Постигая прошлое

Зрелище было настолько необычным, что я даже на время отвлёкся от ситуации, в которой мы находились. Но увидеть, чем закончится эта странная пульсация, было не суждено.

В следующее мгновение она просто исчезла, вместе с головой своего создателя, внезапно отделившейся от тела и, в ореоле карминово-красных брызг, полетевшей к земле.

Пластинчатый и второй сопровождающий, надо отдать им должное, несмотря на внезапность и необъяснимость происшедшего, отреагировали моментально и правильно — отскочили в стороны от обезглавленного тела, на ходу выхватывая оружие. Но это им не помогло. Через секунду ещё одна голова в красивом шлеме с украшенной золотом полумаской покатилась по земле, остановившись недалеко от первой.

Лишившийся поддержки юный командир, глаза которого до краёв переполнил ужас, развернулся и с криком бросился к замершим в отделении воинам. Убежал недалеко. На третьем шаге его тело вздёрнулось на полметра вверх, ноги конвульсивно замолотили по воздуху, а из возникшей из ниоткуда раны на шее тяжёлой струёй брызнула красным, заливая пластины доспеха.

— Ха-харгх! — раздался вдруг, то ли восторженный вскрик человека, то ли рёв дикого зверя из пустоты подле дёргающегося в агонии, истекающего кровью тела.

Вслед за звуком начала проявляться картинка, сначала совсем нечётко, лишь невнятный, расплывающийся силуэт, но уже через мгновение выделись контуры и цвет, а ещё, спустя короткий миг, набравший объём и глубину Комар материализовался во всей своей смешной и одновременно жуткой красе. В вытянутой вверх руке босоногий легко держал свой монструозный двуручник, на клинок которого, словно муха на иголку, был нанизан юный командир. Лезвие вонзалось под мышку пареньку и, вместе с выплёскивающейся толчками кровью, выходило из шеи.

Вид умирающего на глазах командира заставил стрелков промедлить, но лишь секунду, всё же они были хорошими воинами. Более двух десятков арбалетов сработали почти одновременно. Град болтов обрушился на замершую в центре, долговязую фигуру. Но, вместо того, чтобы превратить Комара в утыканного стрелами ежа, снаряды бессильно пролетели сквозь него, будто тот был бесплотным призраком, тенью. Несколько болтов звякнули о пластины доспеха безвольно повисшего, безжизненного тела, которое сумасшедший убийца продолжал держать нанизанным на клинок, другие полетели дальше, большую часть поймали на щиты, прикрывающие арбалетчиков воины, хоть и не ожидавшие дружеского огня, но держащиеся настороже.

Один из болтов всё же нашёл цель среди окружавших площадку вояк, им оказался чернобородый арбалетчик. С удивлением ухватившись за торчащий из груди хвостовик, бородач повалился навзничь.

Последние два шальных болта воткнулись в стену корчмы над дверью, едва не зацепив Демьяна. После этого мы, не сговариваясь, рухнули на землю от греха и вражеских стрел подальше.

— Ха-ха-харгх!!! — вновь разразился торжествующим рычащим смехом Комар, резким взмахом отбрасывая окровавленное тело, словно надоевшую игрушку.

— Пики вперёд, щиты сомкнуть! — скомандовал кто-то из толпы воинов, после чего ощетинившееся остриями копий и мечей полукольцо пришло в движение.

Босоногий отреагировал на это движение сумасшедшей улыбкой. Окинув полным безумия взглядом вокруг, он отрицательно покачал головой и, хохотнув, неожиданно растворился в воздухе.

Воины остановились, начали озираться, послышалась ругань. Но затишье длилось недолго.

Внезапно, с левого края, вставшей полукругом, шеренги воинов, скрытого от нашей позиции углом корчмы, раздались крики боли, звон и скрежет металла. Тут же из-за угла выкатился, забрызганный красным щит и проехав пару метров, упал в пыль.

