Бедная овечка

— Я, вообще, не понимаю, по каким критериям он выбирает жертв?

— Да, действительно, в его поступках никакой логики. По крайней мере на прошлой неделе он никого не убил.

— Это потому что он очень осторожный и осведомлен о нашем приезде. Собственно говоря, как и весь город, — не удержался и сделал ремарку суровый Перегудов.

Спецгруппа из Москвы хотя бы в этом была права, во всем остальном они шли по ложному следу, совершенно в противоположную сторону.

Стажерка Валюшкина тяжко вздохнула, никто не обратил на ее печальный вздох внимания. А спроси сейчас у нее — кто убийца? И, наверное, она бы призналась, правда никто не спрашивал.

Сырой сентябрьский вечер пробирал промозглым свежим воздухом до костей. Максим вышел из здания полиции и поежился от холода, он не спеша натянул кожаные перчатки, задрал голову и еще раз посмотрел на окна кабинета, где всё ещё горел свет. Астахова и Перегудов не спешили домой, обладая обширным багажом знаний по психологии они продолжали составлять портрет преступника. Дорошеву пока далеко до их профессионализма, он лишь путался под ногами и скучающе зевал. В конце концов Лариса Георгиевна не выдержала и отпустила уставшего следователя домой.

За его спиной скрипнула железная дверь, стажерка Валюшкина так же спешила домой.

— Алена, вас подвезти? — спросил улыбаясь Максим.

Она потупила глаза и пробормотала что-то невнятное.

— Давайте хотя бы до остановки вас доведу? — Дорошев всегда был галантен с дамами и предложил девушке взять его под руку.

Алена смущенно улыбнулась.

— Хорошо, — согласилась она и неловко спрятала руки в карманы.

Дверь снова заскрипела, Колмаков остановился на ступенях, достал сигарету и заметив удаляющихся вдалеке коллег, застыл с сигаретой в зубах.

— Могу я кое-что спросить? — по дороге задала вопрос Валюшкина.

— Конечно.

— Как думаете, убийца мог убивать из-за мести?

— Вымещать злобу на других женщинах, это вы имеете в виду?

— Ну, можно сказать и так, — девушка не смела взглянуть на молодого мужчину, смотрела под ноги, будто боялась споткнуться на ровном месте.

— Ненависть к женскому полу вполне могла послужить мотивом. А почему вы спрашиваете?

— Просто, забудьте, — вдруг испугалась стажерка.

— Алена, — Максим остановил ее, — вам что-то известно?

Ему сразу показалось подозрительным поведение стажерки, а теперь еще и странный вопрос, она явно что-то знала, но боялась.

— Нет, — соврала Валюшкина, не поднимая глаз.

— Вы кого-то подозреваете?

Девушка неловко потопталась на месте, быстро взглянула в сторону полицейского участка и неестественно побледнела. Дорошев проследил за ее взглядом — у входа курили двое мужчин, одного он хорошо знал — это Панин, а второго тоже видел, но имени не запомнил.

— Мне пора, до свидания, — скороговоркой проговорила стажерка и поспешно заскочила в автобус.

Кипиш в городе

Панин тыкал средний палец в спину удаляющимся москвичам, те оскорбительного жеста не видели, так как на затылке глаз не имели, но тем не менее Астахова почувствовала негативные вибрации и обернулась.

— Вы что-то хотели?

— Нет-нет, — пролепетал капитан, — хорошего рабочего дня.

Минуту назад он поинтересовался, как продвигается расследование, на что Лариса Георгиевна пространно ответила: “Не беспокойтесь, продвигается”.

Все трое абсолютно не желали контактировать со скользким типом.

“Ну ничего, я вам сейчас устрою”, — подумал злостно Панин и поехал подговаривать родителей убитых девушек не сотрудничать с москвичами.

С семьей Анжелы никаких проблем не возникло, они уже заочно ненавидели выскочек из столицы. Виталий Егорович умел подлить масла в огонь, придумывая на ходу аргументы:

— Лезет со своим длинным шнобелем, — имел он ввиду орлиный нос Ларисы Георгиевны, которую почему-то особенно невзлюбил, — в каждую дырку! И чего тебе надо? Мы здесь и сами справимся!

— Ну, говорят же убийцу ищут, — неуверенно подала голос мать покойной Анжелы.

