Страница 37 из 45
Сорочка, как и фрак, бесформенной кучей валялись на полу, измазанные странной зеленой жидкостью. С разметавшихся черных волос стекали капли воды, прочерчивая дорожки по обнажённому торсу. В свете живого огня кожа принца казалась бронзовой, завораживая рельефом и силой. Стальные глаза смотрели пристально, даже жадно, контролируя каждое мое движение, каждый неловкий жест.
— Максимильян? — нерешительно позвала я, от нервов закусив губу.
— Ты зря пришла, Злата.
— Я... Прости, не хотела тебе мешать.
— Ты не мешаешь, но… Лучше уходи, — голос у высочества оказался хриплым, заставляя невольно вздрогнуть.
— Что с тобой?
— Злата, уходи. Утром поговорим, — голос стал еще ниже, а по гибкому телу прошла судорога.
— В чем дело? И не смей лгать.
— Злата-а-а, — глухо прохрипел принц, а затем подался вперед и, сжав стальные тиски на моих предплечьях, уткнулся носом в шею. — Боги, как же вкусно ты пахнешь.
Горячие губы задевали нежную кожу при каждом слове, посылая по телу волны проклятых мурашек. Мужские руки зажили своей жизнью, сначала огладив плечи, а затем зарывшись в волосы, легким движением скидывая диадему и превращая их в шелковый плащ.
— Что с тобой? — спросила я тихо, не рискуя пошевелиться. — Ты ведешь себя так… Так, словно наглотался афродизиака.
Осознание происходящего накрыло с головой, вызывая панику. Светлейший, он под действием зелья! Того самого, которое категорически запрещено магам. Того самого, что не имеет антидота. Что хуже — часы ломки от невозможности утолить свои желания или лишение сил? Я не знала, и не уверена, что хотела бы однажды узнать.
Яд выжигал его магические вены, вынуждая искать спасения в более сильных эмоциях и чувствах. Вот только стоит Максимильяну переспать с женщиной, и он лишится сил. Страсть заберет остатки магии, а вот обратно ничего не сможет отдать. Но если вместо опытной женщины с ним рядом будет магически одаренная девушка, еще не знавшая любви, а значит, полная энергии…
По-хорошему мне стоило вырваться и убежать. Позвать на помощь советника или императора, и переложить ответственность на них. Но… Я слишком хорошо помнила сладость поцелуев принца, когда весь мир сжимался до кольца мужских рук. Помнила, как он раз за разом спасал меня, рискуя своей жизнью. Помнила насмешливую улыбку и подначивания.
Помнила… и не хотела уходить.
— Злата, — меж тем простонал мужчина, прижимая меня к своему напряженному телу. — Сейчас я разожму объятия, и ты побежишь. Побежишь так быстро, как никогда не бегала.
— Нет, — ответила я шепотом и обняла Максимильяна, с трепетом проводя пальцами по гладкой коже.
От этой простой ласки он вздрогнул и протяжно застонал. От боли или удовольствия? Судя по сумасшедшему взгляду, направленному на мои губы — от сочетания этих чувств.
— Я не в себе, глупая.
— Знаю, — руки скользнули по его шее, коснулись влажных прядей. — Поцелуй меня.
— Нет! Нет…
— Да. Поцелуй меня, пожалуйста. Ты ведь хотел, чтобы я просила? Прошу. Поцелуй.
— Злата, — полустон-полурык за миг до того, как твердые губы накрыли мои.
Жарко. Так жарко. Покоряя своим напором, зачаровывая диким танцем. Бесстыдно лаская языком и показывая, как это может быть — по-настоящему, без свидетелей и страха быть увиденными. Я тонула в этих ощущениях. Теряла себя и рассудок, полностью растворяясь в мужчине, деля с ним одно дыхание на двоих.
— Тебе нужно уйти, золотце, — все еще пытаясь бороться с собой и отравой, прохрипел Максимильян.
— Я никуда не уйду. И не оставлю тебя. Только не этой ночью.
Кажется, эти слова обладали какой-то колдовской силой. После них остатки самообладания покинули принца, окончательно бросая его в пучину желания. Удивительно, но вместо ожидаемой грубости я получила томительную нежность.
Ряд золотых пуговичек на спине поддался без боя. Полы платья разошлись, являя фарфоровую кожу с легкими пятнами румянца и тонкую нижнюю сорочку. Подхватив за талию, Максимильян легко вытащил меня из синего бархата. Затем уложил на холодные простыни и навис сверху, рассматривая абсолютно черными глазами.