Бойцы, стоявшие ближе к месту схватки, наскоро развернувшись и перестроившись, двинулись на помощь товарищам. В результате этих манёвров, в построении возникла прореха. Через секунду, в этой самой прорехе, также внезапно, как и исчез, прямо из воздуха материализовался Комар. Причём материализовался уже нанося удары в спины двинувшихся к краю построения, воинов. Прежде чем идущие на помощь вояки опомнились и осознали, что помощь теперь необходима им самим, на земле уже лежали шестеро из них. Ещё троих раненных прикрыли щитами, подоспевшие от основной массы воинства, товарищи.

На босоногого навалилось сразу пятеро, меч так и замелькал у него в руках. Лязг и бряцанье металла слились в одну страшную, протяжную мелодию. Вот отлетело копьё с частью древка, срубленное могучим ударом, вот отступил один из воинов, держась за рассечённое вместе с кольчугой плечо, вот с криком повалился назад ещё один, получивший в лицо самым кончиком клинка.

Но на подмогу, со всех сторон, уже спешили другие, окружая Комара плотным кольцом.

Он не стал сражаться в столь невыгодном положении. Напоследок резко крутанув мечом вокруг себя, также, как и в прошлый раз, исчез, оставив разозлённых вояк биться с пустотой. Последний круговой взмах, кстати говоря, тоже нанёс урон: один лишился половины кисти, второму рассекло нос и скулу, третьему повезло, он отделался лишь выбитым из рук оружием.

Следующее появление Комара оказалось неожиданным, хотя ожидали его все без исключения люди, находящиеся на площадке перед корчмой, включая и нас. Неожиданным же это самое появление стало по двум причинам. Первая — в этот раз не случилось ни малейшей паузы между его исчезновением в одном месте и возникновением в другом. Босоногий словно телепортировался, за одно мгновение переместившись на добрый десяток метров. Вторая — материализовался он не на краю, и не где-то за спиной, а в самом центре построения, в самой гуще воинов. Но атаковать начал как прежде, едва объявившись, а может и раньше.

Поначалу видимость загораживала толпа вояк, о появлении среди них Комара понятно было по загремевшему железу и крикам убиваемых. Неизвестно, как безумец управлялся в тесноте со своим огромным двуручником, но результат был на лицо — пришедший за нами полусотенный отряд стремительно уменьшался. Также стремительно теряли решимость оставшиеся на ногах воины.

Поначалу, уверенные в своей боевой выучке и численном превосходстве, даже столкнувшись со столь необычным противником, даже лишившись командования, даже неся потери, бойцы оставались хладнокровными воинскими единицами, продолжали действовать сплочённо, не один из них не отступил. Всё же это были закалённые в боях вояки, не страшащиеся ни бога, ни чёрта. Но предел стойкости есть у всего. Нашёлся он и у этих матёрых воинов. Этаким пределом для них оказался худой, босоногий, одетый в лохмотья безумец. Но понимание этого факта пришло не сразу.

Лишь после того, как треть отряда была убита, а другая треть имела по одной или несколько ран, разной степени тяжести, до вояк, наконец, начало доходить, что в этот раз противник им попался не по зубам.

Началось отступление. Поначалу организованное. Разбившись на небольшие группки по пять — семь человек, заслонившись щитами, воины начали движение прочь от центра площадки. Но Комару это то и надо было, появляясь рядом с одной из таких групп, он наносил несколько стремительных и смертоносных ударов, после чего исчезал и появлялся возле следующей группы. Причём, на мой взгляд, босоногий мог расправиться с каждой из групп, вырезав их до последнего бойца. Ведь вояки до сих пор даже не поцарапали сумасшедшего убийцу. Было ощущение, что Комар попросту играл с ними, словно кошка с мышкою, растягивал удовольствие.

Не прошло и минуты, как вояки перестали сопротивляться и ринулись врассыпную. Несмотря на то, что их до сих пор оставалось больше двух десятков. Многие при этом бросали оружие, чтобы легче было бежать.

Лишь самые отчаянные остались сражаться. Было их четверо, встав спина к спине, держа оружие и щиты наготове, они с укором кричали в спины убегающих товарищей. Но никто из беглецов даже не обернулся.

Эту четвёрку Комар порубил, не выходя из невидимости. Выглядело это так, словно головы воинов внезапно, без каких-либо видимых причин, отделились от тела и попадали на землю, словно горсть перезревших яблок, сорванных с ветвей порывом ветра.