил, хмуро тряся головой. Густые брови сошлись на переносице, делая его суровее и старше. Вообще, после Артема…все действительно несколько постарели. У мамы тоже пролегли глубокие морщины, которых раньше не было.

— Папа, — произносит с нажимом, — я знаю, что родилась от любовницы.

Девушка мысленно похвалила себя. Голос ни разу не дрогнул. Вообще, за последние полтора часа, пока расправлялась с документами в клинике, разговаривала с врачом и добиралась до «Жемчужины», поняла, что пути назад нет. Это и есть принятие своего взросления. Смелость появилась из каких-то ранее неведомых недр. Она говорила твердо. И была намерена достойно выслушать весь рассказ.

Глава их некогда образцовой семьи заметно побледнел. Какое-то время всматривался в дочь немигающим растерянным взглядом, затем с тяжелым вздохом откинулся на свое кресло, ослабляя узел галстука.