В поисках солнца

— Разумеется, — не задумываясь, кивнул тот, — только, кажется, не слишком подробная, господин Тогнар.

— Можно взглянуть? — поинтересовался тот, и Илмарт любезно повёл заказчиков к себе.

Там пришлось немного повозиться в залежах его богатств, но карта Кеса, наконец, отыскалась. Тогнар и Этрэн сочли её подробность удовлетворительной для их нужд, и Илмарт обещался написать им экземпляр уже к завтрашнему вечеру — Кес не был таким уж большим островом, да и имеющаяся в распоряжении карта, в самом деле, не была такой уж подробной.

Правда, ради рисования пришлось внести коррективы в личные планы — Илмарт намеревался посвятить вечер помощи Олив с мелким Тогнаром — но постоянным клиентам он всегда старался сдавать заказы по возможности быстрее, конечно, не жертвуя при этом качеством карты.

Впрочем, вечером вырисовывание берегов Кеса было прервано собственно явлением Олив.

— Ма-ай, я у тебя посплю? — с порога зевнула она и, не дожидаясь разрешения, бухнулась на кровать, где, кажется, тут же и отрубилась.

Илмарт пожал плечами и вздохнул. Проблема невысыпаемости Олив весьма его беспокоила.

Все они — Райтэн, Дерек, сам Илмарт, приехавшая вслед за ними из Кармидера тётушка, и даже Джей, — охотно возились с ребёнком и старались выделить Олив побольше времени на отдых. Но там, дома, отдыха этого категорически не случалось: стоило малышу захныкать или, тем более, закричать, как Олив тут же просыпалась и рвалась разбираться, в чём там дело. В итоге, несмотря на все усилия друзей, ей редко удавалось проспать дольше четверти часа. Поэтому в конце концов они додумались выпихивать её спать к Илмарту — он один из них жил отдельно, по соседству с университетом, поскольку так ему было гораздо удобнее.

Тётушка, правда, пыталась воспротивиться этому решению, заявив, что сие есть крайне неприлично, на что раздражённая Олив в совершенно бесцеремонной манере заявила, что её и на супружеский-то долг едва хватает, какие, к рограм собачьим, ещё любовники! Пока тётушка хватала ртом воздух в поисках достойного ответа, не менее раздражённый сомнениями в его благонравии Илмарт заявил, что госпожа Тогнар, если уж ей так угодно, может сопровождать Олив в качестве дуэньи.

— Да мы вообще можем рокироваться, — примирительно постарался погасить конфликт Дерек. — Ил пусть с нами остаётся, а Тэн идёт с Олив.

В первый раз так и сделали.

Цель, определённо, не была достигнута: ни Райтэн, ни Олив совершенно не выспались, потому что, как неожиданно выяснилось, без прерываний на нужды ребёнка сил на отдание супружеского долга у обоих оказалось с избытком, а проценты по этому долгу за последние месяцы накапали нехилые.

На другой раз Олив отправили одну. Она благополучно проспала в доме Илмарта всю ночь — потому что разбудить её было некому — и вернулась пусть выспавшейся, но злой, как сто тысяч демонов. Скандал разразился знатный, досталось всем: мол, почему не разбудили, ребёнок всю ночь не мог нормально поспать без мамы, уж она бы справилась, да что ж это такое!..

Скандал, быть может, все бы и пережили, но мелкий без мамы и впрямь спать отказывался, так что в ту ночь намучились все, и повторять эксперимент никому не хотелось.

На третий раз Олив, в самом деле, сопровождала тётушка, вовремя разбудившая уставшую мать.

В общем, сегодня впервые сложилась та самая компрометирующая ситуация, из чего Илмарт предположил, что мелкий, видать, капризничал больше обычного, поэтому отправить кого-то сопровождать Олив не решились — все руки нужны были там.

«Нда, без неё они его не утолкают», — вздохнул Илмарт и постановил сам с собой, что разбудит подругу после того, как дорисует контуры острова.

Стоит ли говорить, что он едва ли когда вычерчивал контуры столь осторожно и вдумчиво?

Но, увы, как ни растягивай — всё рано или поздно закончится, и контуры, прекрасные, чёткие и аккуратные, были нанесены на пергамент и даже местами обведены.

К этому моменту на город уже спускалась ночь. Олив проспала всего пару часов.

