Страница 40 из 82
3. Хочу рассказать также о том, как диавол, пытаясь обмануть его при помощи разных уловок, но видя, что не может ему повредить, пошел в открытую атаку на него. Так, однажды ночью он внезапно пробудился ото сна и увидел, что келья его горит. В ужасе вскочив, он отыскал дверь. Но не в силах ее открыть, пал ниц в молитве; а потом когда перед собой и вокруг себя оградился спасительным знамением (креста), то увидел, что призрачное пламя немедленно исчезло, и понял, что то было диавольское наваждение. Это тут же открылось блаженному Протасию, отшельничавшему тогда в монастыре Канбидобринз, и он тотчас же послал брату своему из своей кельи монаха, чтобы изгнать диавола и сказать: “Ты должен, любимейший брат мой, мужественно отражать нападки диавола, не бояться никаких его мошенничеств, но преодолевать все, что он выдумает против тебя, постоянной молитвой и крестным знамением, потому что он всегда пытается одолевать рабов Божиих подобными искушениями”.
Блаженный человек состарился и, совершив все предписанные ему добрые дела, отошел ко Господу. Могила его все еще часто прославляема бывает Божественной силой. Вот сколько знаем мы об этом святом человеке, и если те, кто знает больше о нем, захотят написать что-то во хвалу ему, мы это только приветствуем.
Примечания
Преподобный Портиан (по-французски Saint-Pourcain) умер примерно в 527 году, память его 24 ноября.
Монастырь преп. Портиана положил начало городу Сен-Пурсен, примерно в шестидесяти километрах к северу от Клермона. Монастырь существовал до Французской революции; сегодня все, что осталось от него, — это церковь Святого Креста, построенная в романском стиле.
Случай, когда блаженный отшельник Протасий (также вспоминаемый 24 ноября) отправил преп. Портиану увещевательное послание, касающееся бесовских уловок, напоминает иной случай из жития XIV века преп. Павла Обнорского, когда его духовный наставник преп. Сергий Нуромский сказал ему, что кажущееся разрушение его кельи не реальность, но бесовский обман (см.: “Северная Фиваида”, изд. Братства преп. Германа Аляскинского).
6. Святитель Галл, СЫН СЕНАТОРА, ПОКИНУВШИЙ МИР И ОБРЕТШИЙ НЕБО
Память 1/14 июля (+ 551)
Стоящие в миру на вершине власти всегда горячо стремятся к тому, что может удовлетворить их страсти: купаются в почестях, кичатся своим благосостоянием, заваливают суды исками, живут воровством, находят удовольствие в злословии, алчно жаждут золота, которое тускнеет, а когда у них уже все есть, воспламеняются желанием иметь больше, и чем больше они скапливают, тем больше хотят, как сказал Прудентий,[72] “ибо жадность к золоту только возрастает от обладания им”.
И так получается, что пока они упиваются роскошью этого мира и обольщаются пустыми почестями, они совершенно не думают о том, что им действительно стоило бы узнать, и не принимают во внимание то, что невидимо, до тех пор, пока обладают, себе на горе, тем, что по их мнению может насытить их души. Но есть и другие, которые, подобно птицам, вырвавшимся из клеток и взлетевшим высоко вверх, освободили души свои для чего-то возвышенного. Оставив и презрев земные блага, они все силы свои обратили к небесному.
Одним из таких был святитель Галл, житель города Клермона, которого нельзя было отвратить от любви ко Господу ни богатством его рождения, ни высоким саном сенатора, ни огромным богатством, любовь которого к Богу не могли уменьшить ни привязанность отца, ни нежность матери, ни ласки тех, кто его вынянчил, ни послушание собственных слуг. Ни во что он не ставил все это, возлюбив Господа и дав обет служить Ему, подчинился монашескому уставу, так как знал, что юношеский жар можно преодолеть только строжайшим блюдением себя. Знал он также, что должен подняться от низин этого мира к высшему и терпением обрести ту высоту славы, которой позднее суждено было придти.