— Убийцу, — передразнил ее Виталий Егорович, не имея больше доводов против расследования. — А что ты думаешь, найдут имя убийцы в брюхе твой дочери?! Извини конечно, но они же собираются еще раз девочку распотрошить, по кусочкам разобрать, как будто Сан Саныч лох деревенский, не знает, как вскрытие проводится!

Родители Анжелы ахнули.

— Какой кошмар!

— Ага! — нащупал верное направление Панин. — То ли еще будет! Мало вам: одни похороны вы пережили, ничего и второй раз переживете.

— В смысле?! — возмутился отец. — Это что, мы должны еще раз Анжелку хоронить за свои же деньги?! Нам похороны в шестьдесят тысяч обошлись, еще и не хватило, всем соседям торчим по пятихатке! И что еще раз хоронить?!

— Ну так, — двусмысленно ответил следователь, конечно он им не скажет правду: деньги на эксгумацию и повторное захоронение выделяются из бюджета.

— Да хрена им лысого! — вскричал мужчина и ударил кулаком по столу.

— Вот! — одобрительно заметил Панин. — Вот так им и скажешь. Ничего не бойся, правда на нашей стороне.

***

“Сейчас я вам устрою теплый прием!” — посмеивался Виталий Егорович представляя во что выльются его подстрекательства.

Родители Анастасии тоже не лестно отзывались о спецгруппе из Москвы, вспоминая как эта тощая полковница прямо во время панихиды потревожила тело Настеньки.

— Я не дам им осквернять тело моего ребенка! — кричал отец. — Это кощунство!

— Да! — Панин со всем соглашался. — У этих москвичей ни стыда, ни совести. Их гнать отсюда надо сраной метлой, чтобы духу их не было! А мы как-нибудь сами убийцу отыщем! Ты, Иванович, не сомневайся.

Родитель смахнул скупую слезу и опрокинул в себя очередную рюмку.

— Ты закусывай, — подсунул ему соленый огурец сердобольный капитан. — Отыщем-отыщем и за яйца к березе подвесим. У нас тут с этими педофилами разговор короткий, я тебе обещаю, что сволочь эта получит по заслугам.

Отец Анастасии сходил с ума от злости и горя, ночей не спал, всё ждал возмездия. После второй рюмки он быстро захмелел.

— Обещаешь? — спросил у Панина, едва ворочая языком.

— Дружище, обещаю, — вполголоса подтвердил Виталя. — Только москвичей отсюда выкурим и сразу же дело с мертвой точки сдвинется. Гниды же эти не дают работать!

— Всё, замётано!

— И всем своим скажи, тут главное не молчать, а действовать.

***

Единственная, с кем возникли проблемы — это мать студентки Карины. Женщина жила за городом и Панину лень было туда ехать, поэтому он вызвал Кирееву в отдел, но не официально, а по-тихому.

— Я и сама хотела к вам приехать, — заявила сухонькая женщина.

— Зачем? — удивился Виталий Егорович.

— Ну как же? Убийцу дочери так и не нашли!

Панин едва не поперхнулся, он-то дело закрыл как самоубийство.

— Какого еще убийцу? Ваша дочь спрыгнула с седьмого этажа и разбилась насмерть.

— Не могла она сама, я еще тогда не поверила. Все про манька говорят, а вы его не ищите.

— Все, мать, херню говорят! Ты их меньше слушай!

Киреева обиженно поджала губы, этот жирный боров следователь сразу ей не понравился.

— Я хочу говорить с вышестоящим начальством.

— Чего? — брезгливо сморщился капитан. — Вы, не осведомленная женщина, я специально вас вызвал чтобы предупредить. Тело вашей дочери хотят эксгумировать, вы понимаете, что это значит?

— Конечно, знаю, не в лесу живу. Если надо, эксгумируйте.

Виталий Егорович отшатнулся, совсем не ожидал такого ответа.

— Мамаша, вы в своем уме?! Девочку вашу снова выкопают, распотрошат, соберут кое-как, а потом в топку кинут!

Бедное сердце матери не выдержало, она схватилась за грудь и осела.

— А вы в своем уме? Вы что такое говорите?

— А то и говорю, не давайте разрешения на эксгумацию.

— Бред! — воскликнула женщина.