Постигая прошлое

— Чегой ты людей — то зазря губишь? — Неожиданно подал голос Демьян, прерывая возникшее молчание и череду моих размышлений.

— Я ж людей и так не люблю. — в прежней механической манере ответил Комар, правда, перед тем как начать говорить, сделал паузу, словно раздумывая над ответом. — А бывает, что начинает всего крутить, тело огнём горит, да зубы сводит. И пока кого не упокою, сам не успокоюся. И чем больше упокою, тем дольше не крутит. Но баб с дитями не трогаю.

— Про то слыхивал. — кивнул головой Демьян и добавил. — А если тебе заместо людей одержимых упокаивать?

— Не, с одержимыми не помогает почти. Они же не люди уже, а просто зверье до мяса жадное. — Комар отрицательно мотнул головой и добавил. — Я ведь не всех подряд теперь секу, а только тех, в ком зло сидит. После встречи с Пустым вашим, людей я также не люблю, конечно, но ненавидеть перестал, почти.

— А как зло в людях видишь, дар чтоль? — спросил бородокосый.

— Я давно в Улье живу, повидал всякого люда, так что сразу вижу каков человек душою.

— Хех. А про нас чегой сказать могёшь?

— Нет в вас зла. Одна боль в душе, но боль она у всех есть, у каждого своя… Не пойму. И у Пустого боль, а зла почему-то нет. Хотя в прошлый раз зла в нём было через край.

— Тоже, наверное, день неудачный был, вот и злился. — пожал я плечами.

— Нет, я не про то зло говорю, что от погоды дурной или прохудившихся сапог бывает. То зло подобно росе на солнце истаивает. — проговорил босоногий, при этом крестный согласно кивал на каждую произнесенную им фразу. — Но зло, что в душе сидит, оно так просто не сходит, оно как сломанная нога, со временем срастается, но всю оставшуюся жизнь с тобою останется и покою не даст. Такое зло я в тебе видел, оттого и рубануть хотел, но теперь вот гляжу и не вижу, нет его, совсем нет. Сколько живу, а такого никогда не видывал.

И этот туда же! Сначала Таисия называла меня злодеем, ну или не совсем злодеем, но от моих необдуманных действий, по её словам, опасности могут подвергнуться миллионы живущих в Улье людей. Теперь и этот чудак, неделю назад в моей душе какое-то неизлечимое зло разглядел. И был я в ту пору столь злобен и ужасен, что открутил ему голову, а потом, шутки ради, прикрутил обратно. Ну а теперь зло это куда-то подевалось. Видимо потерял вместе с памятью, когда в холодной речке купался.

— Так ты теперь вместе с нами будешь ходить пока не подвернётся случай мне помочь? — спросил я, чтобы перевести разговор на другую тему. К тому же мне и впрямь был важен ответ. Мысль о постоянном присутствии рядом маньяка — социопата, с периодически возникающей необходимостью убить пару — тройку человек, не особо воодушевляла.

— Нет, не буду. Я, конечно, подготовился. Пред тем, как сюда прийти, пятерых охальников, што разбоем промышляли по деревням за Лисьей порубкой посёк, но всё равно, в стороне обожду, лучше мне средь людей пореже бывать. Для людей лучше. Как помощь моя нужна будет, появлюся.

— Лисья порубка?! Полторы сотни вёрст! Энто как жешь ты за два то дня поспел от неё аж досюда? — задал вопрос бородокосый, усиленно хмуря брови, видимо пытался в уме прикинуть самый короткий маршрут.

— У меня свои пути.

— А как прознашь, што Пустому помочь твоя нужна?

— Прознаю. Я же хоть и не с вами буду, но рядом совсем.

— Энто где ж? — с интересом спросил крестный.

— Рядом, только руку протяни. Говорю же, у меня свои пути.

— Хех. Поняли, как помочь понадобица, тянем руку. Токмо куда тянуть — то?

— Не надо тянуть, всё равно не дотянетесь, я сам протяну.

— Лады. Ну, пошли мы чтоль?! — бородокосого ответ явно не удовлетворил, да мне и самому было любопытно узнать, какие такие тайные тропы позволяют перемещаться на большие расстояния со скоростью, превышающей предельно возможную, и прятаться в людных местах на расстоянии вытянутой руки, но Комар дал понять, что делиться этими знаниями не собирается.

Мы двинулись мимо отошедшего в сторону долговязого чудака. Прощаться не стали. Зачем, если он пообещал, что всё время будет пускай и не совсем с нами, но где-то тут, рядом.

Шагая вперёд, успел заметить, что взгляд странных, будто бы лишённых белков, глаз был сосредоточен на мне. В этом взгляде продолжала плескаться опасность, напополам с безразличием и усталостью, и ещё едва заметно отсвечивало грустью. А может просто так показалось.