— Ты совершенство, Золотце. Твой голос, улыбка, податливые губы, — зашептал принц, касаясь кончиками пальцев моего лица. — Иногда ты бываешь невыносимо вредной и упертой, и в такие моменты я не в силах тебе отказать. Соглашаюсь на все, лишь бы ты улыбалась. Лишь бы была счастлива.
Снова поцелуй. Медленный, сладкий. В таком положении, ощущая тепло чужого тела, все было гораздо острее. Кажется, я медленно сходила с ума, и уже не хотелось думать ни о чем. В голову ударил аромат мандаринов и кофе. Запах, который все это время преследовал меня всюду. Запах, который я одновременно ненавидела и любила…
Когда же я успела полюбить?
В наш первый странный поцелуй, когда мы прятались от ректора в нише коридора?
Или раньше, когда принц спал у моей больничной койки, согревая холодные пальцы дыханием.
А может, любила всегда, просто боялась себе в этом признаться? Острила, строила козни и язвила. И все лишь для того, чтобы он был рядом. Чтобы смотрел только на меня. Думал лишь обо мне. Даже когда был с другими женщинами.
Впрочем, какая разница — когда, если итог один? Я была безумно влюблена в мужчину, который никогда не станет моим.
Неожиданно принц перевернулся, укладывая меня на свою грудь и крепко обнимая. Его руки чуть подрагивали, а дыхание было частым и тяжелым. Я пошевелилась, пытаясь выбраться и посмотреть на высочество, но он не позволил. Подтянул одеяло, накрывая нас обоих, и снова обнял.
— Максимильян? — шепотом позвала я, почувствовав легкое прикосновение губ к макушке.
— Так странно, — произнес он глухо, переплетя наши пальцы, — столько лет быть рядом с тобой и не понимать очевидного. Защищать, оберегать, баловать, но не осознавать, что все это значит. Помню, как увидел тебя впервые. Архимаг решил представить свою годовалую дочку императору и ближнему кругу. Маленький белокурый ангелочек в розовых кружевах — ты покорила всех. Даже отец не смог устоять перед твоим обаянием. А ты вдруг потянулась ко мне. Еще едва стояла сама, но крепко держала за руку своей маленькой ладошкой.
Упомянутую ладонь прижали к губам, а затем потерлись чуть отросшей щетиной. Это было приятно, как и последующие слова мужчины.
— С тех пор ты стала моим маленьким хвостиком. Подбивала на самые разные авантюры, а я не мог отказать. Знал ведь, что иначе ты все сделаешь сама. Ты росла и из милой куколки превращалась в сорванца. Кудрявое чудо с характером фурии — как же ругались многочисленные няньки, когда ты сбегала! Но неизменно находили тебя рядом со мной. Ты все больше привлекала внимание ненужных лиц — дочь архимага, любимица императорской семьи и слабость юного кронпринца. Мне пришлось прекратить нашу дружбу, чтобы не ставить тебя под удар, но уйти совсем не смог. Получилось то, что получилось, и я рад этому. В итоге я смог понять то, о чем так красноречиво молчал отец.
— И что же это? — спросила шепотом, тая от прикосновений высочества.
Максимильян позволил мне слегка отстраниться и заглянуть ему в глаза. Снова поцеловал руку, а затем раскрыл ладонь и прижал к своей груди, не сводя с меня стального взгляда.
— Я люблю тебя, Злата.
От этого признания я забыла, как дышать. Оно горячими мурашками прошлось по телу, оседая где-то внизу и вызывая трепет. Кажется, теперь я понимала значение фразы «бабочки в животе».
— Любил всю свою жизнь, но не понимал этого, пока все не изменила случайность. Невинный поцелуй в нише. Я не планировал его, даже не думал. Но когда ты оказалась так близко… Когда я почувствовал твой дурманящий запах… Не смог сдержаться. Тогда-то все поменялось. Прости меня, Звездулька. Я хотел сделать это красиво. Лучший ресторан столицы. Цветы. Сладости. А вместо этого…
Я не дала ему договорить. Подалась вперед и поцеловала сама. Мне стали не нужны все эти глупости, о которых мечталось после прочтения любовных романов. Зачем, если поступки Максимильяна были куда красноречивее любых слов.