Ангел-мечтатель

— Какую еще комедию? — забубнила она, ни к кому конкретно не обращаясь. — Это кому комедия? У меня голова как тронулась, так и не останавливается! Татьяна — ангелица, это кто такое выдержит?

— Ну ты, Свет, как скажешь! — чуть не поперхнулась я чаем. — Это же все равно я! Вот, — я снова раскрыла ей ладонь, — потрогай меня!

— Потом! — Она уже не отшатнулась, но все же слегка отстранилась. — Дай мне мозги в голове назад сложить.

— Как в меня вдвоем вцепились, — фыркнула Марина, — так ничего, а теперь дергается она!

— То не считается, — огрызнулась Светка, — я в тебя вцепилась. А ты? — вдруг рявкнула она на меня, впервые глянув мне прямо в лицо. — Если бы еще только ты! У нас же какая компания хорошая была — а теперь что выходит? Большая половина в ней — нелюди? У меня же теперь в семье крестница полу-ангелицей оказалась! И сын к такой же пристроился — а внуки пойдут, как мне с ними разговаривать?

— И что — компания хуже от этого стала? — тихо спросила я — от обиды у меня в горле запершило. — И Дара с Аленкой тебе уже не по нраву? Может, и Игорь тоже? Так вели Олегу от них подальше держаться — только он смелее тебя оказался! Марина, да скажи ты ей! — по привычке воззвала я к самому авторитетному голосу в нашей троице.

— А я тебе уже тысячу раз повторила, — громыхнул самый авторитетный голос, — что с ангелами отлично можно общий язык найти — если в узде их держать.

— То тебе можно, — отрезала Светка, — тебе вечно все с рук сходит. А обычному человеку — который всю жизнь ангелов бесплотными посланниками Божьими себе представлял — что делать?

— Свет! — Я взяла ее за дернувшуюся руку и крепко сжала, чтобы не вырывалась. — У нас всех, что, рога вдруг выросли? Изо рта огонь, из ушей пар, а из глаз молнии? Мы же не изменились — так в чем дело?

Светка с Мариной переглянулись — и лица их сделались одинаково непроницаемыми.

— Да нет, Татьяна, — снова повернулась ко мне Светка, — ты-то как раз изменилась. У тебя взгляд другой стал — словно ты много всякого повидала. Так ты расскажи-то! Что там с тобой было? Что там вообще происходит — ну, потом, после …

— Вот и я бы об этом послушала, — прищурилась Марина. — И в подробностях.

В подробностях получилось только на следующий день — в дверь вежливо постучал Люк и сообщил мне, что наше время истекло.

Мы вернулись за пару минут до окончания утренней разминки наших ангелов — он как раз успел мысленно напомнить мне о строжайшей тайне наших отлучек. И испарился.

На моего ангела отсутствие Лю … нет, уже, наверно, опять Винни, хотя он по возвращении так и остался в невидимости — а потом и ушедшего в главную ангельскую администрацию за отчетами Стаса — подействовало, как валерьянка на кота. Он ни минуты в покое усидеть не мог, принимая то одну, то другую нелепую позу, вздыхал, что-то бормотал себе под нос — и то и дело бросал на меня умильные взгляды.

Я же с головой ушла в работу, загнав все еще столь свежие и яркие воспоминания о земле и землянах как можно глубже в свой батискаф. Моя панель все еще работала в отложенном режиме, и после часа лихорадочной — куда быстрее прежнего — диктовки я смогла снова и снова перебирать их в памяти. Слово за словом, жест за жестом, взгляд за взглядом, словно едва утоливший голод — крошки, оставшиеся от случайно найденной краюхи хлеба, но смаковала я их все в том же батискафе — полная поглощенность Макса своей панелью вовсе не значила, что «жучок» тоже оглох и ослеп.

Мой ангел не угомонился и во время перерыва. Не успели мы расположиться в уютных креслах, в которых мне особо тепло земля вспоминалась, как он разразился слишком даже для него страстной речью о великом ангельском умении понимать и прощать, видеть истинную суть явлений за их кажущимся фасадом и высоко ценить чистосердечное раскаяние.

Макс язвительно попросил его привести примеры всего вышеперечисленного в отношении его течения.