— Спасибо, что Ольгу помог вспомнить. — донеслось сзади негромкое, когда, шагающий первым, бородокосый уже тянулся к дверям корчмы.

Мы обернулись, но перед глазами предстала совершенно безлюдная улица. Лишь из дальнего переулка в сторону корчмы неуверенным, петляющим шагом двинулись двое весёлых, уже изрядно набравшихся мужичков.

Глава 23

Глава 23.

Чтобы попасть внутрь, пришлось пробираться через тёмный и тесный коридор, заставленный по сторонам ящиками, корзинами и бочками. Учитывая, что из освещения здесь присутствовал лишь небольшой масляный светильник, неясный свет которого едва ли рассеивал царящий полумрак, да и то лишь в малой области вокруг себя самого, наталкиваться на эти самые бочки и ящики пришлось не один раз.

Бородокосый пробурчал что — то о беспутном Медведе, а я представил какой вид может быть у кормы, вход в которую выглядит как чья — то захламлённая кладовка. Опасений добавлял тот факт, что, подобные заведения и в наш век редко могли похвастаться излишней чистотой, что говорить о далёком прошлом, худшие из них в этом плане не слишком отличались от хлева.

К счастью, мои предположения не оправдались. Единственное, что связывало открывшееся нашим взорам помещение с хлевом, была солома, устилающая пол по всей площади, но и она не выглядела грязной и затоптанной, видимо не так давно подстилку поменяли.

Справа от входа поднимала вверх свои ступени неширокая лестница, ведущая, как выяснилось позже, в гостевые комнаты. Большую часть главного зала корчмы заполняли, окружённые крепкими лавками, длинные столы. Сразу за лестницей притулилась закрытая дверь, а уже за ней вырастала стойка. По сторонам стойку облепили помещения, отгороженные от основного зала какими-то несерьёзными перегородками или же попросту занавешенные пологами из плотной ткани.

Освещение, несмотря на ясный день, было искусственным. Мутноватые крошечные окошки давали света исключительно для того, чтобы обозначить своё присутствие. В остальном, царящий вокруг полумрак рассеивался с помощью сальных свечей, в изобилии расставленных на столах и масляных светильников, подобных тому, что встречал нас в заставленных хламом сенях.

Если учесть, что пол застелен сухой соломой, а сами стены, да и всё строение деревянное, возникает справедливый вопрос — почему всё это до сих пор не сгинуло в пламени пожара? Даже несмотря на принятые противопожарные меры в виде глиняных мисок и грубых подобий подсвечников, достаточно одному светильнику или свече, непогашенными оказаться на полу… Ну да ладно, не сгорели же до сих пор.

К дальнеей от входа стене притулился невысокий помост, на котором трое пёстро одетых музыкантов, извлекали из своих незатейливых инструментов простоватую, ненавязчивую, при этом неожиданно приятную мелодийку. У помоста имелось пустое пространство, видимо для любителей поплясать, правда сейчас площадка была свободна, посетители были заняты исключительно выпивкой, едой и разговорами. Кстати о посетителях, они тоже не особо походили на хрестоматийных кабацких выпивох. Никакого мордобития и раскалываемых о голову бутылок, никаких уснувших лицом в тарелке или валяющихся где-нибудь под столом, в луже блевотины, пьянчуг. Конечно, присутствующие здесь люди не выглядели ревностными блюстителями этикета, и образцами смиренного поведения. Ели и пили они шумно, разговоривали в голос, хохотали, спорили, хлопали по столу кулаками, но в целом атмосфера среди посетителей царила вполне дружелюбная и весёлая.

Один из столов, вполовину короче остальных, расположенный в углу, по левую руку от помоста оказался пуст. То ли неудобное расположение и излишне близкое соседство со сценой не располагало посетителей его занимать, то ли ещё какая причина, но нам этот, отстоящий на расстоянии от прочих стол оказался очень кстати. Можно было не таясь обсуждать любые темы, к тому же наяривающие рядом музыканты исключали риск посторонним уловить что-то из разговора. Хотя сам я не понимал, кому могут оказаться интересны наши беседы, бородокосый всё же убедил, что лучше в этом плане поостеречься. По его словам выходило, что несмотря на статус вольного города, каким все считали Красное торжище, особо болтать не стоило, слухачей у местных властьимущих на каждом углу по три штуки, да и помимо них хватает проходимцев, готовых за пару виноградин продать кому надо не только услышанную информацию, но и озвучившего эту самую информацию индивидуума. Это что получается, у них тут своя внутренняя разведка с агентурной сетью имеется?! Хотя, удивляться нечему, на протяжении всей истории человечества властители старались следить за врагами, находящимися не только за пределами своих владений, но и внутри них. Зачастую внутренней разведке уделяли не меньшее внимание, чем внешней. Подобные организации были и в более ранние времена, взять тех же фрументариев в древнем Риме, или чуть позже уже у нас, созданная Иваном Грозным опричнина.