Страница 9 из 80
Но делали они это… Как в кино, короче. Выстроились в шеренгу и чуть ли не маршировали по центру улицы. Лупили от бедра длинными очередями, а если этого не хватало — то подключали подствольные гранатометы. Или — реактивные огнеметы, у них такие имелись в недрах бронекостюмов. Стоит ли говорить о том, что раззадоренная пришествием большой порции вкусных волшебников Хтонь подкидывала нам проблем полной мерой, и боеприпасы у цициановских уберсолдат закончились уже в семи кварталах от Проспекта?
После короткой прогулки и стрельбы по лягушкам из пушек… То есть — из штурмовых винтовок по крысам и из гранатометов по собакам — мы получили два десятка одуревших от окружающего бреда пацанов с тесаками в руках, заляпанных в крови и кишках и орущих благим матом, чтобы их забрали отсюда. Нет, ну а кто просил со страшной силой лупить из подствольников зажигательными реактивными гранатами в скверике? В скверике — вотчина хуорнов, мы их об этом предупреждали! Хуорны шума не любят, они любят, когда тихо, спокойно… Они же деревья, в конце-то концов! Не вняли? Тогда рубайте деревья тесаками, раз патроны кончились. А мы поможем!
Тесаки были, кстати, классные, сантиметров сорок длиной, тяжелые, удобные и для того, чтобы рубить, и для того, чтобы колоть. Даже с рунами и какой-то вязью, явно говорящие о применении артефактных ухищрений…
Я рубился вместе с ними, плечом к плечу с Хурджином и одним из великолепной шестерки первообращенных снага — Тройкой, который так и таскал с собой тот самый пожарный топор. Это была добрая драка, я даже вспомнил первые свои заходы в Хтонь и знакомство с Эсси… Благо, никаких гигантских дендроидов тут не встречалось, и мы крошили хуорнов от души и планомерно. А цициановские — лихорадочно и панически. Но и это принесло свои плоды.
— А-я-й-а-а-а-! — заорал вдруг один из них, совсем еще юноша, кудрявый и румяный, и его глаза полыхнули алым светом. — Аяй-а-а!!!
И как полоумный врубился в толпу тварей, орудуя тесаком как заправский мясник, со страшной силой и скоростью, и пинаясь ногами, и разбрасывая хуорнов в стороны! Темп у него только нарастал, в какой-то момент я даже не смог следить за движениями лихого горца, клинок в его руке мелькал, как пропеллер у вертолета, а деревяшки мерли одна за другой, он оставил целую гребаную просеку в их толпе! А потом — хренак! — и живчик рухнул на землю кулем, да так и остался лежать, не шевелясь.
— Что с Вахой? — заорал кто-то из этих горячих парнишек. — Что с ним?
И рванул на прорыв, туда, где ветви хищных ходячих деревьев уже смыкались над телом выключившего режим берсерка Вахи. Хурджин — за ним, прикрывая и расшвыривая хуорнов скамейкой. Почему скамейкой? Да потому, что тролль не носил оружия, предпочитал выдирать из земли фонарные столбы, швыряться бетонными поребриками и вот скамейками орудовать. Такой стиль был ему как-то духовно более близким. Почему рванул за горцем? Нет, мы не гарантировали безопасность клиентам, наоборот — наш бизнес и заключался в предоставлении опасности. Просто парень — тот, который Ваха — он только что инициировался вторым порядком, и потери настоящего боевого мага нам бы не простили. Почему боевого? А что он на такой скорости будет делать? Почту доставлять? Или ингредиенты для борща крошить? Короче — надо было спасать, нам за каждую инициацию неплохие денежные бонусы полагаются.
Но спасать «не шибко», как говаривал Хурджин. Чтобы другие товарищи тоже поспасать успели и…
— Ай-а-а-а!!! Ваха, брат! — режим электровеника включился у второго парня, и он за несколько секунд разбросал хуорнов и склонился над ним. — Он жив, жив! Давайте заберем его отсюда?
Глаза у него были ярко-алого цвета: и радужка, и зрачок, и то, что принято называть белком. Две инициации второго порядка? Чуде-е-есно, мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
— Лок-тар огар, братва! — крикнул я, и наши бойцы полезли изо всех дыр: канализационные люки, канавы, окна цокольных этажей — орыднские перли отовсюду, и тут же включались в зачистку скверика от ходячей флоры.
В конце концов, хуорнов нужно было добить, а ингредиенты — собрать! Копеечка к копеечке, как говорится… У нас три тысячи ртов на Проспекте, и всем нужно кушать! Я видел, как Хурджин взвалил схватившего нервное и физическое истощение Ваху на плечо и спокойно зашагал прочь, как суетился второй инициированный парень вокруг, как недоуменно озирались цициановские младшие дружинники, глядя на лихих ордынских демонов, которые споро и без суеты разделывали страшных и таких опасных еще секунду назад хуорнов… И мне вдруг стало скучно.
В душе что-то свербело, ковырялось, скреблось… Я вспомнил байкеров Маухура, как они мчали прочь на своих мотоциклах, как развевались на ветру их волосы, торчащие из-под шлемов, и понял! Это был второй после бесстрашия бич всех черных уруков: страсть к перемене мест!