1. Святитель Галл с детства посвящен был Господу; он всей душой любил Бога и дорожил всем тем, что, как он знал, любит Господь. Имя его отца было Георгий, а мать звали Леокадия, из рода Вектия Эпагата, претерпевшего мученичество в Лионе, согласно “Истории (Церкви)” Евсевия.[73] Они были в числе главных сенаторов, и в Галлии нельзя было найти никого более благородного и родовитого происхождения. И хотя отец его хотел приискать для него дочь какого-нибудь благородного сенатора, он уехал с молодым слугой и удалился в монастырь Крононес в десяти километрах от города Клермон, смиренно прося аббата, чтобы тот удостоил его пострига. Сей аббат, видя столь миловидного и благоразумного отрока, спросил его имя, из какой он семьи, из какой страны. Тот ответил, что зовут его Галл, он гражданин Клермона и сын сенатора Георгия. Когда аббат узнал, что юноша принадлежит к первой семье города, то сказал: “Желание твое похвально, сын мой, но сначала об этом должен узнать твой отец, и если он даст согласие, я выполню твое желание”. И аббат послал его к отцу его, дабы узнать распоряжения того относительно сына. Отец, несколько опечаленный, сказал: “Это мой первенец, и я хотел, чтобы он сочетался узами брака, но если Господь удостоил его принять Себе в служение, то да исполнится воля Его, а не моя”. И добавил: “Сделайте то, о чем по вдохновению Божию просит Вас сын мой”.
2. Тогда аббат услышав все это от посланных своих, сделал юношу клириком. Тот же сохранил неповрежденное целомудрие: воздержался от юношеских излишеств, а, став старше, не испытывал недостойных желаний. Голос его был дивной мягкости, пел он приятно; подолгу сидел за книгами, любил поститься и сильно ограничивал себя в еде. Когда блаженный епископ Квинтиан приехал в этот монастырь и услышал, как он поет, то не дал ему там дольше оставаться, забрал с собой в город и как духовный отец воспитал его в сладости духовной жизни.
После смерти его родного отца, поскольку голос его день ото дня становился все лучше и лучше и среди людей он пользовался величайшим уважением, король Феодорик был извещен о нем, и юношу привели к нему. Королю он так понравился, что тот возлюбил его больше собственного сына. И Королева питала к нему столь же сильную любовь не только из-за красоты его голоса, но и за его целомудрие. В то время король Феодорик забрал из Клермона многих клириков, которым определил служить Богу в церкви Треве, и там никогда не позволял блаженному Галлу отлучаться от себя.
Так и было, что когда Король отправился в Кельн, Галл поехал с ним. В том городе было капище, наполненное разными украшениями, куда варвары тех мест обычно приносили приношения и где они объедались и опивались вином до блевотины. Там они также как богам поклонялись своим идолам и ставили сделанные из дерева изображения разных частей человеческого тела, когда это место у них начинало болеть. Как только святой Галл узнал об этом, то немедленно поспешил туда с еще одним клириком и, пока там не было этих невежественных язычников, они разожгли огонь и сожгли все капище дотла. Но язычники, увидев, как поднимается в небо дым, кинулись искать поджигателя и, найдя его, стали преследовать с обнаженными мечами. Он бежал от них и спрятался в королевском дворце. Король, узнав из угроз язычников, что произошло, обратился к ним с мягкими словами и тем успокоил их неразумный гнев. Блаженный часто со слезами вспоминал об этом поступке и говорил: “Горе мне, что я не остался там, чтобы в том закончить жизнь свою”. В то время он был диаконом.
3. Когда блаженный епископ Квинтиан по воле Божией окончил свои земные дни, святой Галл жил в Клермоне. Обитатели Клермона собрались в доме священника Императа, дяди Галла, оплакивая смерть епископа и рассуждая, кого следует поставить на его место. Они долго говорили об этом, а потом все разошлись по домам. После того, как они ушли, святой Галл позвал одного из клириков и, исполненный Духа Святого, сказал: “Почему сокрушаются эти люди? К чему они стремятся? О чем думают? Все это ни к чему, так как епископом буду я! Господь меня удостоил уже этой чести. Что касается тебя, то когда ты услышишь, что я удалился от короля, бери запряженного коня моего предшественника и приезжай ко мне. Но если ты ослушаешься меня, берегись, потому что позже об этом пожалеешь”.