Страница 21 из 80
А подумать было над чем. На шевроне у этого серомундироного курильщика значилось «Vooruzhe
— Где тут нелюдь? — раздался бесконечно усталый зевающий голо,с и на авансцену вышел офицер с охренительно огромной фуражкой. Мода такая у них, авианосцы на башку надевать, что ли? — Где орк? В фургоне? А документы проверяли? Нет? Идио-о-о-о-о-ты… Да не рыпайтесь уже, я сам.
И очень, очень вальяжно прошествовал к фудтраку, жестом руки отправил прочь милиционера Саню, наморщил свой крупный нос, который сильно выделялся на некогда красивом, а теперь — попорченном алкоголем, табаком и сбитым режимом лице, и сказал:
— Капитан Скипидаров, вооруженная милиция Адлера. Предъявите документы: вид на жительство, рекомендательные письма, лицензию на торговлю продуктами питания… Да что вы в меня браслетом-то тычете, мне ваши железяки ни к чему. Документы предъявите, говорю…
— Поня-а-а-атно, — сказал я и мысленно поблагодарил высшие силы за мудрых товарищей, с которыми меня свела судьба.
Вот не распечатал бы и не заверил бы ВНЖ — и проблемы тут как тут, как пить дать. А у меня — цветная полиграфия, все печати, ламинирование! Солидно!
— Другой разговор! — капитан Скипидаров извлек откуда-то планшет и принялся вбивать в него мои данные.
Планшет был нормальный. Нор-маль-ный! Точно такой же, как у Перепелки и Скворешни на должности участковых приставов. И приложуха для работы с ай-ди браслетами там точно стояла, не могла не стоять! Поднес, считал, наслаждаешься рожей Бабай Сархана на весь экран! Но нет! Скипидаров предпочитал вводить всё вручную. Ме-е-едленно! Одним пальцем.
— Нервничаете? — спросил он, оторвавшись от экрана и заглядывая мне в душу. — Вы кто по происхождению — тролль?
— Черный урук, — откинулся на сидении я.
— Беда, — кивнул милиционер и продолжил набирать по буковке мои данные.
Я выдохнул сквозь зубы и постарался расслабиться. Впереди ведь еще и досмотр личных вещей, и багажа…
По ощущениям я был в детстве. В том самом детстве, из начала двухтысячных, когда еще водились такие откровенно-неприятные милиционеры, когда вести себя эдаким уродским образом на границе считалось нормой, когда сигареты воняли дерьмом и опилками, а крем для обуви еще называли гуталином.
Этот самый гуталин теперь был повсюду внутри фургона: Скипидаров ухаживал за своими ботинками тащательно, и при этом относился к ним нарочито небрежно. Например, открывал ими неприспособленные для этого кухонные, сука, дверцы! Я бы разорвал его на части, честное слово! Стоило понять сразу — он хочет денег, а я врубился в ситуацию только спустя время. Так что серебряная монета на полу появилась уже после того, как моя кухня была изгваздана в гуталине.
— Господин капитан, у вас что-то выпало, — сказал я.
— У меня-а-а-а? Ой, да-да-да… А я ее ищу по карманам, думаю, может — выронил, и не зажал ли кто мое серебро? — и посмотрел на меня нагло, откровенно наслаждаясь ситуацией. — Ну теперь-то всё в порядке. Можете ехать. Я же так сразу и сказал: все подданные Государя равны перед законом. Все мы одним миром мазаны, в одной России живем… Проезжайте, чего вы задерживаете движение?
Нет, ну не падла, а? Скрежеща зубами я закрыл все дверцы, принял волевое решение разбираться с бардаком хотя бы километров через двадцать и уселся на водительское кресло. Демьян был уже в кабине — его долго не мариновали, он-то был урожденным земским, да еще — человеком, да еще — с чисто славянской внешностью. Хотя последнее в этом мире играло не такую уж большую роль. Люди были гораздо сплоченнее и гораздо меньше обращали внимание на национальности. Вместо национального вопроса на передний план выходил вопрос расовый! Ну да, по сравнению с синекожим троллем таджик для москвича братом родным покажется!
— И часто тут такое? — спросил я, выруливая от КПП на трассу.
— Что? — уточнил Демьян. — Взятки? Ну, это от города зависит. Где-то порядок, где-то вот такой вот бедлам. Если граница с сервитутом — почти всегда берут. Если с юридикой — от случая к случаю. Хотя, по-факту, и границы-то никакой нет, мы же в одном государстве живем, в одной России!
— Или — в разных Россиях? — уточнил я. — Нет, в сервитуте тоже берут на лапу, но по-Божески. Фонды там всякие, благотворительность… А этот даже не заикнулся про добровольное пожертвование. Ходил аки лев рыкающий, ждал пока я ему горло перегрызу.
— А ты бы перегрыз? — заинтересовался музыкант.
— Если бы не догадался денежку уронить, а он бы продолжил этим сраным гуталином мне шкафчики вымазывать — точно бы оторвал ему всю жопу, и плевать на последствия! — кивнул я, а потом резко дал по тормозам. — Так, стоп! А это что еще за говно?
Над дорогой виднелся огромный баннер с рекламой сети клиник доктора Финардила Хьянда, с яркой, переливающейся надписью «H’yanda Envin’yatare» — teper' i stomatologiya. Snogsshibatel’naya ulybka dostupnee, chem vy dumaete!" И с моей рожей, с полным ртом радужных зубов! Голливудская улыбка, чтоб меня!
— С-с-с-скотина эльфийская! Загрызу!!!
Демьян ржал так, что аж сполз под сиденье и давился там от приступов хохота.
— Это… Очень… Хо-хо! Очень привлекает внимание! — выдавил из себя он. — Хороший маркетинговый ход!
— Я даже знаю одного мелкого носатого засранца, который всё это снял! И как только вернусь в сервитут — сначала загрызу этого холеного эльфийского сноба, а потом — раздавлю маленького гоблинского ублюдка как… Как… — во мне кипела лютая злоба.
— Ваще-то! Ваще-то! Ваще-то не надо меня давить, я не засранец! — раздался истерический голос откуда-то снизу. — Ваще то я всё снял и видос тоже запилил! Куча денег! Целая куча! Вирусное видео, соображаете? Улыбка, которая сшибает с ног — это такой яркий сговор! Сгомон! Сглотан! Слагман!
— Кузя, гоблинскую твою мать, а ну или сюда, мерзавец ушастый! Ты какого хрена тут делаешь? — принялся копошиться руками под сиденьем, и, наконец, ухватил его за тощую ляжку и потащил наружу. — Ты откуда взялся?