Страница 56 из 82
Поэтому мне необходимо сообщить имя автора, от кого узнал я все то, что расскажу, чтобы посрамить желающих исказить правду. Да знают они, что о делах, о которых я поведаю теперь, рассказал мне блаженный Аредий,[84] аббат Лиможский, чадо самого святителя Никиты, воспитанный и введенный им в церковный мир. И не думаю, что он мог ошибаться, поскольку в то время, когда он рассказывал мне это, Господь через него возвращал зрение слепым, парализованным — способность двигаться, а одержимым, изгоняя из них бесов, возвращал разум. Нельзя поверить в то, что он мог пожелать быть окутанным облаками лжи — он, кого Господь так часто защищал от обыкновенных дождевых облаков, что ни единая из падающих капель не касалась его в то время, когда окружающие промокали до нитки.
Короче говоря, сомневаться в таком очевидце означает не доверять благодеяниям Божиим. Вышеупомянутый нами Священник так говорил о Епископе, о котором у нас сегодня пойдет речь: “Истинно, брат мой возлюбленный, что многое о святителе Никите узнал я из свидетельств добрых людей, но больше видел сам, своими собственными глазами или узнал от него самого, хотя понудить его рассказать это было весьма непросто. И даже, хотя в простоте он рассказал нечто о том, что Господь изволил сотворить через него, он столь далек был от того, чтобы исполниться от этого тщеславием, но рассказывал мне с сокрушением и слезами на глазах, приговаривая: “Я для того, возлюбленное чадо мое, решился рассказать тебе это, чтобы, живя в невинности сердца, ты о подобном размышлял. Ибо никто не будет знать, как подняться до вершин добродетелей Господних, пока он не будет “неповиненъ рукама, и чистъ сердцемъ”, как поет в песне своей Давид (Пс. 23, 4)”. Поговорив так со мной, начал он свой рассказ”.
1. Святителю Никите от самого рождения было предопределено церковное служение. Действительно, едва он родился, голова его была еще без волос, как это бывает у новорожденных, но красивый ободок волос окружал темечко так, как это бывает у священников. Видев это, родители его воспитывали с величайшим тщанием, обучили письму и прочили ему место аббата монастыря.
И в монастыре явил он такую верность Господу, что, когда старый аббат преставился, он стал его преемником. Исполняя свои обязанности, он так усердно наставлял и исправлял братию, что не только понуждал их воздерживаться от дурных дел, но не разрешил никому грешить и словом, говоря: “Возлюбленные, мы должны избегать любых шуток и пустых слов, ибо точно так же, как должны мы предстать совершенно чистыми пред Господом плотью своей, так и уста наши должны открываться лишь для славословия Бога, ибо три рифа есть, на которых человек может сесть на мель: когда он думает, когда он говорит и когда он действует. Возлюбленные, избегайте вольности, зла и самих плохих поступков”. Так он давал эти и многие другие наставления братии своей, чтобы соделать их чистыми и угодными Господу.
Его очень любил и почитал король Теодорик, ибо он часто обличал Короля в грехах и проступках, стараясь совершенствовать его обличениями. И потому, когда преставился епископ города Трира, Король призвал на кафедру Никиту. В этом отношении согласие народа и указ Короля были единодушны, и почтенные особы, самые знатные, повели его к Королю для поставления в епископа. Когда на закате солнца они прибыли к городу и приготовились разбить лагерь для отдыха, то поспешили распрягать своих коней и пустить их на поля бедняков, где росла пшеница. Увидев это, блаженный Никита, охваченный состраданием, сказал: “Быстро гоните коней из полей бедных людей; иначе лишу я вас причастия”. Люди стали с негодованием говорить ему: “Что ты говоришь? Ты не вступил еще в управление епархией, а уже угрожаешь лишением?” Он отвечал: “Истинно вам говорю, Король вызвал меня из монастыря моего, чтобы возложить на меня ношу эту; конечно, исполнится воля Господня, а не Короля о мне”. Потом он быстро пошел и изгнал лошадей с посевов, а позже был препровожден в город, окруженный восхищением тех людей.
