Постигая прошлое

Несмотря на чудовищный, по современным меркам, труд, вложенный в изготовление сей "каравеллы", назвать её удобной можно было лишь с большущей натяжкой. Несмотря на плоское дно, ширина судна была более чем скромная, чуть не втискиваться приходилось. Зато от носа до кормы оказалось метра четыре, а то и больше. Узость бортов компенсировали длиной, чтобы повысить вместимость лодчонки. Получилось какое-то подобие индейского каноэ с плоским дном.

Уключин или их подобия для таких посудин тут, видимо, ещё не придумали. Пришлось грести тем, что есть. А имеющиеся в комплекте весла оказались непривычно короткими и не особо удобными. Но альтернативой было грести ладошками, так что выбор очевиден.

По мере движения река все больше разливалась вширь и несильное течение, что вначале плавания немного помогало толкать судно, стало еле заметным. Скорость тоже упала, что позволило больше времени уделить окружающему ландшафту.

Мимо проплывали берега, где поросшие лесом просторы чередовались с обширными участками степи. В целом гармоничный пейзаж пару раз нарушался элементами, не вписывающимися в общую картину типичной лесостепи. Первый раз этим элементом оказалась высокая, немного неестественным наклоном похожая на пизанскую башню, гранитная скала, в окружении более мелких собратьев. Во второй каменистая проплешина. Будь дело где-нибудь в горах, ещё ладно, но посреди степи этот двухкилометровый пятачок серого камня смотрелся чужеродно. Ощущение было, что оба этих объекта были грубейшим образом вырваны из естественной среды обитания и вколочены сюда исполинским молотком. После чего границы ландшафтов попытались сгладить, чтобы в глаза не бросались, но получилось неважно.

Вот и наглядный ответ на заданный вопрос об Улье и сотах. Если включить фантазию, эти два чужеродных объекта можно было принять за пустые ячейки на рамке из пчелиного улья. А если приглядываться более внимательно, не составит труда увидеть несоответствия и неправильности в раскинувшемся вокруг пейзаже. Тут вот половина березового леса отрезана, а на его место пришили кусок густого елового. Причём граница между ними настолько заметна, что только слепой не разглядит. А вон там овраг прерывается, внезапно упершись в участок степи. И полоса, что его ограничила, ровная, словно отведенная по линеечке. При таком резком изменении рельефа неизбежны обвалы, но обрезанный край даже не шелохнется, несмотря на то, что порода, его слагающая, с большой примесью песка, и должна уже давным-давно осыпаться.

Наверняка, можно у каждого участка найти границы, что очерчивают его по периметру. Где-то совсем незаметные, а где-то вполне себе видимые. Так вот из каких сот весь этот улей состоит. И эти самые соты как-то обновляются.

— Дядь Прохор, так что с этими сотами? — обратился к сидящему впереди крестному, размеренно погружающему весло в воду.

— Обновляеца, говорю же. Туманом кислым всё заволакиват поначалу. Потом, значица, как развееца туман тот, всё как было становица. Коли была на той соте изба, да сгорела, обратно такая ж стоять будет. Коли лодчонка, така вот как у нас была, да уплыла, сызнова на том месте будет. Да и людишки, што с сотой этою попали сюда, тожить сызнова появяца.

— Нормальные дела, допустим, такое селение как ваше обновляться будет, сколько нужного и полезного каждый раз можно взять, это же озолотиться можно! — выдал я, а сам вспомнил первый разговор с Настасьей. Она рассказывала, что основная часть поселкового войска отправилась на промысел в большой город, который только что обновился. Тогда я так толком и не понял, что за промысел такой. Думал, какая-то разновидность набега на соседнее селение ради наживы. Теперь всё ясно стало.

— Дурень что-ли?! Наше селище на крепи стоит, а крепь — энто такая сота, которая не обновляеца. Ну иль обновляца, но оченно редко. Коли останеся на соте, которая обновляеца, там и конец тебе придёт. Иль помрешь сразу, иль дурачком на всю жизнь останеся.

Следующие десять минут прошли в молчании. Повисшую в воздухе тишину нарушали лишь ритмичные всплески шлепающих по воде весел, да урчание тварей, продолжающих неотрывно следовать за нами по обеим берегам.

