Маска Ра

В это время сама Хатусу стояла на бруствере и смотрела вдаль. Ее, как и других, привлекли клубящиеся облака пыли, не предвещавшие ничего хорошего. Стоявшие рядом офицеры указывали на поблескивающую сквозь пыль бронзу.

– Колесницы на полном ходу! – шепнул ей на ухо Сененмут. – Массированный удар колесниц!

У Хатусу все похолодело внутри. Неужели всему конец? Неужели ей суждено встретить смерть в этой северной пустыне? И ее тело, которое умащалось в былые дни драгоценнейшими маслами и мазями, будет оставлено на растерзание шакалам и гиенам? Неужели ей не узнать обряд бальзамирования, который позволил бы ее душе существовать дальше? Может быть, Амон-Ра вершил свой суд и готовил ей кару? От этих мыслей ее стало мутить, ослабели ноги, и все тело покрылось потом. Колесницы вырвались из туч пыли. Офицеры вокруг Хатусу закричали. Самые зоркие разглядели, что колесницы египетские, но кони скачут во весь опор.

– Спускайтесь, – решительным тоном потребовал Сененмут. – Вы не бессмертное божество, госпожа.

Хатусу чувствовала страх офицеров и солдат, столпившихся вокруг нее.

– Что такое? Что происходит? – схватила она за руку Ceненмутa.

Ceненмут сдернул ее вниз. Ей не оставалось ничего другого, как следовать за ним через лагерь.

– Идите к себе в палатку! – говорил Сененмут, подталкивая ее вперед. – Наденьте доспехи!

Не дожидаясь ее возражений, Ceненмут зашагал прочь, криком созывая офицеров. Повсюду вокруг египетские воины в бешеной спешке хватали оружие, лежавшее под рукой. Колесничие торопливо запрягали лошадей. Ревели трубы. Офицеры размахивали своими белыми жезлами. Ceненмут заключил, что от него здесь было мало пользы. У внутреннего частокола, за которым находилась палатка Хатусу и ее окружения, уже выстраивались, готовясь к обороне, рослые солдаты-ветераны. Наемники в рогатых шлемах сосредотачивались у ворот. Сененмyт протолкался к палатке Хатусу. Сбросив верхние одежды, она надевала кольчугу, закрывавшую ее тело от шеи до икр. Лицо ее было очень бледным. Сененмут помог ей надеть сандалии. Поверх кольчуги она закрепила перевязь с мечом, и прежде чем он успел ее остановить, она схватила голубой шлем фараонов Египта и закрепила у себя на голове. С дальнего конца лагеря донесся грохот – это пытались прорваться первые колесницы митаннийцев. В палатку вбежал офицер.

– Полк Анубиса был атакован! – задыхаясь, выпалил он. – Армия митаннийцев разгромила его и движется на лагерь, преследуя его остатки.

Хатусу закрыла глаза. Ей что-то твердил Сененмyт, но смысл его слов до нее не доходил. Она видела себя маленькой девочкой в дворцовом саду, а рядом отец чертил на земле знаки, означающие его победы.

– Госпожа!

Хатусу пришла в себя и открыла глаза. У входа в палатку стоял Амеротк, весь в пыли, с ссадинами на руках и плечах. За ним стояли воины из его отряда. Хатусу жестом позвала его. Не раздумывая, она взяла кубок с вином и сунула ему в руки.

– Я знаю, что произошло! – сказала она и указала на стол, заваленный листами папируса.

– Покажите, на что мы можем рассчитывать, Амеротк.

Он залпом выпил вино, затем взял перо и обмакнул в красные чернила. Оказалось, что он не может справиться с дрожью. Глаза его налились слезами, желудок сводило, словно после избытка выпитого он хотел вызвать рвоту. Ceненмут заметил, как дрожит его рука, и подбодрил:

– Это пройдет, Амеротк, пройдет.

Судья протер глаза. Он пожалел, что рядом не было Шуфоя с его беззлобными ругательствами.

– Рисуйте! – хрипло приказала Хатусу.

Амеротк начертил прямоугольник..

– Вот лагерь, это площадка с вашей палаткой, объяснял он. – Здесь главные ворота. – Он сделал пометку вверху прямоугольника.

– Полк Анубиса разбит из-за негодного командования и плохой подготовки. Они поддались панике и теперь пытаются прорваться в лагерь. – Он прочертил стрелку слева к главному входу. – Это митаннийцы, а не отдельные отряды, а масса колесниц, при поддержке пешего войска. Они стараются ворваться в лагерь.