Присев возле кровати на корточки, Илмарт осторожно погладил её по руке и позвал:

— Олливи!..

Та, досадливо скривившись, пробормотала со смесью обиды и отчаяния: «Ну пожалуйста, ещё немножко!» — и повернулась на бок, спиной к нему, пряча голову под одеяло.

Часто заморгав от накрывшей его с головой жалости и нежности, Илмарт осознал, что мужества добудиться Олив у него сегодня не хватит.

Тихо, стараясь не шуметь — хоть её сейчас вряд ли разбудил бы и сильный грохот — он прибрал свои инструменты, погасил свет и отправился к Тогнарам.

Их дом на окраине столицы был гораздо скромнее кармидерского, но вполне комфортен для того, чтобы там разместились и все четверо Тогнаров, и Дерек с Джеем.

В гостиной на первом этаже Илмарт обнаружил сонное царство: тётушка дремала в одном кресле, Райтэн — в другом, а на диванчике Джей, явно пытаясь что-то читать, отчаянно клевал носом над книгой.

Райтэн, впрочем, на скрип половиц тут же проснулся; узнав визитёра, зевнул и ввёл в курс дела:

— Его там Дер уталкивает.

Дерек, в самом деле, среди них был абсолютным рекордсменом: при удачном стечении обстоятельств у него удавалось отвлечь ребёнка от факта отсутствия мамы даже и на полчаса.

Кивнув, Илмарт сел на свободный край диванчика и предложил:

— Шёл бы ты к ней, а то там дверь не закрыта.

Он снимал комнаты с отдельным входом; выходя, он не мог закрыть их внутренним замком, а, если бы закрыл внешним, — после не смогла бы выйти Олив.

Райтэн, судя по выражению лица, хотел высказаться по поводу мозгов тех растяп, которые не закрывают двери, но вместо этого зевнул ещё раз, махнул рукой, встал, сказал: «Спасибо!» — и, в самом деле, выдвинулся к жене.

Минут через пятнадцать со второго этажа тихо спустился Дерек. Обнаружив перестановки в гостиной, слабо улыбнулся.

— Спать отправил? Ну, слава Богу! — и рухнул в оставленное Райтэном кресло.

Илмарт с минуту поразглядывал его осунувшееся лицо и вынес естественное предложение:

— Ты бы тоже шёл спать, я пригляну.

Дерек зевнул в кулак и покачал головой:

— Не, у него зубы. Чуть приутихли, но это ненадолго.

Оба они с сомнением поглядели на тётушку, которая так и не проснулась от их разговора. Она планировала посидеть с малышом до возвращения Олив, но, раз уж Олив удалось устроить спать надолго, то тётушку тоже было бы неплохо определить в кровать.

В конце концов, они растолкали по спальням и тётушку, и Джея — и тут как раз снова заплакал мелкий. Дерек поспешил в спальню и взял его на руки — что представляло уже некоторые проблемы, потому что ребёнок был уже и крупным, и тяжёлым, — и принялся успокаивать и укачивать. Эффекта это не возымело; плач становился всё более безутешным и громким. Тогда, бросив утешения, Дерек запел какую-то тоскливую и заунывную даркийскую балладу.

Вякнув ещё пару раз, малыш начал прислушиваться.

Почему-то именно даркийские баллады оказывали на него самый благотворный эффект — то ли своей заунывностью, то ли тембром голоса Дерека. Все его «няньки», так или иначе, пели ему часто — хотя лучше всего это получалось у Олив и Илмарта, а вот Дерек, собственно, не очень-то умел петь, и, по совести говоря, совсем не попадал в полагающиеся балладе ноты. Но он, видимо, совершенно не чувствуя музыкального ритма, умудрялся при этом попадать в настроение ребёнка, ориентируясь то ли на его лепет и плач, то ли на движения, то ли на дыхание — он сам бы не мог объяснить, как, но он подстраивал мелодию под малыша, и это давало свои положительные плоды.

Понаблюдав картину успокаивания — впрочем, в комнате было ужасно темно, её освещал лишь слабый свет луны из окна, — Илмарт на паузе между куплетами заинтересованно спросил:

— Это ведь даркийский, да?

Он, конечно, не мог видеть, но даже по голосу разобрал, что Дерек покраснел — у него почему-то весьма менялся тон в такие моменты — когда он ответил: