Гори, бабочка, гори

— Почему бы тебе не снять с себя одежду и не трахнуть меня так, как ты еще не трахал?

Мои внутренности сжимаются, я вижу, как в его глазах проносится вспышка боли, но на смену ей приходит то, что он никогда раньше не направлял в мою сторону, гнев.

— Ты хочешь мой член, куколка? Хочешь, чтобы я вогнал его в тебя? Хочешь, чтобы я расправился с твоей дырочкой? — Он рычит и отступает назад, чтобы сбросить одежду, затем сжимает в кулаке свой пронзенный член татуированными пальцами и несколько раз поглаживает его, глядя на меня горящими глазами. Он поднимает мои колени и широко раздвигает их, затем проводит членом по моей щели до самого входа. Я приподнимаю бедра в знак приветствия, и он злобно рычит, глубоко вонзаясь в меня.

— Я, блядь, люблю тебя.

Вскрикиваю от жжения и растяжения его размеров и от слов, которые он произносит. Его глаза смотрят на меня, держа в плену гнева и напряжения. А потом он отстраняется и снова врывается в меня с очередным рыком.

— Я люблю тебя.

Снова и снова он трахает меня, произнося эти слова.

— Я люблю тебя.

Толчок.

— Я всегда любил тебя.

Толчок.

— Я никогда не перестану любить тебя.

Он говорит это и трахает меня до тех пор, пока я не начинаю всхлипывать, находясь на грани оргазма. Он чувствует, как я сжимаюсь вокруг его ствола, и замирает глубоко внутри меня.

Он кладет раскрытую ладонь на мое сердце и жестко шепчет:

— Я люблю тебя. А теперь скажи мне это в ответ. Скажи мне правду, куколка, и я заставлю тебя кончить.

Мотаю головой в стороны и пытаюсь подергать бедрами в поисках последней капли трения, необходимой мне для того, чтобы преодолеть волну, но он вжимается в меня всем своим весом.

— Скажи это, Сави. Скажи то, что ты заперла за своей стеной. Скажи, блядь!

Что-то ломается внутри меня, и я кричу.

— Я люблю тебя, Джуд. Я люблю тебя. Люблю тебя!

Его губы натыкаются на мои, а бедра сильно и быстро бьют по моим, толкая меня за край, но он не останавливается. Я пульсирую и стону ему в рот, а он продолжает трахать меня, и слезы текут по моему лицу, с каждым толчком в клитор, доводя меня до очередного оргазма. Его рот отрывается от моего, пока мы не оказываемся лоб в лоб, и я вижу, как слезы покрывают его золотые глаза, когда он, опустошаясь внутри меня, еще раз тихо произносит.

— Я люблю тебя.

И я никак не могу остановить свое сердце, чтобы оно не отозвалось эхом.

— Я тоже тебя люблю.

Джуд откидывает нас в сторону и держит меня, пока я плачу, поглаживая нежными пальцами мое лицо и спину, пока я не успокаиваюсь настолько, чтобы отстраниться и посмотреть ему в лицо.

— Ты причинил мне боль. Ты не верил в меня. Ты знал, как сильно она меня ненавидит, и все равно поверил ей. — Шепчу срывающимся шепотом.

Наконец-то я произношу слова, которые были заперты внутри и отравляли мое сердце с той ночи. Его глаза ненадолго закрываются, но когда они снова открываются, то в них плещется раскаяние.

— Да, одна доля секунды сомнения изменила наш курс. Мне очень жаль, куколка. У меня нет оправдания, которое я мог бы тебе дать, чтобы все исправить. Я так сильно облажался, детка. Все, что я могу сделать, это продолжать обещать и показывать тебе каждый день, что я больше никогда не буду сомневаться в тебе. Пожалуйста, Сави, не наказывай меня за это, потому что это наказывает и тебя. Прости меня, прости нас. Создай со мной семью. Выходи за меня замуж, куколка.

Я пытаюсь отодвинуться, но он притягивает меня ближе.

— Ты не можешь просить меня об этом так быстро. Прошло всего несколько дней!

Он начинает смеяться, а затем снова целует меня, сильно и быстро.

— Быстро? Куколка, у меня в ящике лежало кольцо в ту ночь, когда я потерял тебя. Я ждал четыре долбаных года, чтобы надеть его тебе на палец!

