Страница 70 из 364
— Вы свободны, — почти слово в слово повторил первый из гипнотизеров, повернув ко мне точную копию лица своего главы. — О нашем решении Вас известят, когда оно будет принято.
Я мчался по лестнице вниз через две ступеньки. Переводя дух — я прямо мозоль себе натер на языке этими «С вашего позволения» и «Если не возражаете». И главное — даже мысленно душу отвести не мог. Макс же потом скалиться будет. И где решение? Мариновать они меня еще будут! Макса так сразу в штат ввели. И плевать, если он все еще прослушку ведет — ставлю вопрос вполне официально: это с каких таких пор наши верхи кандидатуру темного без раздумий принимают, а главу отряда, ими же поставленного этих темных в узде держать, выставляют за дверь их вердикта ждать?
Стоп. Это вопрос на потом. Когда эту муть в верхах разгребем. Отставку мою они примут — если что, и этот вопрос ребром поставлю — а вот если только этим все и закончится …
Уйду в леса. В голове не так в знакомый колокол бухнуло, как выстрелило — словно из стартового пистолета, которым забег начинают. Не понял — я же и так уже бегу! От неожиданности я сбился с шага и чуть не сверзился с середины пролета. Чуть, Макс, чуть — и не мечтай! Так, добавить в павильоне лестницу покруче и погонять по ней орлов. С пинка.
Нет, до чего дошел, а? Карьеру коту под хвост своими руками спустил, унижение вместо благодарности за верную службу взамен получил, сам вариант перехода на нелегальное положение рассматриваю. И это, если еще сам. А если мне Макс эту мысль подсунул, то где законное возмущение? Чего это кровь быстрее по жилам побежала? От предвкушения? Так я, вроде, всегда с другой стороны погони был. Нет, не доводит неформальное общение с темными до добра. Точно пора увольняться.
Глава 8.11
И из Макса вытрясти, как он на таком расстоянии сканировать умудряется. Пригодится, если придется-таки в бега податься. Так же, как и своя собственная мысленная сеть информаторов — чем шире, тем лучше. Погоню с любой стороны держать под контролем надо.
Я затормозил на этаже целителей. Заглянув в кабинет их главы, я молча поманил ее на выход и резко провел ладонью под подбородком. Вот мне эти гражданские еще, с их выпученными глазами — непонятно, что ли, что дело срочное?
— Я хотел предупредить Вас, — негромко заговорил я, как только она вышла в коридор, — что наверху знают о возвращении памяти той новенькой, которой вы … занимались по ее прибытии. Вы же об этом не докладывали после сканирования ее хранителя?
— Мы доложили обо всем, что нам удалось узнать, — натянуто ответила глава целителей.
— Вот давайте на этом и остановимся, — согласно кивнул я. — Типа в голове у него был полный кавардак — для него это нормальное состояние. А после того, как Ваш сотрудник сообщил ему, что причиной сканирования является необъяснимое поведение его бывшей подопечной, его вообще с катушек сорвало. Он тогда решил, что у нее снова память вычищена — вот только это вы и выудили. На том и стойте, — добавил я, — иначе под расследование загремите.
Глава целителей коротко кивнула, поджав губы, и повернулась к двери своего кабинета.
— Я бы также хотел быть в курсе этого расследования, — бросил я ей в спину, — если оно все же случится.
— А я бы не хотела, — снова повернулась она ко мне лицом, на котором уже и глаза в щелки превратились, — чтобы Вы появлялись в моем отделе слишком часто.
— Не буду, — пообещал я, и глянул по сторонам.
За что бы тут зацепиться, чтобы ее вызывать? Чего-то не очень. С Татьяниным балбесом мы в качестве сигнала Маринину палату в земной больнице выбрали, в которую она после покушения попала — и то поначалу не всегда срабатывало. А тут вообще все на одно лицо — эту дверь можно сто раз себе представлять и никакой гарантии, что одна и та же будет.
Стоп. Кто сказал, что нужно именно место? Темный мыслитель — так это теоретикам можно зубами за свои догмы держаться, им не нужно оперативно по ситуации реагировать. А с целителями меня точно может связать один образ. Причем такой, о котором больше никто ни в зуб ногой.