И в сердце своем, и в деяниях боялся он только Господа, не выказывая лицеприятия пред сильными мира сего. Однажды, сидя в кресле епископском и слушая чтения, он почувствовал непонятно что на своей шее. Попытался два-три раза стряхнуть рукой то, что так сильно давило. Повернул голову вправо-влево, ошутил приятный аромат и понял, что это груз епископской ноши.
2. С того времени, как стал он епископом, так сурово относился ко всем, кто нарушал заповеди Божии, что через глашатая объявлял о приближении смерти. Думаю, мне следует сказать кое-что об этом, чтобы утвердить обличения духовные для наставления мирян или для исправления жизни королей.
По смерти короля Теодорика во владение королевством вступил его сын Теодеберт, и совершил он много неправедного, за что Епископ часто сурово обличал его — и в тех случаях, когда нарушителем являлся сам Король, и тогда, когда пренебрегал наказанием тех, кто совершал беззакония. Однажды Король вошел в церковь в сопровождении тех людей, которые были отлучены Епископом. После того, как, согласно древнему канону, были прочитаны положенные тексты и возложены Дары на алтарь, Епископ сказал: “Празднование литургии сегодня здесь не будет закончено, пока не изыдут из церкви отлученные мною”. Король попробовал было возразить, но какой-то юноша из толпы присутствующих внезапно одержим стал бесом и, терзаемый болью, в страданиях стал во всю мочь кричать, прославляя добродетели Святителя и осуждая преступления Короля. Он кричал, что Епископ хранит целомудрие, а Король совершает прелюбодеяния; что первый богобоязнен и смиренен, а второй, обладая королевской властью, возгордился, что Епископ предстоит пред Богом безупречным, а Короля скоро сгубит сатана. И когда Король, объятый страхом, попросил, чтобы одержимого отрока удалили из церкви, Епископ произнес: “Сперва вели, чтобы удалили из церкви тех, кто сопровождает тебя и кто виновен в кровосмешениях, убийствах, прелюбодеяниях, тогда Господь велит и тому умолкнуть”.
Король тут же повелел отлученным выйти из церкви. Когда их удалили, Епископ сказал, чтобы вывели и одержимого. Но тот обхватил колонну, и десять мужчин не могли его оторвать. Тогда Святитель Божий, сотворив под облачением (не желая, чтобы его прославляли) крестное знамение, велел бесу отпустить юношу. Тот тут же упал на землю вместе со всеми державшими его, а через мгновение стоял уже исцеленный. После службы его не могли найти, и никто не знал, откуда он пришел и куда ушел. Тем не менее, большинство людей думало, что он был послан Господом, чтобы всем стало известно о и делах Короля, и о деяниях Епископа. Потом случилось так, что благодаря молитвам Епископа Король стал мягче, и пастырь Христов, удостоенный дарами небесными, мог по справедливости слышать словно к нему обращенные пророческие слова: “Аще изведеши честное от недостойнаго, яко уста Моя будеши” (Иер. 15, 19).
Епископ ежедневно говорил людям проповеди, обличая пороки каждого и постоянно молясь о прощении тех, кто в грехах исповедался. В результате, из-за того, что он прямо указывал на проступки многих людей, по отношению к нему разжигалась ненависть. И он бы пошел и сдался бы гонителям, и обнажил бы шею пред занесенным мечом, но Господь не допускал пострадать ему от чьего-то зла. Он действительно желал умереть за справедливость, если нашелся бы достаточно жестокий враг, и говорил он часто: “Вожделею до смерти пострадать за правду”. Несколько раз отлучал он за недолжное короля Клотэра, и тот напрасно грозился ему ссылкой: Епископ ничего не боялся.
3. Однажды, когда он был отправлен в ссылку, когда другие епископы, во всем слушавшиеся Короля, отвернулись от него и все его люди покинули его, Никита спросил дьякона, который один из всех остался верен ему: “Что ты собираешься делать? Почему не последовал со своими братьями и не пошел, куда пожелаешь, как сделали другие?” Тот ответил: “Покуда жив Господь Бог мой, я не оставлю тебя, покуда в теле моем есть дух”. — “Раз ты так говоришь, я открою тебе то, что угодно было Господу дать мне знать, что завтра в этот самый час все почести, которых я был лишен, вернутся ко мне, я буду возвращен в свою церковь, а покинувшие меня придут ко мне в большом смущении”.