Тень тоже встрял со своей вечной песней о необходимости проливать ангельскую благодать исключительно на достойных.

В отсутствие Стаса разорались они не на шутку, постоянно выдергивая меня из моей нирваны. И с каждым разом я все больше закипала: вон там, на земле, остались наши дети и близкие нам люди — не говоря уже обо всех остальных — остались без какой-либо защиты, кроме нас, а эти что творят? Там дети смогли всех вокруг себя сплотить, а этим все неймется друг друга лишний раз пнуть?

Хорошо, что перерыв, наконец, закончился. Осталось только Стаса дождаться — при нем они все и дышат-то через раз.

Глава 12.16

Стас, однако, тоже вернулся позже обычного — и тоже мрачнее тучи. Причина чего открылась, когда Тень вышел на свой личный ежевечерний моцион.

— Значит, так, — обвел Стас свинцовым взглядом всех оставшихся. — Тут ко мне наш великомудрый спец по технике подкатился. Пока вы там прохлаждались, — ткнул он пальцем в потолок, — он опять в оборудовании покопался. На случай экстренной связи, как мне было заявлено. Так что, как на экране все замрет — ждите друга.

Не сговариваясь, мы все, словно по команде, повернулись к единственному пустующему до самых недавних пор столу — панели на нем не было.

— Очень интересно! — не отошел еще мой ангел о целого дня свободы. — А если там все замрет, а потом так и заклинит? Кто за это отвечать будет?

— А вот меня больше интересует, — мрачно процедил Стас, играя желваками, — что там будет происходить до того, как все замрет. На мысли можно хоть блок поставить, а с этими новомодными цацками … — Он глянул вопросительно на Макса.

— Следует ли понимать, — прищурился тот, растягивая слова, — что на твоей панели может обнаружиться нечто такое, что ты от нас — опять — скрываешь?

— Ты это на что намекаешь? — начал багроветь Стас, приподнимаясь.

— Хватит! — резко хлопнула я ладонью по столу. — Вы все здесь одно дело делаете или уже забыли об этом? Вам о земле нужно думать, о том, как и чем ей помочь — а вы только повод ищете, чтобы очередную подножку друг другу подставить? Зачем вы здесь тогда? Я говорю раз и навсегда — хватит!

Они уставились на меня так, словно с ними мой стол заговорил. А ведь я для них здесь как раз и была всего лишь элементом интерьера — всегда на месте, всегда функции свои выполняет, всегда молчит. Ну и ладно — интерьеру уж точно глупо ждать, пока ему слово дадут. Ему его нужно самому брать — эффект полного остолбенения гарантирован, глядишь, и договорить успеет.

Первым пришел в себя мой ангел — выпрямился, расправил плечи, нос к потолку задрал и засиял такой гордой улыбкой, словно это ему, а не мне удалось Стаса дара речи лишить.

Его позерство сработало прямо в противоположном направлении, вернув Стасу этот дар приумноженным.

— Татьяна, ты здесь давай не зарывайся! — тут же обрушил он его на меня. — Не тебе о сплоченности рядов говорить — я еще с твоей попыткой саботажа не разобрался!

— Не сметь так с моей … — ринулся мой ангел усугублять свое обычное воздействие на Стаса.

— Так давай разберемся! — перебила я его, чтобы они снова не вернулись в ту самую привычную колею, из которой я их только что случайно выбила. — Я хотела остаться на земле. Я могла там остаться. И вернулась я не для того, чтобы опять наблюдать, как вы пасочками в песочнице бросаетесь. Не прекратите — я уйду! Мне Винни слово дал. — Так, завтра первым делом сообщить ему об этом.

У Стаса на лице отразилась крайне напряженная работы мысли — причем, похоже, одной, направленной на прочесывание каких-то воспоминаний.

Макс разглядывал меня с непонятно расчетливым выражением — словно подыскивая мне новое место в своем видении мира.

А из моего ангела как будто весь воздух выпустили — он сник, жуя губами и стреляя в меня глазами с обидой, упреком и надеждой одновременно.

К вечеру в нем определенно победила надежда — он принялся заглаживать вчерашнюю грубость с таким рвением, что мне некогда было думать ни о своем сегодняшнем побеге на землю, ни о завтрашнем его повторении.