— Вам знакома эта картина? — вызвал я в памяти бесчувственное лицо Татьяны сразу после аварии. — Сканируйте.
Я был почти уверен, что память ей чистили сразу, когда она еще без сознания была и даже малейшего сопротивления оказать не могла.
Опять глаза выпучила! Нормально? Как заключенного — с доказанным составом преступления — так полдня обхаживали, чтобы он позволил им заглянуть в ту карусель, которая ему мозг заменяет. А как главный каратель сам свое сознание открыл — так на него с таким видом смотрят, словно он в выгребной яме покопаться предложил.
— Вам письменное заявление нужно, что я не возражаю? — процедил я сквозь зубы.
Глава целителей тряхнула головой, взгляд у нее сделался сосредоточенным, потом на лице у нее мелькнула болезненная гримаса …
А потом мне очень не понравилось ее следующее выражение. Острое такое, охотничье. Это чего — если уж копаться в выгребной яме, так по полной? Что-то в последнее время слишком много желающих щупальца запустить поглубже в мысли главного карателя. Даже если их от этого воротит.
Я со всего размаха шарахнул блоком по непрошеному любопытству.
— Кто Вас этому обучил? — резко спросила глава целителей, прищурившись и отступая от меня на шаг.
— Не важно, — отрезал я. — Когда перед Вами появится этот образ — это значит, что я Вас вызываю. Чтобы новостями обменяться. Вы со мной точно также можете связываться.
Теперь она не просто глаза выпучила — они у нее выкатываться начали. А вот слова никак — она уже ртом воздух хватать начала. Вот не понял — мне ее лекарей звать, чтобы начальство спасали, или своими методами в чувство привести? Нет, мне контакт со всей ее командой точно не нужен.
Я сделал к ней шаг — больше ничего не понадобилось. Она отшатнулась от меня, впечаталась спиной в свою дверь — сработало, как тычок в спину человеку, подавившемуся едой.
— Я решительно протестую! — зашипела глава целителей, задыхаясь. — Это провокация! Непосредственный мысленный контакт категорически запрещен …
— Так же, как и эксперименты над курсантами, — с готовностью подхватил я ее мысль. — Проходящими всего лишь первичную подготовку в вашем павильоне.
Плюющееся возмущение остыло. Я бы даже сказал — застыло. В позе неприступной крепости.
— Ваши обвинения беспочвенны и бездоказательны, — холодно объявила крепость о готовности к любой осаде.
— Я не обвиняю, а констатирую факт, — хмыкнул я. — У той экзекуции свидетели были. Я даже ставлю Вас в известность, что закончилась она полным пшиком. Ваш подопытный кролик подавил все поставленные блоки. Сам. После окончания эксперимента и признания его удачным.
Стены крепости рухнули. Оставив открывшийся за ними гарнизон полностью деморализованным.
— Это невозможно! — выдохнула глава целителей.
— Оказалось, что очень даже, — пожал я плечами. — Блоки он не уничтожил — под постоянным давлением держит.
— Кто его обследовал? — снова прищурилась она.
— Не сомневайтесь, — покачал я головой. — Есть у нас умелец — уровня уж никак не ниже Вашего.
В ее прищуре опять появилась охотничья цепкость.
— Куда распределили … курсанта? — небрежно поинтересовалась она.
— Туда, где Вы до него не доберетесь, — ухмыльнулся я с понимающим видом. — Без моей помощи. Так что — на связи?
Взгляд главы целителей становился все острее. Я прямо физически укол почувствовал. В блок. Ну-ну. Я этот блок в свое время на Максе проверил. А потом на их мыслителе, для верности.
— Вам известно, — медленно протянула глава целителей, откинув голову и снизив голос, — что упомянутый Вами свидетель в состоянии ощущать полностью … скрытых … коллег?
Я молча смотрел на нее. Не отрицая и не подтверждая услышанное. Если до верхов дойдет и прижмут официально на предмет сокрытия угрозы безопасности всего сообщества — сошлюсь на шок. И даже пол-звуком при этом не совру.