– Если они пойдут на прорыв, – заговорила Хатусу, – то направятся, как вода, по самому легкому пути. Не через бруствер, а через главный вход. Они будут продвигаться внутрь, встречая сопротивление. Среди массы палаток и повозок нарушится стройность их рядов. – Хатусу указала в нижнюю часть прямоугольника. – Здесь сосредоточится основная масса наших колесниц! – Ее палец сдвинулся правее, указывая на окраину оазиса. – А в этом месте находятся остальные колесницы. Господин Сененмут, немедленно отправляйтесь и принимайте командование этими отрядами.

– А вы, госпожа?

Хатусу выхватила у Амеротка перо и начертила стрелу вдоль прямоугольника от места расположения своей палатки до главных ворот.

– У митаннийцев тяжелые колесницы. Их лошади устанут. Воины с колесниц займутся грабежом. – Она подозвала офицера.

– Ваше имя Хармос, под вашим началом полк Исиды?

– Да, госпожа.

Хатусу были слышны крики и звон оружия, доносившиеся из лагеря, но она не позволила голосу дрожать.

– Теперь вы – командующий лагеря.

– А как же господин Омендап?

– У него еще не прошла лихорадка. А сейчас слушайте. Вам дается единственный приказ: вы должны выстроить своих людей так, чтобы создать стену поблизости от внутреннего частокола. Ваша задача – сдерживать митаннийцев. Наступать вы не должны, повторяю: не должны, пока наши колесницы не нанесут удар!

Совет завершился, и Сененмут поспешил из палатки. Хатусу, победившая растерянность и теперь полная решимости, отчеканила еще несколько приказов, а затем игриво хлопнула Амеротка по плечу.

– Пойдемте, господин судья. Давайте вершить правосудие над врагом!

– Настала пора убивать? – устало спросил Амеротк.

– Да, Амеротк, – тихо подтвердила она. – Чтобы захватить власть, надо убивать! Чтобы власть удержать, опять же надо убивать! И чтобы упрочить ее, также приходится убивать! Это удел всех, кто божественного рода, и выбора нет!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Хатусу, Амеротк и группа офицеров присоединились к отрядам колесниц, которые сосредотачивались под командои своих начальников в дальнем конце лагеря. Колесницы выстроились в длинную шеренгу. Нетерпеливо гарцевали лошади, покачивая султанами. Возничие проверяли поводья и упряжь, а воины, ездившие в паре с ними, осматривали свое вооружение: луки, колчаны со стрелами, дротики. Бронза и позолота, наконечники копий ловили лучи солнца, уже успевшего пройти большую часть своего дневного пути. Двигавшиеся вперед-назад колесницы заставляли поскрипывать колеса. Офицеры прохаживались вдоль шеренги, повторяя приказ не обращать внимания на то, что творилось в лагере. Им надлежало наступать за божественной Хатусу. Колесницам, находящимся справа, предстояло образовать дугу и врезаться во фланг и тыл митаннийцев. С другой стороны должен был подвести свои отряды господин Сененмут, чтобы захлопнуть ловушку. В лагере сдерживать врага будут пешие воины и отборный отряд солдат-ветеранов. Митаннийцы попадут в окружение, и круг будет постепенно сжиматься, пока враг не будет разбит. План был прост, указания повторялись снова и снова.

Амеротк поднялся на свою колесницу, в которую возничий запряг свежих лошадей.

– Теперь наш черед нападать неожиданно, господин, – улыбнулся колесничий Амеротку.

Амеротк собирался ответить, но в этот момент по рядам покатился гул приветственных возгласов. Хатусу в сопровождении телохранителей летела в своей колеснице вдоль строя боевых колесниц. Она была в голубом шлеме-короне войны и в сверкавшей на солнце бронзовой кольчуге. Одной рукой она сжимала копье, другой – держалась за поручень колесницы. Она молчала и только пристально вглядывалась в лица воинов, словно внушая им самим своим присутствием важность предстоящего сражения. Хотя время и было дорого, но она доехала до конца строя и повернула обратно. Амеротк не мог сдержать улыбку. Хатусу была прирожденная актриса. Стоявшая неподвижно с поднятым копьем, она казалась богом войны Монту В женском обличье. Колесница развернулась и остановилась. Хатусу опустила копье. Ее колесница снова начала медленно двигаться вперед. Амеротк и другие командиры отрядов колесниц направились следом, а за ними гимном смерти загрохотала и заскрипела вся грозная армада колесниц. Все глаза были прикованы к маленькой фигурке, стоявшей рядом с укрепленным на колеснице стягом Амона-Ра. Правил ее колесницей один из заместителей Сененмута. Он обернулся и крикнул, подняв руку со сжатым кулаком: