Постигая прошлое

Тем временем, после годуновского выкрика, в зале в очередной раз стихли звуки. Успевшие прийти в себя, побитые и раненные, выхаживаемые улыбчивой девчушкой, перестали ахать и охать, будто вмиг позабыв о своих ранах. Большая их часть замерла, ошалело выпучив глаза или даже приоткрыв удивлённые рты, несколько тихо перешёптывались. Сама же девчушка, сноровисто переквалифицировавшаяся из официанток в медсёстры, упустила из руки горшочек с лечебной мазью, да так удачно, что он приземлился прямиком на только что перебинтованную ногу очередного "пациента". Горшочек оказался довольно тяжёлым, так что и удар вышел ощутимо чувствительным, повязка в этом месте быстро начала пропитываться красным, но сам раненый отреагировал на случившееся, лишь едва заметно поморщившись.

— Да уж, Прохор… — негромко произнёс Медведь, но из-за стихших голосов, слова его слышны были всем. — Не стану я у тебя ничего выспрашивать. Одно скажу — вляпались вы, дальшее некуда! И ещё скажу другое — не сумею вам помочь теперича, хоть всего себя на то дело положу. Из-за белого жемчуга тута энтакое начнётся, и впрямь самому бы не пропасть…

— Разве оно бывает, белый жемчуг то?! Я думал то сказки, а оно эвоно как! — подал голос один из охранников. Но корчмарь взглядом заставил его прикрыть рот.

— Да я и сам, теперича, у тебя помощи не попрошу, и так, выходит, беду к тебе в дом привёл. — мрачно произнёс крёстный.

— Ничего, уж с энтой бедою управлюся, моё имя в этом городище тожить чего-то, да стоит. Но вам и впрямь уходить скорее надобно.

— Медведь, послушай меня. — вдруг оживился Годун и заговорил, затараторил. — Тем, что у себя в корчме их привечал, навлёк ты на себя гнев городского совета, но я помогу тебе избежать наказания. Ты не только сохранишь корчму и своё доброе имя, но ещё и преумножишь своё богатство, а то, глядишь и в Совете место выслужишь. Нужно только схватить этих пришлых, они же…

Могучий демьянов кулак прервал не на шутку разошедшегося Годуна. Его безвольное тело распростёрлось на деревянном полу, лицом в соломенную подстилку.

— Благодарю, Демьян, а то я уж думал сам подлеца утихомирить. — улыбнулся корчмарь.

— Эх, поторопилися! Не всё вызнали у энтого балбеса. — махнул рукой бородокосый и обратился к охранникам. — А вы об гонце, што ту весть принёс знаете чего-нито?

Те в ответ дружно и очень старательно помотали головой.

— Коли так, неси воду, Пустой, поднимать его будем. А ты, Демьяша, свяжи энтих вона его вояк. Медведь, найдётся у тебя верёвка крепкая?

— Найдётся, отчего не найтись, у доброго хозяина всякого добра хватат.

— Ну и славно.

— Дядька Прохор, воды нет, вот пива кувшин початый. — сказал я, обнаружив на, стоящем рядом, столе, чудом не опрокинутую во время драки, посудину.

— Ну ничаго, тожить сгодится. — бородокосый принял кувшин, хорошенько отхлебнул, рукавом отёр с губ пену. — Жалко добрый напиток на энтакого гада переводить, но надобно поспешать.

Одним обливанием привести в себя отправленного в нокаут Годуна не удалось. С минуту пришлось трясти и шлёпать по щекам его бесчувственное тело, прежде чем оно, наконец, зашевелилось и открыв глаза, окинуло мутными глазами окружающее пространство.

— Доброе утречко, друг любезный, пора вставать! — елейным голосом приветствовал его возвращение бородокосый.

— М-м-м!!! Где-е-е? — невнятно произнёс Годун, хлопая глазами иморщась.

— Всё там же, вижу, што болит, но ты, значица, сам напросился.

— М-м-м! Зря вы… Мои люди вас…

— Да помним, верим, знаем. Ты уж сказывал, токмо теперича об иньшем доскажи, от кого гонец тот весть принёс?

— Гонец?! А, вы про того гонца. — проговорил Годун уже более связно, при этом ощупывал мокрое от пива лицо и припухшую челюсть. — От чьего имени послание, мне неведомо, только с его приезда, почитай два дня уж минуло.

— Два дня… — задумчиво произнёс крёстный, подсчитывая что-то в уме.