Несколько раз путь одержимым преграждали врезающиеся в сушу, густо поросшие камышом, заводи. А однажды преградой оказался неширокий рукав с ленивым течением, уходящий куда-то вглубь поросшего лесом берега. Недолюбливающие воду твари вынуждены были обходить эти участки, делая большие крюки. При этом им приходилось прилично удаляться от реки, теряя из виду лодку с приглянувшимися людишками. Несмотря на то, что такие моменты иногда затягивались на немалых размеров временные отрезки, одержимые неизменно догоняли нас, издалека оповещая о своём приближении плотоядным урчанием.

Бородокосый то и дело косился на преследующих лодку тварей. Лица его я не видел, но в продолжавшем длится молчании явственно чувствовалось напряжение. Напряженной казалась и, застывшая впереди, выпрямленная спина крестного. То же самое было с, двигающимся в такт гребкам, плечевым поясом.

Хотя, может это я свое беспокойство мысленно переношу на него. И, кажущаяся скованность движений, на самом деле является обычной собранностью бывалого воина, готового к схватке в любую минуту.

Глава 4

Глава 4.

Упомянутая крестным суша оказалась ещё одним островом. В противовес покинутому, этот был вдвое больше, порядочно вытянут между берегами и имел форму пологого холма. На вершине, занимающей не менее половины всей площади возвышенности, располагались какие-то невзрачные хижины. Центральная часть островка была покрыта сочной зелёной травкой. Ближе к берегу растительность сходила на нет, сменяясь полосой белого песка, уходящей в бирюзовую прозрачность воды.

— Стаём тут, значица. — прервал возникшее было молчание бородокосый. При этом зачем-то начал править неповоротливое судно к правому берегу. Уточнять цель внезапного маневра не пришлось, следующей фразой крестный все пояснил. — Счас токмо подход к реке очистим от одержимых. А там уж и посидим, погутарим, да гостей дорогих дожидаться станем.

— Каких ещё гостей?

— Знамо каких. Тайка подойтить обещалася. Счас у нас там утрясет все хлопоты и прискочет.

Спросить о цели визита не получилось. Правый берег был уже в двадцати метрах и бородокосый дал знак молчать.

— Лодку держи носом по теченью, штоб не вертало. Счас я их угомоню. — произнося эти слова, Прохор, лучший лучник поселка, встал в полный рост, потянул первую стрелу из колчана и занялся привычной работой.

В мастерстве стрелка я не сомневался. Видел не раз, что вытворял, с луком в руках, этот невпечатляющего вида мужичок. Но в прошлых случаях, под ногами у него была земная твердь. Сейчас же опорой служило неустойчивое дно лодки, движущейся вместе с течением реки и, тои дело подпрыгивающей на волнах. В таких условиях не вывалиться бы за борт, который, кстати говоря, особой высотой не отличался. О том, чтобы вести прицельную стрельбу и речи быть не могло. С тем же успехом можно было попробовать жонглировать пудовыми гирями, шагая по натянутому над пропастью канату. Но лучник, вопреки всем законам физики, а также здравого смысла, с, казалось бы, невыполнимой задачей справлялся без особых проблем. Правда, сумасшедшей скорости, которая так поразила меня в самом начале знакомства с бородокосым, не было. На ее место пришла крайняя степень сосредоточенности и безупречный баланс профессионального эквилибриста, позволяющий безошибочно выбирать момент для выстрела.

Первая стрела пробила голову чахлому бегуну, войдя в череп между левым глазом и носом. Вторая — прямо в лоб его собрату по несчастью и степени развития.

Топтун оказался самым старшим из собравшихся на берегу одержимых и, судя по тому, что был единственным из всех, кто хоть как-то прореагировал на безнаказанный расстрел своих товарищей, самым сообразительным. Правда это его не спасло.

Ринувшаяся с угрожающим рыком к лодке тварь быстро потеряла прыть, погрузившись в воду по грудь. Рванулась дальше, замолотила лапами по поверхности воды, став при этом идеальной мишенью даже для неопытного стрелка. Хлопок тетивы прервал неудавшийся заплыв чудовища.