Мои глаза расширяются, от растерянности я не знаю, что сказать. Он проводит пальцами по моей брови, по виску, затем по щеке и губам, словно пытаясь запомнить мои черты.

— Все это не было быстро. В твоем телефоне уже больше четырех лет лежит мое сердце. Достаточно прочитать его, чтобы понять, я ни разу не дрогнул, за исключением того единственного момента.

Он целует меня еще раз, а затем отпускает и скатывается с кровати, чтобы надеть свою одежду. Джуд берет с прикроватной тумбочки мой телефон и протягивает его мне.

— Пожалуйста, Куколка? — тихо просит он и выходит из комнаты. Я прижимаю телефон к груди. Я не читаю сообщения, но очень сильно думаю о том, чтобы сделать это.

Успеваю быстро принять душ, прежде чем Таннер просыпается, и мы начинаем нашу эпическую гонку. Все присоединяются к нам, чтобы поиграть. Каждый из ребят выбирает свою нацию машин и добавляет свой голос с корявыми акцентами. Это веселее, чем мне было в последние годы, и мой смех кажется ржавым в первые несколько раз, но я игнорирую взгляды, посылаемые в мою сторону парнями, игнорирую Джуда и сосредотачиваюсь на маленьком мальчике, в которого я уже наполовину влюблена. Мо решает присоединиться к веселью и опускает свое большое тело на середину трассы, но прежде чем Таннер успевает расстроиться, я превращаю его тело в огромный скоростной отбойник и отправляю машины в полет над ним. Некоторое время Мо переносит все это как чемпион, но в конце концов поднимается и подходит к месту, где сидит Эш, и падает ему на колени, упираясь в него своей большой головой, пока Эш не начинает гладить его между ушами.

Угрожающе смотрю на своего предательского пса, который должен ненавидеть его и рычать, а не бить хвостом и пускать слюни в экстазе. Но, опять же, я не могу на него сильно злиться. Я тоже должна была ненавидеть Эша, но каким-то образом оказалась в его объятиях, надела его футболку в постель и упала в обморок от одного его поцелуя.

Трофей достается Америке, конечно же, команде Таннера, когда Италия и Германия, команды Джуда и Тейта, попадают в масштабную аварию, которая превращается скорее в дерби разрушения, чем в гонку. Французская команда, команда Эша, была дисквалифицирована из-за удара хвостом Мо, в результате чего вся команда сошла с трассы. Бек работал в пит-команде Таннера, поэтому он не участвовал в гонке, а моя британская команда изящно и сдержанно ушла в отрыв, когда американская команда обошла меня в третий раз из-за отсутствия быстрой подвижности, более известной как лодыжка.

Таннер выбирает пиццу и мороженое, чтобы отпраздновать свою победу, и к тому времени, когда ужин был убран и его проводили в постель, я тоже была готова к отъезду. Это были долгие дни, полные взлетов и падений, и мне нужно немного времени, чтобы все обдумать. Я прощаюсь и ковыляю в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Переодеваюсь и ложусь в кровать, подперев ногу подушкой. Она болит, я так много ею сегодня пользовалась, но большая часть отека спала, и боль не такая сильная, как я думала, так что, должно быть, растяжение не очень серьезное. Бедро все еще немного побаливает при надавливании, и на нем появился красивый фиолетово-синий синяк размером с бейсбольный мяч. Синяк на боковой поверхности лица уродливый, но могло быть гораздо хуже, если бы я приняла удар на себя. К счастью, кроме легкой головной боли сегодня не было никаких других признаков сотрясения мозга. Хуже всего мне дались следы на шее и боль в горле. Каждый раз, когда я смотрю на себя в зеркало и вижу их, я вспоминаю, как близко я была к смерти, и меня начинает трясти снова и снова.

Думаю, что только благодаря прописанным обезболивающим мне не снились кошмары последние две ночи, но я планирую больше не принимать их, поэтому, боюсь, сегодня ночью меня будут преследовать воспоминания о нападении. Отталкиваю то, что произошло, каждый раз, когда это всплывает в моей голове, но я знаю, что мне придется с этим смириться или страдать от последствий этого психического удара. После автомобильной аварии, когда я была девочкой, я много лет проходила терапию, чтобы исцелиться от травмы, поэтому пытаюсь использовать полученные навыки и с этой травмой тоже.