— Более ничего не знаю и не скажу, хоть режьте. — произнёс Годун устало и добавил со смешком. — А всё же зря вы трепыхаетесь, зря дергаетесь, не уйти вам с Красного торжища. По воде путь уж второй день, как закрыт, а на главные ворота караул и на стене внешней дозоры нынешним утром втрое усилили. Полторы сотни воёв — мышь не проскочит, комар не пролетит. Соглядатаи по всему городу рыщут, найдут они вас, никуда не денетесь. Зря по-доброму не захотели.

— Демьян. — вместо ответа позвал бородокосый крепыша. — Верёвка там осталася? Надобно есчё одного вона связать, и энто, рот ему тожить завяжите, штоб не брехал всякого.

После того, как Годун с охранниками оказались благополучно связаны и заперты в подвале, наша компания вместе с Медведем собралась обсудить дальнейшие действия.

— Насчёт усиленья караула у ворот Годун не брехал, сам об том сегодня слыхивал, токмо не ведал, по чью душу оне энтакое затеяли. — мрачно произнёс корчмарь.

— Значица, полторы сотни воёв? — не менее мрачно уточнил крёстный.

— Мож полторы, а мож сотня, но не меньшее. Тем более со стен ещё дозорные подтянуться можут.

— А если вернуться по пути, которым сюда попали, по той прибрежной тропе? — предложил я, как показалось, выход из ситуации.

— Хех, крестничек, вроде зрелый воин, а такое порой ляпнешь… — покачал головой бородокосый — Куда мы по той тропе то придём, обратно к быстрине? Тама с одной стороны берег возвышаеца на два десятка саженей, с другой река, другого берега не видать. Да и не выпустят нас, пока до окраины доберёмся, нас соглядатаи заметют.

— Да, об этом я не подумал.

— Коней резвых надо. — прервал Демьян не успевшее повиснуть молчание.

— Хех, есчё один советчик! Ты чегой энто, покатаца удумал напоследок? — спросил крёстный ехидно.

— На резвых конях верхом проскочить ворота, оне ж тама незакрытые, нараспашку стоят.

— Так увидят нас и закроют.

— Ворота тама по скорому не выйдет закрыть, оне вообще редко закрываются, токмо по-темну, так что может и проскочите. — добавил Медведь.

— А караульные, а дозоры на стене? — не унимался крёстный.

— Тама уж как повезёт, но энто и впрямь могёт получится.

— А где коней то нам взять? На рынке купить?

— У меня за корчмой в конюшне около десятка лошадок, седлай, да скачи. — кивнул через плечо корчмарь.

— Эх, не по душе мне энта затея дурная, но коли иньших нету… Идём.

— Постой, дядька Прохор, я одного в толк не могу взять, кто жешь гонца то засылал? — остановил Демьян, шагнувшего было к двери, бородокосого.

— Хех, ты, значица, не понял. — хитро улыбнулся крёстный, перевёл взгляд на меня. — А ты, Пустой, понял?

— Понял.

— То был оченно недобрый, жадный и бесчестный человек. Тот, который в глаза улыбаеца, руку пожимат, принимат от тебя дар бесценный, а опосля энтаких вона гонцов засылает. И имя тому человеку — Анисим. — проговорил бородокосый, глядя на Демьяна, удивление на лице которого, постепенно переходило в злость.

— Старейшина нашенский?

— Он самый. У него на Красном торжище тожить знакомцы имеюца, вот и послал гонца, штоб нас, значица, схватили, да выпытали откель энто мы белый жемчуг взяли. Я уж и по дням прикинул, всё сходица, как раз за три денька на резвом скакуне он нас до Красного торжища добраца можно.

— Когда грамоту зачитывали я обратил внимание, что в ней указано двое преступников, а не трое. — добавил я свою лепту доказательств в пользу вины старейшины. — Когда у нас был разговор с Анисимом, мы с дядькой Прохором собирались и дальше вдвоём плыть, не мы, ни он тогда ещё не знали, что ты, Демьян, с нами отправишься. Во время разговора Анисим ещё спрашивал, куда направляемся и каким путём собираемся двигаться.

— Ну, Анисим, ну змей подколодный! — произнёс крепыш, яростно сжимая кулаки. — Обожди, дай токмо живым возвернуться! Уж ты мне за всё ответишь!

— Ответит. — бородокосый положил одну руку на моё плечо, другое на плечо Демьяна, и произнёс куда-то в пустоту, словно давая ей обещание, не выполнить которое мы теперь не вправе. — Пред всеми нами ответ будет держать за подлость свою окаянную.